Ей нужно поспешить в Мунго, она и так непозволительно задержалась с меткой рода. Нужно обезопасить Гиппократа.
— Не помешаю? — Гарри заглянула в кабинет главы отделения проклятий.
Гиппократ, сидевший за скрытым под бумагами столом, приветственно махнул рукой, дописывая выписной эпикриз. Гарри подошла к столу, предварительно запечатав двери, чтобы никто не помешал им.
Мунго как всегда был переполнен, сновали целители и медиковедьмы, пританцовывали некоторые пациенты, не справившиеся с колдовством. Ими уже занимались интерны Сметвика, сам целитель не раз жаловался, что большинство пациентов его отделения — экспериментаторы и недоучки, которые занимаются Чарами без должной техники безопасности. Поэтому и отдавал их интернам, в надежде, что это хоть чему-нибудь научит. Потому что не ясно, что страшнее: неудачное проклятие или только что окончившие Академию недоучки.
— Можно твою руку?
Гарри обхватила запястье мужчины пальцами, всего на секунду, а когда отпустила, на коже темнел тонкий рисунок. Браслетом обхватывал цветок, проходил под выступающей косточкой, черный, изящный и тонкий.
— Что это? — Гиппократ с удивлением рассматривал новое украшение.
— Цветок асфоделя, символ моего рода. Это обезопасит тебя как минимум от двух родов, Малфой и Нотт принесли мне клятву, что не причинят вреда тому, кто носит знак Певереллов. Он ни к чему тебя не обязывает, всего лишь знак, что ты… — Гарри замялась, ей все еще тяжело было признаваться в своих чувствах. Но она решилась. — Знак того, что ты — член моей семьи.
Гиппократ поднялся, обошел стол и выдернул женщину из кресла, прижал к себе.
— Спасибо, артефактор Певерелл, — тихо произнес он на ухо.
Вернулся на свое место, Гарри вновь заняла кресло. Больничная эльфийка принесла им чайничек и две кружки с символикой Мунго. Гиппократ порылся в верхнем ящике стола, достал оттуда упаковку орехов в меду — любимое лакомство.
— Но я думал, у них теперь будет гораздо меньше проблем, ведь… татуировка вырвана полностью, — припомнил он свой визит и диагностику пострадавших. О Метках он узнал еще раньше, когда некоторые раненные, доставленные в Мунго, говорили о темных символах на руках своих палачей. К несчастью, таких людей оставалось все меньше и меньше, неизвестные стали убивать.
Гарри покачала головой.
— Нет, Метка — нечто большее, чем просто татуировка. Сильные чары, я бы сказала, что это Артефакторика на живом теле. Особая разновидность Протеевых чар. Не только обозначение, Лорд может почувствовать своих соратников, призвать их, обнаружить в любой точке Англии, если не земного шара. Подробностей, сам понимаешь, не знаю.
Уже повзрослев и получив Мастерство, Гарри не раз задумывалась над природой Темной Метки у Упивающихся Смертью. Как и любые чары, со смертью того, кто их наложил, они должны были бы исчезнуть. Это подтверждалось тем, что Метка побледнела в годы слабости Тома, когда тот скитался бесплотным духом. Однако даже после его смерти Драко Малфой, труп Северуса Снейпа, Люциус Малфой оставались отмеченными, татуировка не исчезла. Гарри подозревала, что Том завязал чары не на своей гибели, а на гибели самого носителя.
Однако Абраксас и Нотт-старший живы и вполне здоровы, и ничто не помешает Тому заклеймить их вновь. К тому же, связь уже существует, от нее никуда не деться. Единственное условие — добровольность. Именно поэтому Драко получил "украшение", по той же причине его не получила Нарцисса. Том подозревал, что леди Малфой никогда до конца не была согласна с решениями мужа, просто не решалась спорить открыто.
— Они никуда от него не денутся, будут выполнять приказы по-прежнему.
— Гарри, ты слишком много знаешь для обычного артефактора и ни во что не вмешивающегося мага, — серьезно заметил Сметвик.
— Ты забываешь, я общаюсь со слизеринцами, большинство родителей которых… — женщина многозначительно покрутила рукой в воздухе. — К тому же, я взяла в качестве оплаты воспоминания Абраксаса. Это действительно тайное общество, Гиппократ. И они уже не знают меры, не ставят ограничений в своих действиях.
— И мы никак не можем предупредить Аврорат, — понимающе подхватил целитель. Откинулся, потер переносицу и глаза, тяжело вздохнул.
Гарри обошла стол, присела на подлокотник кресла Сметвика, обняла своего мужчину, прижавшись щекой к взлохмаченным волосам.
— Все наладится, вот увидишь. Рано или поздно, это закончится.
— Надеюсь, — он улыбнулся, поцеловал бьющуюся на запястье жилку. — Тебе я верю безоговорочно.
Когда Гарри попрощалась с целителем и как раз направлялась к аппариционной площадке, чтобы вернуться в Хогвартс, ее окликнул знакомый женский голос.
— Профессор Певерелл!
К ней спешила черноволосая женщина в белом форменном фартуке с эмблемой аптеки на груди.
— Здравствуйте, миссис Снейп, — поприветствовала Гарри Эйлин.
— Добрый день, — крепкое рукопожатие. — Не составите мне компанию за чашечкой чая? Хочу узнать, как там дела у Северуса. Он почти ничего не пишет, — смущенно рассмеялась колдунья.
— Разумеется.
Работа определенно пошла Эйлин Снейп на пользу. Она уже не выглядела такой забитой, угнетенной, наоборот, улыбалась. Движения стали уверенными, вернулся здоровый цвет лица, а в глазах уже не мелькал страх, лишь отголоски неуверенности. Знакомой для Гарри, которая сама в первые месяцы после победы просыпалась и не могла поверить, что все закончилось, что теперь все будет хорошо и спокойно.
Они разместились в подсобном помещении, за маленьким белоснежным столиком. Эйлин поставила чайник, на стол сгрузила вазочку с домашним вареньем и коробочку сухого печенья, купленного, судя по всему, в больничном кафетерии. Гарри коротко рассказала об успехах ее сына, о новых знакомых, о кружке Артефакторики. Эйлин радовалась, светилась счастьем и гордостью за сына. В такие секунды Гарри понимала, что поступила правильно, разрушив брак Снейпов.
Затем Эйлин завела разговор о природе, погоде, о собственных небольших экспериментах на поприще Зельеварения, которые начальник только одобряет. Гарри терпеливо дожидалась, когда же она перейдет к главному вопросу, из-за которого и перехватила ее практически у самого входа. Печенье было вкусным, равно как и варенье — сладким и чуть кислым одновременно. Так что женщина не торопилась, давала собеседнице время собраться с мыслями.
Наконец, Эйлин вздохнула, решаясь.
— Профессор Певерелл, у меня к вам есть одна просьба… — она замялась, на скулах возникли крупные багровые пятна — так она краснела. — Знаю, возможно это прозвучит нагло, я покажусь грубой, но не могли бы вы взять Северуса к себе этим летом? Я постараюсь возместить расходы на его проживание, специально откладывала для этого деньги. С вами ему будет безопаснее. Этим летом штатный зельевар Мунго уходит в отпуск по болезни на два месяца, что-то серьезное случилось, так что я буду дневать и ночевать на работе. И не хочу, чтобы Северус был один, у нас нет хорошей защиты на новом доме. Он… он полукровка, я опасаюсь за его жизнь. Прошу вас, профессор Певерелл.
Перед Гарри сидела не работница аптеки и не забитая жена пьяного магла. Перед ней сидела мать, готовая пойти на любое унижение ради своего сына. Она поступилась гордостью и попросила помощи у незнакомого человека, осознавая, что прошлое лето не дает ей никаких прав на эту самую помощь рассчитывать. И тем не менее, она решилась. Видимо, долго думала, раз собирала деньги.
Это заставляло ее уважать.
— Миссис Снейп, для меня будет радостью позаботиться о Северусе этим летом, — кивнула Гарри. — О деньгах не беспокойтесь.
Искренняя благодарность сделала некрасивое лицо Эйлин почти прекрасным в своей сияющей одухотворенности.
— Спасибо, спасибо, профессор Певерелл. Вы… снова спасаете моего мальчика. Не знаю, сумею ли я когда-нибудь отплатить вам, — Эйлин качала головой.
— Не думайте об этом, — усмехнулась магичка. — Некоторые вещи не требуют благодарности. Я попрошу вас написать сыну и предупредить об изменениях этим летом.
— Конечно.
— Я рада вам помочь, не сомневайтесь, — Гарри поднялась, крепко пожала руку, попрощалась и вышла.
Вопрос с безопасностью Северуса решился сам по себе. Да и ей приятно общество мальчика.
Выпускной бал приближался семимильными шагами. Учебный год выдался насыщенным, его окончание не сбавило темпов. Студенты вспомнили, что пришла пора сдавать экзамены, и в замке воцарился организованный хаос. Все что-то учили, что-то зубрили, пытались в последнюю минуту впихнуть как можно больше информации в головы, которые буквально пухли от прочитанных учебников и конспектов. Даже слизеринцы и когтевранцы ходили в невменяемом, полусонном состоянии, похожем на зомбирование. Гарри даже начинало казаться, что они не воспринимают окружающую среду и раздражители.
