— Есть, госпожа, — кланяется старший менеджер зала. — Всё есть. И вода, и график, когда кому доставить, и люди, которые за этим следят.
— Так почему же она пришла за водой сама? — указывая лёгким наклоном своей головы в сторону Юны, спрашивает ХёБин.
— Не могу знать, госпожа президент! — бойко, по-военному рапортует ХёДжу.
— Тогда почему ты дала ей воду?
— Ну… — несколько теряется та. — Она же секретарь-стажёр из приёмной господина исполнительного директора. Может, так внезапно закончилось… Вне графика.
— А почему она не позвонила и не попросила, чтобы принесли?
— Не знаю, госпожа президент!
— Почему ты не позвонила? — обращается ХёБин к Юне.
— Ну… — несколько растерянно отвечает ЮнМи. — Секретарь господина ДжуВона сказала, что я теперь отвечаю за воду. Ну я и пошла…
ХёБин насмешливо приподнимает брови.
— Сколько ты уже работаешь секретарём-стажёром?
— Первый день, госпожа.
— И это твоё первое поручение от сонбе?
— Да."
(Цитата из книги А.Г.Кощиенко "Косплей Сергея Юркина. (книга вторая) Файтин").
— Понятно, — уже откровенно усмехается ХёБин. — Что ж, должна констатировать, секретарь-стажёр, что умом ты, к сожалению, не блещешь.
— Со всем уважением, госпожа президент, вынуждена с вами не согласится, — твёрдо говорит ЮнМи, предварительно поклонившись.
ХёДжу поражённо таращит глаза на посмевшую спорить с начальством девчонку и бледнеет. Сейчас что-то будет. И за гораздо меньшие провинности госпожа президент увольняла порой людей, которые были не чета этой пигалице.
— С чем именно ты не согласна? — сухо интересуется ХёБин, которой вся эта ситуация начинает нравиться всё меньше.
— С вашей оценкой моего ума, госпожа президент.
— Вот как! Считаешь себя самой умной?
— Нет, госпожа президент, я считаю себя не самой, я считаю себя достаточно умной. А самых умных вообще не бывает, потому что всегда найдётся кто-то умнее. Просто я хочу сказать, что этот… казус с водой никак не может служить критерием оценки моего ума.
ХёБин некоторе время молчит, стараясь не показывать своего удивления тем, как легко и без малейшей заминки эта необразованная девчонка выстраивает отнюдь не банальные словесные конструкции. Затем с нажимом констатирует:
— Ты сглупила. Ты не догадалась позвонить в службу доставки. Ты не подумала о том, что бутыль с водой для тебя слишком тяжела. Какие ещё критерии тебе нужны?
— Госпожа, ну вы же понимаете, что это всего лишь обычная проверка новичка. Я на работе первый день, ещё совершенно не освоилась, ничего толком не знаю, боюсь сделать что-нибудь не так и готова подчиняться любым приказам из опасения не оправдать оказанного мне доверия… Поэтому я просто забыла о том, что можно позвонить. Чем и воспользовалась секретарша господина ДжуВона. Уверена, что она сейчас там у себя очень радуется тому, что так ловко подставила малолетнюю дурочку, которую почему-то взяли на столь ответственную должность. Вот и всё. Такое случается сплошь и рядом. Мне почему-то кажется, что и госпожу старшего менеджера зала в первые дни работы тоже отправляли, образно говоря, за водой. Я не права?
ХёДжу начинает было отрицательно мотать головой, мол, ничего подобного, потом что-то вспоминает и мучительно краснеет. При всей своей стервозности, она щепетильно честна и очень не любит лгать.
— Вот видите, госпожа президент, — говорит ЮнМи. — Я права.
— Ты в самом деле такая умная или притворяешься?
— Притвориться умным может любой, ХёБин-сии, — соглашается ЮнМи. — Но только до той поры, пока он не откроет рот.
— Ну что ж, секретарь-стажёр, я запомню твои слова. А теперь расскажи, где ты ухитрилась подцепить тайваньскую заразу и как тебе удалось не умереть?
— На самом деле я умерла, госпожа президент, — признаётся ЮнМи. — Почти десять минут клинической смерти…
* * *
Агентство FAN Entertainment.
— ЮнМи-ян, ну как ты могла про это забыть? Такая важная встреча, а ты не явилась?
— Ну вот так, сабоним, работала над новой песней и выпала на несколько часов из этого мира. Потому и телефон отключила, чтобы не отвлекал. А ЁнЭ вы у меня сами до конца недели забрали.
— А без стафф-менеджера ты уже ни на что не способна? Мало того, что я чуть не потерял лицо, так мы ещё из-за тебя можем понести значительные убытки. Поэтому я вынужден тебя оштрафовать. Будет тебе урок. На будущее. Чтобы больше ничего не забывала. И предупреждаю сразу — штраф будет немаленький.
— Хорошо. Ладно. Я виновата, господин президент, я отвечу. Но скажите, почему за ошибки всегда расплачиваюсь только я? Почему даже в том случае, когда ошибаетесь вы, виновата всё равно я?
— Наверное, потому что я — начальник?
— Я начальник — ты дурак, ты начальник — я дурак?
— Ха! Звучит грубовато, но по сути верно. Однако хочу заметить, что твои выходящие за все рамки обвинения в мой адрес абсолютно необоснованны.
— Хотите уверить меня, что ничего не было и что вы никогда не ошибались?
— О, я ошибался очень часто. К сожалению, в бизнесе без этого никак. Но я не припомню, чтобы я обвинял в своих ошибках тебя. Не было такого, девочка. И не надо переводить стрелки, так ты, кажется, любишь говорить?
— Не было, говорите? А я вам охотно напомню. Совсем недавно вы недрогнувшей рукой отправили меня на шоу, где нужно было отгадывать песни по нескольким нотам. Припоминаете? Я ещё там опозорилась перед всей страной, не узнав ни одной песни в стиле трот, в том числе и всем известную "Человек в желтой рубашке".
— Ну да, мне тогда было за тебя очень неловко.
— Неловко? А за себя вам, выходит, было очень ловко?
— При чем тут я? Это же ты флопнулась.
— При том, что я не так давно потеряла память о всей моей прошлой жизни. После болезни и клинической смерти я всё забыла, в том числе и эти дурацкие песни. И вы были об этом прекрасно осведомлены, сабоним. Но вы почему-то даже не почесались поинтересоваться у меня, помню ли я хоть что-нибудь по этой теме и способна ли я участвовать в подобном шоу? И у меня возникает вопрос: у кого из нас проблемы с памятью? У меня или у вас? До старческого склероза вам, на мой взгляд, ещё довольно далеко… Почему вы молчите? Неприятно, что вас в вашу некомпетентность тычет носом какая-то девчонка? Неприятно признавать свою вину? А этой девчонке, думаете, было приятно, когда над ней все смеялись, а она даже не могла и слова сказать в свое оправдание? Хотя была полностью невиновна. Я молчала, ведь мне было запрещено говорить об амнезии. Но я надеялась, что вы найдете в себе хоть каплю смелости и хотя бы извинитесь за то, что так бездарно подставили меня… Однако вместо этого виноватой во всём оказалась только я.
— ЮнМи, ты понимаешь, что ТАК с начальством разговаривать нельзя? Даже зная, что ты не полностью восстановила свои навыки социальной коммуникации, я не могу спокойно выслушивать столь наглые заявления и просто из самоуважения обязан адекватно отреагировать.
— Воля ваша, сабоним. Реагируйте. Но в том случае, если вы отреагируете на слишком большую сумму, я буду полностью разочарована результатами нашего невзаимовыгодного сотрудничества, и у меня пропадёт всякое желание делать что-либо для агентства, которое я перестану считать своим.
— Адж-ж-ж-ж! Наглость точно родилась вперёд тебя!
— Это не наглость, сабоним. Это мои иголки.
— Какие ещё иголки? Что ты несёшь?
— Иголки, как у ежа. Они помогают мне защититься от злобы и неустроенности внешнего мира.
— То есть я для тебя — зло?
— В данный момент — несомненно.
— А мне почему-то кажется, что зло — это как раз ты.
— Зачем тогда я вам такая нужна? Избавьтесь от меня, и зла в вашей компании станет меньше.
