Ничего, когда-нибудь им надоест и они уйдут.
Вот только это может случиться нескоро.
Эви было удобно сидеть, ветки толстые, подложенная под зад куртка смягчала жесткость коры.
И в самом начале девушка даже расслабилась немного. Но уже через час сидеть стало труднее, через два затекли ноги, и постоянное небольшое шевеление не помогало.
Эви пила и ела совсем чуть-чуть, экономила. Неизвестно, сколько еще так просидеть придется.
Через несколько часов она уже еле держалась, страшно жалея, что не прихватила верёвки. Тогда можно было бы привязаться к дереву. Несколько раз Эви ловила себя буквально на краю засыпающего сознания, за секунду до отключки. Она уже успела пожалеть о своей глупости, своем дурацком порыве.
Как она вообще могла подумать, что справится одна? Зачем ушла?
Словно ведь кто-то подталкивал ее под локоть, вытаскивая из такого безопасного и уютного дома. От сильного, опытного, горячего мужчины.
Эви неосознанно опять стала закрывать глаза, руки, намертво вцепившиеся в ствол дерева, затекли и практически не ощущались. Рычание мертвецов внизу действовало на уставший воспаленный мозг, как колыбельная.
Она не будет спать. Только глаза прикроет. Они очень устали. Она очень устала. Очень.
Как Эви смогла удержаться от падения, она потом понять так и не смогла.
Может, спасло то, что сквозь морок, услышала какой-то незнакомый, посторонний звук. Словно тихий свист. Обрывающий рычание мёртвых. Одно за другим.
Эви встрепенулась, пытаясь разглядеть за листвой, что же там происходит, внизу.
Ничего не было видно. Эви затаила дыхание, стараясь не шевелиться лишний раз. Неизвестность пугала.
— Слышь, коза, — раздался внезапно снизу такой знакомый грубый голос, — прыгай давай.
Дерил! Боже мой, это Дерил!
Он пришел за ней! Он нашел! Он…
Господь милосердный, он же, наверно, злой, как черт!
Эви замерла. Она решительно не знала, что делать.
Оставаться наверху было невозможно. Спускаться вниз страшно.
— Бля, не заставляй меня лезть за тобой! — по добавившимся в голос хриплым звукам было понятно, что Дерил очень зол. Что еле сдерживается.
И неизвестно, что сделает с ней, если и в самом деле придётся лезть на дерево.
Эви выдохнула и с замершим сердцем начала спускаться.
Внизу ее ждал десяток окончательно умерших мертвецов разной степени свежести и очень злой Диксон.
Эви открыла рот, хотя совершенно не имела представления, что будет говорить.
Но, как оказалось, особо ее слушать никто не собирался.
Здоровенные руки сжались на вороте ее куртки, встряхнули жестко, так, что клацнули зубы и мотнулась голова, затем резко толкнули к стволу дерева, не отпуская, протащили немного вверх, царапая спину грубой корой там, где куртка с футболкой задрались от трения.
Дерил был близко, вжимал ее в дерево, смотрел страшно, так, что ноги отнимались от ужаса.
— Ты, бля, сучка тупая, чем думала, когда сваливала от меня? — он говорил очень тихо, но так жутко, что Эви вообще дар речи потеряла.
Она только смотрела в его выцветшие от ярости глаза, и даже в голове ничего не было, ни одной связной мысли.
— Я тебя научу уважению, тварь тупая, не понимаешь по-хорошему. Я тебя, бля, жалел, мудак, а надо было сразу драть во все дыры по очереди, чтоб мысли все из пустой башки повышибало, нахрен.
Он четко выговаривал эти гадкие слова, периодически встряхивая ее, так, что голова моталась на шее, как клубничина на тонкой ножке.
— Хотя… — тут он остановился, наклонившись ниже, шумно вдохнул ее запах, — это никогда не поздно сделать…
С этими словами его руки на вороте куртки напряглись, рванули полы в разные стороны, разрывая.
Эви изогнулась, уперла руки в плечи, забилась в ужасе, почувствовав на шее болезненный укус, застонала, глотая слезы.
Он был не в себе, рвал на ней одежду, сжимая тело до синяков, злой и жестокий, и спастись она не могла никак. Оставалось только смириться.
Эви перестала сопротивляться и замерла, чувствуя себя добычей, которую раздирает на части хищник.
Дерил опять укусил ее, и внезапно замер, тяжело и возбужденно дыша в шею.
Потом выругался так грязно, что Эви и половины слов не поняла, резко оттолкнул. Девушка не устояла на ногах, осела без сил прямо к корням дерева.
Дерил смотрел на нее, руки безотчетно сжимались в кулаки, глаза на худом грязном лице запали и казались совершенно безумными.
— А знаешь, — он похлопал себя по карманам, словно стремясь хоть чем-то занять руки, достал сигареты, прикурил, уже успокаиваясь и с обычным своим презрительным прищуром оглядывая ее, — знаешь, пошла ты нахуй. Вали дальше, куда ты там шла. Ты, бля, не стоишь двух канистр. Переплатил, бля.
Он подхватил арбалет и пошел прочь.
Эви какое-то время оглушенно смотрела в удаляющуюся широкую спину, обтянутую кожаной безрукавкой с нашитыми крыльями, ошалело огляделась по сторонам, то и дело упираясь взглядом в серые гнилые лица упокоенных мертвецов, а затем подорвалась и побежала, запахивая на ходу разорванную куртку.
За ним.
— Дерил! Дерил, постой, подожди, Дерил!
— Нахуй — это туда! — он, не оглядываясь, и не останавливаясь, показал направление.
— Дерил! Ну прости меня, Дерил! Я… Я не знаю, что на меня нашло!
Эви догнала его, попыталась остановить, повернуть к себе, но Дерил вырвал руку, целеустремленно шагая дальше.
Тогда Эви просто подбежала ближе и с разбегу обняла его со спины за талию, намертво прирастая.
Она замер, не оборачиваясь.
Спина словно каменная, напряженная.
Злится. Обижается.
Эви поняла, что он ее не простит теперь, что и в самом деле больше не возьмет с собой. Она очень хотела сказать ему, что она была дурой, что она была совершенной дурой, когда ушла.
Но ведь не поверит, точно не поверит!
— Слушай, — не оборачиваясь, глухо сказал он, — уходи, в самом деле. Мне не нужна баба, которая все время думает о том, как бы свалить. Мне это нахер не надо. Иди. И оружие себе оставь.
— Дерил… — Эви не отпускала, прижимаясь всем телом, ощущая напряженные мышцы спины, живота, опасаясь обойти и увидеть каменное, неуступчивое выражение лица.
Внезапно, против всякого смысла и воли девушка втянула носом его запах. От Диксона пахло сигаретами, кожей, лесом, бензином.
Какая-то дикая какофония запахов, которая должна отталкивать.
Но она возбуждала.
А, может, это стресс так проявлялся.
Ведь Эви уже совершенно точно решила, что умрет. Уже даже не особо сопротивлялась.
Но появился Диксон. Пришел за ней, несмотря на злые слова, на мрачные взгляды.
Он переживал о ней, беспокоился. Думал.
О ней так давно никто не переживал, не беспокоился, не думал.
Эви неосознанно сжала сильнее кольцо рук, опускаясь на колени. Ноги не держали. Но пальцы вцепились в него намертво.
Он не уйдет он нее. Она не отпустит.
Дерил повернулся, посмотрел на нее сверху.
Молча. Темным нечитаемым взглядом.
Эви не могла понять, что он собирается делать, склоняется ли он к тому, чтоб оставить ее здесь или забрать с собой.
Она хотела с ним.
И сделала то, что могла. И хотела.
Глядя в непроницаемые глаза, начала быстро и четко расстегивать болты на его джинсах.
Дерил не шевелился.
Не помогал, но и не отталкивал.
Просто стоял. Просто смотрел.
Эви дернула джинсы вниз, высвобождая член. И не смогла сдержать победной улыбки.
Диксон ни одного движения ей навстречу не сделал, а вот его организм был более лоялен.
Очень даже лоялен.
Эви на пробу провела рукой от головки до основания, посмотрела опять на Дерила.
Он демонстративно поднес сигарету ко рту, затянулся, выпустил дым.
Она вернулась взглядом вниз.
Такого Дерил не требовал все то время, что спал с ней.
Может, и не был против, Эви все-таки не в дикой пустыне жила, знала, что мужчинам такой вид секса нравится, но не намекал даже.
