— Хорошо. Однако это не означает, что все «базовые» преобразования представляют одинаковую трудность. Что делает различные базовые трансформации более или менее трудными?
— Их сложность и размер, — быстро ответил Гарри и неуверенно добавил: — И… неважно.
— Продолжайте.
— Я хотел сказать «и то, из чего вещь сделана», но в учебнике об этом ничего не говорится.
— Что вы имеете в виду?
— Ну, в игрушечную машинку мне проще превратить монетку, чем жёлудь, потому что они оба металлические.
— А, хорошее наблюдение, мистер Поттер. Пять баллов Слизерину. Я считаю, это подпадает под категорию «сложности» в учебнике, но вы правы — кажется, этого там нет. Итак, почему одним волшебникам легче даются сложные трансфигурации, в то время как другие лучше справляются с более простыми, хотя и объёмными?
— Размер — это сила, а сложность — это… разум, наверное? Надо понимать, что трансфигурируешь.
— Очень хорошо. Тогда что же такое «сложная» трансфигурация?
— Ну… наверное, механизмы. Что-то, что должно как-то работать. Например, когда я впервые сделал машинку, её колёса не крутились, потому что я забыл об осях.
— Именно, — кивнула Макгонагалл. — Итак, вы прочли что-то такое, чего не знали интуитивно?
— Инту… что?
— Интуитивно. Вы прочли о чём-то, чего не знали, а просто делали это?
— Э-э-э… Может, чуть-чуть о жидкостях, твёрдых телах и подобном.
— Ах да. Это очень важно. Вы не можете трансфигурировать вещества в разных химических фазах.
— Да, это мне поможет, — саркастически заметил Гарри.
— Мистер Поттер, — предупредила профессор.
— Простите. Хотя это действительно не помогло.
— Если бы вы подождали, пока я объясню… — нетерпеливо сказала она.
Гарри умолк.
— Хм, сейчас. Я полагаю, вы изучали химию в школе?
— Немного.
— Хорошо. Тогда вы знаете разницу между твёрдым телом, жидкостью и газом?
— Как лёд, вода и пар?
— Вот именно. Вы можете только превратить твёрдое тело в твёрдое, жидкость — в жидкость, а газ — в другой газ.
— Можно трансфигурировать газ?
— Это трудно и редко бывает полезным, но да, так можно.
— Как это не полезно? Я имею в виду, если превратить весь кислород в комнате во что-то другое, разве все не умерли бы?
Макгонагалл какое-то время серьёзно смотрела на него.
— Да, полагаю, так и будет. И я думаю, химическая война — это ужас, которого волшебный мир не узнает. Очень надеюсь, вам никогда не придётся делать это, мистер Поттер.
Гарри покраснел.
— Я не виноват, что все будут пытаться убить меня, когда я вырасту.
— Нет, я полагаю, что это не так, мистер Поттер. Прошу прощения. Мне просто хотелось бы, чтобы вы этого пока не знали.
— Что в этом толку? Я просто умру намного легче, когда это произойдёт, — практично ответил Гарри.
«Почему я не должен знать что-то, что сохранит мне жизнь?»
Макгонагалл на мгновение закрыла глаза.
— Наверное, это тоже правда, мистер Поттер. Но давайте вернёмся к теме урока — если бы вы хотели превратить жидкость в твёрдое вещество, что бы вы сделали?
— Заморозил бы.
— Очень хорошо.
***
После урока с Макгонагалл Гарри вспомнил о задании для Снейпа, которое он засунул в сундук, и пошёл в свою комнату в общежитии, чтобы забрать его. Ему нравились два светящихся мячика в сундуке — с ними легко было найти пижаму ночью, — но теперь мальчик смотрел на них с трепетом. Он должен был заставить один из них взлететь, и его последняя попытка оказалась полностью провалена. Теперь у него осталось всего два дня, чтобы во всём разобраться.
«Я уже перепробовал всё, что только можно, — нахмурился Гарри, усаживаясь на кровать с мячом в руке. — Я знаю, в Хогвартсе есть вещи, которые летают сами по себе. Значит, это возможно. Что я делаю не так?»
Расстроенный ещё до начала работы, Гарри бросил светящийся мяч на пол и поймал его. Когда мячик снова подпрыгнул, мальчику в голову пришла одна мысль. Поймав мяч ещё раз, Гарри высоко подбросил его, сосредоточился и «поймал» ещё раз — на этот раз в трёх футах над сжатым кулаком правой руки. Глядя на мяч, парящий в воздухе, Гарри улыбнулся. Наконец-то наметился некоторый прогресс. Однако, когда мальчик опустил руку, мячик последовал за ней, оставаясь сверху в трёх футах — как воздушный шарик на верёвочке. Чёрт. Опустив руку, Гарри снова сосредоточился на мяче.
«Возвращайся наверх… давай!.. пожалуйста… — Он поднял палец, и мячик дёрнулся выше — но лишь на столько, на сколько поднялся палец. Гарри опустил руку, и мяч полетел вниз. — Здорово. Ну вот теперь он привязан к меньшей части меня… И как это убрать?»
Как и прежде, он провёл одной рукой над другой, «перерезав» линию от кисти к мячу, и тот снова упал.
«Г-р-р-р! Глупая штука! Поднимайся, чёрт возьми! — Повинуясь мысленной команде, мячик взлетел вверх и завис. — Сработало! Может, мне надо просто разозлиться?»
Он направился было к мячу, но тот отлетел, по-видимому, всё ещё как-то привязанный к Гарри.
«Хм-м. Чёрт».
Подумав, мальчик повернулся всем телом, переместив мяч на двухъярусную кровать, и снова «перерезал» линию. Как он и предполагал, мяч упал на кровать.
«А теперь, если бы я мог заставить его летать снова…»
Вцепившись в подушку, чтобы не дрожали руки, Гарри сосредоточился на мячике и представил, как поднимает его. Мяч шевельнулся. Ещё более сосредоточенно Гарри представил, как сжимает мяч — как это будет ощущаться, насколько он тяжёлый — и как поднимает его. Мяч приподнялся на четыре дюйма над кроватью. Более уверенно Гарри поднял мяч выше, вернув назад, протянул руку и схватил его.
«Круто! Я телекинетик!»
Вдруг он представил, как Гермиона, уперев руки в бока, читает ему лекцию: «Телекинеза не существует. Ты не телекинетик, ты волшебник! Честное слово, Гарри, разве ты не видишь разницы?»
«А если магия волшебника и породила идею о телекинезе?» — фыркнув, мысленно ответил он и усмехнулся. В конце концов раньше он мог просто швырять предметы магией или в лучшем случае двигать их к себе или от себя. Теперь же получалось переставлять вещи, как хотелось. Ну, во всяком случае, по мелочам. Гарри вспомнил про диван, который пытался сдвинуть, когда Снейп в первый раз велел ему практиковаться в беспалочковой магии. Большие вещи слишком тяжёлые. Тем не менее, это чертовски полезно — особенно потому, что никто, кроме Снейпа и, может, Макгонагалл, не догадался бы, что это сделал он. Палочки раздражают. Гарри задумался.
«Всё, что ты можешь, — это заклинания, и, когда ты что-то делаешь, все это видят. Без палочки же — просто делаешь. Почему все настаивают на палочках? Снейп что-то говорил о фокусирующей силе».
Но он не мог вспомнить. Чёрт. Должна же быть какая-то причина. Даже Волдеморт и Дамблдор пользуются палочками, а они-то наверняка владеют беспалочковой магией.
Для пробы Гарри посмотрел на кровать Тео в другом конце комнаты, зная, что тот обычно прячет за занавеской плюшевого мишку. Как всегда, шторки были задёрнуты. Гарри встал со своей кровати, чтобы получше видеть кровать Тео, и сосредоточился на занавесках, пытаясь толкать их, как делал с мячом. Они слегка всколыхнулись, но не раздвинулись. Вспомнив, как он раньше сосредотачивался на ощущении мяча, Гарри схватился за занавески на собственной кровати, сконцентрировался на их бархатистой текстуре и весе и снова толкнул. Тяжёлые шторы приоткрылись. Гарри нахмурился, не зная, радоваться ли успеху или разочароваться в этом полудюйме. К нему уже подступала головная боль, которая обычно появлялась при беспалочковой магии. Может, сначала попробовать поближе?
Сосредоточившись на кровати напротив, он схватился рукой за свои занавески и толкнул другие, раздвинув их на целых четыре дюйма.
«Двигайтесь, чёрт возьми!»
Ещё четыре дюйма. Толчок. Три дюйма. Толчок! Два с половиной дюйма. Головная боль усилилась.
«Ладно. Ох! Думаю, хватит».
Гарри попытался встать, чтобы вернуться в гостиную, но быстро решил, что это того не стоит.
