«Девушка, не расстраивайтесь, все не так страшно. Идите быстро заберите ребенка, а я пока присмотрю за магазином и объясню все покупателям». Я в слезах мчусь в детский сад, моя дочь сидит в кабинете директрисы и светится от счастья, что наконец-то получила задания для дошколят, для которых она, по мнению тетеньки из детского сада, еще не доросла. Слава богу, она еще не разбирается во времени.
Кое-какие лица уже примелькались: некоторые клиенты приходят во второй раз — за новой покупкой или забрать свой заказ. Несмотря на сильную усталость, я замечаю, как становлюсь спокойнее, меня все больше и больше охватывает чувство, что все более-менее под контролем. Я запоминаю имена и удивляю людей тем, что узнаю их. Своим коллегам я рассказываю о дружелюбной традиции обслуживания на севере Германии, которое резко контрастирует со знаменитой венской ворчливостью, и мы решаем стать самым приветливым магазином Вены. Огромное количество заказов сначала страшно перегружает нас; мы рассчитывали на несколько в день — столько, чтобы каждый из них можно было запомнить и сразу же узнать клиентов. Именно поэтому у нас нет отработанной системы приема заказов, никакой автоматической передачи данных или чего-то подобного. А значит, каждый заказ приходится записывать в блокнот с копиркой, один листок — клиенту, один — нам. Годы спустя мы все еще будем находить маленькие зеленые бумажки в глубине наших ящиков. Дважды в день кто-нибудь из нас берется за телефон, чтобы сделать заказы у трех крупнейших австрийских дистрибьюторов. И чудесным образом уже на следующий день книги оказываются у нас. Пара книготорговцев — друзья из соседнего района — помогают с заказами с немецкого оптового склада: по их идентификационному номеру мы получаем книги, которые не достать в Австрии, и шестнадцатилетний сын наших соседей дважды в неделю отправляется на трамвае на Альсерштрассе, откуда возвращается с двумя пластиковыми пакетами, набитыми заказами. Вскоре этого уже недостаточно, и приходится забирать коробки на машине. «Что ж, неплохое начало», — с ухмылкой замечает коллега, вручая мне товар.
Со временем ошибок становится меньше, но мы по-прежнему радуемся каждой книге, которая оказывается под соответствующим именем в ящике для сбора. Спрашиваем имя покупателя, нерешительно поворачиваемся, осторожно заглядываем на полку с нужной буквой — и с твердой рукой и радостным волнением в голосе: «Ага, она здесь!»
Через несколько дней мы разрабатываем новую стратегию: «Делаем вид, что это совершенно нормально, что книга на своем месте, хорошо? Никакого удивления в голосе, просто спокойно поворачиваемся, достаем книгу из ящика и пробиваем на кассе. Это выглядит более профессионально». Ева невозмутимо исполняет новую роль.
Оливер использует любую переработку и оставшийся отпуск, чтобы приезжать в Вену как можно чаще. Хотя я и радуюсь его визитам и ощущаю, что могу немного расслабиться, одновременно все не так просто: своими профессиональными советами он нарушает установившийся порядок. Так, должно быть, чувствуют себя женщины, чьи мужья работают вдали от дома, на нефтяной вышке или в море, — после долгого периода независимости им вдруг снова указывают, почему и как нужно что-либо делать. Кроме того, до этих пор наша совместная работа ограничивалась уборкой квартиры, воспитанием детей, приготовлением еды и ремонтом — всем тем, в чем мы не видели друг в друге соперников. Однако теперь я с двумя сотрудницами, одна из которых без какого-либо опыта, но очень креативна, а другая, наоборот, опытная, но своеобразная, выстроила процесс работы, который все еще напоминает «игру в магазин», но, по крайней мере, приносит хоть какой-то результат. И вдруг объявляется книготорговец с многолетним опытом и очаровательно, но твердо объясняет нам, как нужно правильно делать. Тот факт, что он немец, не облегчает ситуации.
Первый рождественский сезон продаж начинается вяло, тогда Еве приходит в голову заказать несколько адвент-календарей в середине ноября — и ежедневные продажи начинают расти, прием товара затягивается далеко за полночь. Мы украшаем витрины ватой и блестками, и одна из сотрудниц одалживает нам свой рождественский вертеп в вальдорфском стиле в обмен на гарантию, что мы вернем его в канун Рождества. Я так много часов провожу в магазине, что теряю всякое представление о внешнем мире. Иногда по утрам, когда покупателей не так много, я тайком отправляюсь в большой магазин косметики через дорогу от нас, не спеша прогуливаюсь между рядами с товарами, покупаю какую-нибудь мелочь и чувствую себя словно на спа-курорте. Гель для душа, зубная паста, новая тушь для ресниц — шопинг делает нас счастливыми. И вот однажды воскресным вечером другу-радиологу удается уговорить меня не возвращаться так поздно на работу. Мы сидим на диване, открываем бутылку красного вина и смотрим «Место преступления». Я чуть не плачу от счастья.
За две недели до Рождества Оливер берет весь свой оставшийся отпуск и приезжает в Вену. Самое время: я на грани срыва. Между тем мы осознаем, что почти не справляемся с потоком заказов. Каждый день кто-нибудь из нас проводит целый час на телефоне, оформляя их. Я вспоминаю, что много лет назад познакомилась с человеком, который продавал электронные системы для книжных магазинов. Тут же набираю его, и его уровня преданности своему делу оказывается достаточно, чтобы продать нам эту штуку, установить и объяснить, как ею пользоваться, — всего за одну ночь. Мы вдруг ощущаем себя настоящими профессионалами.
Продажи неуклонно растут, люди покупают и заказывают, а мы консультируем, рекомендуем, находим, кладем деньги в кассу, упаковываем подарки, принимаем товар, выписываем счета и делаем это все с хорошим настроением и удовольствием. По крайней мере, до шести вечера. Потом мы плетемся в наше общежитие в надежде, что кто-нибудь приготовил ужин, и молимся, чтобы ребенок не поспал в детском саду, а значит, на ночь ляжет пораньше. С помощью красного вина мы погружаемся в глубокий сон. Мне снится, что я ищу книги, пытаюсь вспомнить имена покупателей и постоянно ошибаюсь со сдачей.
Мой день рождения как раз перед Рождеством, и, конечно, никто о нем не вспоминает, и уж тем более я. В небольшое обеденное затишье Оливер спрашивает меня:
— Как бы тебе хотелось отпраздновать свой день рождения?
— В тишине.
Я очень общительный человек, истинная душа компании, но в этот вечер от одной лишь мысли о том, что придется с кем-то разговаривать, у меня на лбу проступает пот. К счастью, в нашем магазине есть DVD-диски, а в окрестностях — неплохой китайский ресторан. «Приди, сладкая смерть»[3], теплое шерстяное одеяло, подушки и много коробочек азиатской еды — это одно из лучших празднований дня рождения в жизни.
За два дня до кануна Рождества я отправляюсь в аэропорт встречать сына. Те несколько слов, которые он бросает в мою сторону с соседнего сиденья, звучат еще более по-северогермански, чем я помню. А он вырос на полголовы, волосы скатались в дикие дреды, рядом со мной в машине сидит незнакомый юноша. Я осторожно перевожу разговор на предстоящий учебный год — мы договаривались, когда оставляли его одного в октябре в Гамбурге, что он доучится год и переедет в Вену, чтобы окончить последние два года в гимназии на Шопенгауэрштрассе. «Ага…» Он никогда не отличался разговорчивостью.
Я отвожу его вместе с багажом к бабушке, которая ему почти как родная[4], потому что в маленьком домике радиологов ему негде спать. Бабушка — мать одного моего бывшего парня. Когда мой сын был маленьким, она практически усыновила его, и с тех пор он оставался ее единственным внуком: она забирала его из детского сада, проверяла домашнее задание, выделила ему собственную детскую комнату с игрушками и подписала накопительный договор со строительно-сберегательным банком. Она не смогла мне простить, что я забрала его в Гамбург, и теперь радовалась возможности баловать «внука» на протяжении целой недели.
