желтоватую плешь, которая бывает у людей, очень много, но неудачно думающих о смысле жизни и смерти, и, повернув ко мне озабоченное лицо, сказал тем взволнованным голосом, каким говорят в предчувствии надвигающейся опасности;
— Барин, не прикажешь ли воротиться?
— Это зачем? — с чувством удивления спросил я, притворившись, что не замечаю волнения в его голосе.
— А видишь там что? — ямщик указал кнутом на восток, как бы приглашая меня удостовериться в том, что тревога его не напрасна и имеет все основания к тому, чтобы быть оправданной.
— Я ничего не вижу, кроме белой степи да ясного неба, — твердо сказал я, давая понять, что отклоняю приглашение признать правоту его слов.
— А вон-вон: это облачко, — добавил ямщик с чувством, сделав еще более озабоченное и тревожное лицо, как бы желая сказать, что он осуждает мой отказ и нежелание понять ту простую истину, которая так очевидна и которую я, из чувства ложного самолюбия, не хочу признать.
С чувством досады и раздражения, которое бывает у человека, уличенного в неправоте, я понял, что мне нужно выглянуть из кибитки и посмотреть на восток, чтобы увидеть, что то, что я принял за отдаленный холмик, было тем белым облачком, которое, по словам ямщика, предвещало буран.
Да, он прав, — подумал я. — Это облачко действительно предвещает буран. — И мне вдруг стало легко и хорошо, так же, как становится легко и хорошо людям, которые, поборов в себе нехорошее чувство гордости и чванства, мужественно сознаются в своих ошибках, которые они готовы были отстаивать из чувства гордости и ложного самолюбия.
В. ШКЛОВСКИЙ
СЕНТИМЕНТАЛЬНЫЙ МОНТАЖ
Я пишу сидя.
Для того, чтобы сесть, нужно согнуть ноги в коленях и наклонить туловище вперед.
Не каждый, умеющий садиться, умеет писать.
Садятся и на извозчика.
От Страстной до Арбата извозчик берет рубль.
Седок сердится.
Я тоже ворчу.
Седок нынче пошел не тот.
Но едем дальше.
Я очень сентиментален.
Люблю путешествовать.
Это потому, что я гениальнее самого себя.
Я обожаю автомобили.
Пеший автомобилю не товарищ.
Лондон славится туманами и автомобилями.
Кстати, о брюках.
Брюки не должны иметь складок.
Так же, как полотно киноэкрана.
В кино важен не сценарист, не режиссер, не оператор, не актеры и не киномеханик, а — я.
Вы меня еще спросите, что такое фабула?
Фабула не сюжет, и сюжет не фабула.
Сюжет можно наворачивать, разворачивать и поворачивать.
Кстати, поворачиваю дальше.
В Мурманске все мужчины ходят в штанах, потому что без штанов очень холодно.
Чтобы иметь штаны, нужно иметь деньги.
Деньги выдают кассиры.
Мой друг Рома Якобсон сказал мне:
— Если бы я не был филологом, я был бы кассиром-
Мы растрачиваем золото времени, накручивая кадры забракованного сценария.
Лев Толстой сказал мне:
— Если бы не было Платона Каратаева, я написал бы о тебе, Витя.
Толстой ходил босиком.
Босяки Горького вгрызаются в сюжет.
Госиздат грызет авторов.
Лошади кушают овес.
Волга впадает в Каспийское море.
Вот и все.
1
Текущий год уходит. Новый близко.
Редакция в набат рекламный бьет
О том, что принимается подписка
На тыща девятьсот такой-то год.
За сим идет, какого и не знали,
Густой навар жирнейшей лит-ухи,
Что будут напечатаны в журнале
Романы, повести, рассказы и стихи;
Двенадцать пьес, сто сорок три обзора,
Такое же количество статей,
И уголок «сатиры и юмора»,
И образцы фольклора для детей.
Все будет, безусловно, гениально,
Как подобает в наш великий век,
И что журнал ведут коллегиально
По меньшей мере сорок человек.
2
Прими, читатель, подписные фиги,
Глотай литературное пюре,
Вот наконец в одной — четыре книги:
Январь — апрель — выходит в сентябре.
Что говорить, реклама — без обмана.
В журнале все, что обещалось, есть.
Четыре с половиною романа,
Семь повестей, рассказов двадцать шесть;
Пять очерков, стихи и даже пьеса
(Сплошной алмаз, украсивший журнал!)
О том, конечно, как один профессор
Сначала не хотел, потом признал.
Ну, что ж, начнем хотя б с «презренной прозы»
Вместившейся на четырех листах.
Не велики аптекарские дозы,
И выглядят они примерно так:
ТАЙНА АРЧИБАЛЬДА ФУНКА
Книга первая. Часть первая. Глава первая
— Черт возьми! — вскричал Арчибальд Функ, вытаскивая из-за пазухи страшно ядовитую дохлую фалангу. — Что это значит?
Но не успел Арчибальд до конца продумать случившееся, как в темноте две теплые мягкие женские руки обхватили его шею.
«Какая варварская страна!»— с изумлением подумал Арчибальд, отдаваясь незнакомке.
За окном проходили караваны верблюдов.
Грохотали экскаваторы.
ПОСЛЕДНЯЯ У ПОПА ЖИНКА
Роман-эпопея
[Начало в позапрошлогодних №№]
Книга пятая. Часть восьмая. Глава сто восемьдесят шестая.
«Да», — подумала Ася, входя в комнату, которая напоминала ей то время, в которое она ощущала себя девочкой, которая смотрела на мир чистыми глазами, которые воспринимали все то, которое окружало ее, как некоторые прекрасные декорации. «Да, — подумала она еще раз. — Я чувствую, что…»
(Продолжение в будущем году.)
Действие третье
НИНА. Папа! Ты все-таки не прав. Посмотри вокруг себя!
ЭЛЕКТРОНОВ. Профессор! Вы заблуждаетесь. Посмотрите! Жизнь прекрасна!
ПРОФЕССОР (прозрев) Да. Вы правы. Я заблуждался!
НИНА. Отец!
ЭЛЕКТРОНОВ. Николай Николаевич!!!
ПРОФЕССОР. Вы прозрели меня. Я счастлив, дети мои! Да, жизнь прекрасна! Любите науку и друг друга!
Нина и Электронов обнимают профессора. Дуэт арфы
