тонкая кожа на ногах уплотнилась фулереновской геометрией. Вот! Вместо мягкого романтического босохождения — уверенное шероховатое цокание. М-да, рассопливились древние формы, да и смерть память тела не украшает…
И она бросилась бежать к двери. Мерцающая пронеслась мимо магнетически пахнущих розоподбных кустов, прочавкала по щедро политой клумбе с чайными розочками и розушками. Ломкими и истекающими сладким запахом. И остановилась у двери в массивном основании башни. Возвращенное сердце тукало, как Знак под нарастающим ходом галактической ударной волны. За спиной шелестела листва цветочного лабиринта, а из-под двери, сбитой из широкого ошкуренного бруса, тек запах древних снов, запечатанных в бумагу и пергамент.
Знак сердито исторг минорное трезвучие. Скобы, удерживающие внутренний засов, разомкнулись, он упал с глухим звуком, и дверь приоткрылась под ладонями Ррин.
Темный входной холл развернулся в громадную залу невероятной, восхитительно цветной библиотеки. Сквозь стекла высоких стрельчатых окон маленькая злая луна вкрадчивым серебром освещала этажи расписных книжных полок, теряющиеся в темноте свода.
— Оо-у-хо! — пропела Ррин. — Ка-ак интересно! Славно станцевалось! А всего лишь ма-аленький каприз девочки…
Сердце застучало сильнее в ожидании счастливых находок. Она уже чувствовала запах, звук и огонь неизвестных слов, еще не внесенных в витиеватую матрицу мира и филигранную точность неведомых элементов номинативного инвентаря. Отливали багрянцем забытые знания этого мира, темными пятнами группировалась бессмысленная словесная мертвечинка, и на грани терпимости старого зрения пылала синяя вязь нового и иного.
Строго шевельнулся Знак. Кожа прокатилась волной перехода в режим концентратора структурированных данных. Мерцающая стрижом вспорхнула к краю нижней полки и выхватила первую книгу, сияющую ультрафиолетовым блеском. Иджаглиф засветился, сменяя грани. Поток данных потек сквозь пальцы, как холодный огонь. Пошло слово!
Ррин бросила погасший томик и понеслась вдоль полок, выхватывая сокровища, припадая к ним лбом, щеками. Волна страсти хлынула, ломая привычные ощущения былого тела. Много огня! Мир померк, проваливаясь в сладостный тактиль слов. Ррин повела рукой, и книги с грохотом посыпались на деревянный пол вдоль траектории ее бега. Знак исторг первые чистые ноты. Жесткость подошв напрочь исчезла. Платье утратило материальность, превращаясь в алую иллюзию.
Книги взлетели с полок, вздернутые метрической волной. Затрещали нити и шнуры, стягивающие страницы, слова вспыхивали и гасли, касаясь обнаженной кожи Ррин. Сознание уносилось под всесокрушающей чувственной энергией знаний. Знак сплетал музыкой книгу, слово и Ррин в фантасмагоричном яростном движении. Мерцающую потряхивало в экстазе, сознание плыло в бесконечном потоке слов, дыхание пресекалось, тело вело четкий древний танец чтения…
Знак замолк. Ррин обнаружила себя возле пустых полок под сводом башни. Казавшаяся бесконечной спираль помоста была завалена погасшими книгами. Часть томов зависла в воздухе и медленно скользила вниз по странным геодезическим спутанной метрики. Дыхание еще было тяжелым, кожу покалывало и саднило. Катарсис спадал, мистерия безудержного вчитывания завершилась. Зато накатывало чувство, о котором Ррин давно забыла, — голод. Она хотела есть. Нет! Жрать, хавать, усиживать, хомячить, гоблинствовать, как допотопные чудовища из грабена в далекой Долинне…
Мерцающая замерла. Внизу явно скрипнула дверь. Не думая, она шагнула с помоста, и на желобе неопомнившейся метрики скользнула вслед за книгами. Ухнула так, что дух перехватило снова. Ее развернуло, ноги вздернуло вверх, проволокло по четырем виткам спирали и с оттяжкой приложило спиной к полу прямо у открывшейся двери.
Ситуация сложилась прелюбопытная. Она валялась навзничь, спина и ягодицы, припечатанные к полу, были ободраны. Из рассеченных страницами локтей, колен, подошв, подушечек растопыренных пальцев выкатывались капли крови. Морда же была довольная и могла сказаться пьяной. А сверху на нее округлившимися глазами смотрел молодой человек с громадным светодиодным лампионом в руках.
— Скажи честнейшим образом, — просипела Ррин, — платье на мне есть?
— Есть, — прошептал мальчик, — но из тебя льется кровь.
— Боишься крови? — участливо спросила Ррин.
— Нет.
— Тогда дай руку…
Юноша решительно ухватил ее за мокрую красную ладонь, сделал шаг в сторону и рванул вверх.
Мальчик был на голову выше Ррин. Он был беловолос, худощав и жилист. Из-под наброшенного на плечи табарро проглядывал накрахмаленный фехтовальный пластрон. Молодой человек перился на мерцающую удивленным взглядом.
— Что ты там натворила?
Он приподнял лампион. В металлическом свете раскинулось пространство тщательно опустошенных полок и плавно проплывающих к полу книг. Они сползали по виражу метрики и с недобрым шмяком впечатывались в гигантскую книжную гору на полу залы.
— Извини, — сказала Ррин, — я зачиталась и немного потеряла контроль…
— Какая же книга ввела тебя в такой ужас?
Ррин с хлюпаньем вытерла ладонью нос, размазывая кровь.
— Хор-рошая библиотека. В процентах сорока книг было что-то новенькое…
— Ты читала ВСЁ?
Кровь сочилась не останавливаясь, спина ныла от удара. Ррин начало знобить. Знак молчал, как всегда после словесной вакханалии.
— Нет! Я же сказала: процентов сорок. Остальное просто просматривала. Эти рухнули за компанию…
Молодой человек усилием воли вышел из ступора, снял с себя табарро и накинул на плечи мерцающей.
— Позвольте проводить вас… — выдавил он и в легком поклоне протянул руку.
«Ага, — зловеще подумала Ррин, — включил куртуазные стандарты».
Мальчик сделал шаг в сторону. Ррин шагнула к известняковой лестнице, проявившейся у дальней стены в свете лампиона. Нога поехала по мокрому от крови полу. Табарро полетело в сторону, мерцающая — опять на спину. Но доблестный рыцарь успел подхватить ее сзади. Руки юноши погрузились в иллюзию платья. Ррин почувствовала, как куртуазный рыцарь вздрогнул всем своим немалым ростом, но захвата упорно не разжал. Ладони его были горячи, решительно точны и аккуратны.
— Пам-пам! — весело сказала Ррин и захохотала.
Молодой человек боялся пошевелиться, но рук не разжимал и дышал сосредоточенно.
— Альпака! — звонко сказала Ррин. — Я сама не дойду… Неси меня, лошадка цветочной грязи!
II
— И там, закрыв глаза и млея, ты, как во сне, взять на руки меня скорее, прикажешь мне. И я возьму — о миг величья! — и понесу, и будет нам анданте птичье звенеть в лесу…
Ррин мурлыкала песенку. Знак исправно метрономил на будуарной тумбе под зеркалом. Артюр уверил ее, что владетель их библиотеки, библиограт Анкет, себя чувствует лучше и официальный прием в честь залетного квантового читателя состоится еще до захода первой луны.
Что ж, придется блеснуть чем-нибудь старомодным и торжественным. Начнем с главного — уважения к ожидаемым многочисленным пожилым дамам. Значит, солитеры и тур-де-горжи, закрывающие шею будут в количестве. Не будем выделяться и поддадим огня в виде кожаной накладки, кружев и платиновых пуговиц вдоль горла. Так. Шапокляк с часовым механизмом, сменяющим текстуру стена. Ррин засмеялась и добавила фазу прозрачности для ткани: какое-то время у нее на макушки вместо шляпы будет тикать дремучий механизм, пораженный пятнами ярь-медянки. Длинное
