распланированы Липки». Дальнейшее – что называется, по накатанной… в марте 1919 года бывшая Екатерининская стала улицей Розы Люксембург, в 1944 году название было подтверждено, в феврале 1993 года – восстановлено историческое название «Липская» [218].
Уютный бульвар, расположенный посередине Липской, выводит к Кловскому дворцу и к улице, чья топонимическая история – самая богатая среди всех липских улиц: шесть наименований за два столетия. Запланированная еще в конце XVIII века, вскоре после строительства дворца, улица была проложена в 1830-х годах, с началом застройки самого района. К тому времени в Кловском дворце разместилась открытая в 1812 году Первая мужская гимназия; потому и улицу назвали Гимназической. В 1840-х годах ей дали еще одно характерное для Липок «садовое» название. Кроме липовой аллеи и шелковичного сада, здесь когда-то был виноградный сад – и хотя гимназия оставалась во дворце до второй половины 1850-х годов, улица стала Виноградной. В 1869 году «мало известная под сим названием» Виноградная улица получила название Елисаветской (по официальному списку) или Елисаветинской (на практике) – «в память Императрицы Елисаветы, в царствование которой построен на этой улице Кловский дворец» [219]. Большевики не обратили внимания на эту улицу в 1919 году, и ее царское название сохранилось до февраля 1928 года. На заседании Президиума Киевского горсовета было решено, среди прочих, переименовать Елисаветинскую в улицу имени Михайличенко [220] (Игнат Михайличенко – писатель и политический деятель, член Центральной Рады, а затем нарком просвещения УССР; расстрелян белогвардейской контрразведкой в ноябре 1919 года). Название продержалось десять лет, после чего городские власти вспомнили о недавнем чекистском прошлом этих мест. При большевиках в 1919 году именно на этой улице была наибольшая концентрация «офисов» ЧК. В доме № 3 – «особый отдел». В № 1 – «активное отделение особого отдела» (по названию можно догадаться о его функциях…). В домах № 2 и 4 – квартиры служащих. В 5-м номере, в одноэтажном особняке – тюрьма. В № 9 – резиденция председателя украинского Совнаркома Христиана Раковского… При белогвардейской власти, осенью 1919 года, корреспондент газеты образно назвал Елизаветинскую «улицей Лациса» [221] (Мартын Лацис был председателем Всеукраинской ЧК). В реальности в 1938 году ее назвали улицей Чекистов. Одновременно с переименованием улицу немного продлили, так что она поглотила 2-й Кловский переулок [222].
Улица Чекистов (Филиппа Орлика), угол Розы Люксембург (Липской). 1970-е годы
Улица Чекистов стала единственной из липских улиц, которой не вернули ни одно из ее исторических названий, изобретя взамен новое. С февраля 1993 года мы знаем ее как улицу Филиппа Орлика – гетмана Правобережной Украины, избранного после смерти Ивана Мазепы и более всего известного как автора документа под названием «Пакты и Конституция прав и вольностей Войска Запорожского» (впрочем, так никогда и не вступившего в силу).
Филипп Орлик
(1672–1742)
Бывший отрезок улицы Чекистов на ее юго-восточном конце, перпендикулярный самой улице, был (насколько нам известно, в 1940-х годах) вполне логично выделен из нее как переулок Чекистов. Переименование 1993 года его не коснулось. В течение следующих двадцати с лишним лет несколько раз озвучивались предложения о его переименовании в переулок Костя Гордиенко (кошевого атамана Запорожской Сечи, участвовавшего в Полтавской битве на стороне шведов), но официально это переименование состоялось лишь в ноябре 2014 года.
Параллельно переулку, выше по склону горы, от Орлика до Шелковичной, проходит улица Академика Богомольца. Это одна из бывших трех Эспланадных улиц, в 1869 году переименованная в Виноградную: «по одной стороне этой улицы были прежде виноградные сады»; это еще один случай, когда топоним (Виноградная) «переехал» с одной улицы на другую, соседнюю [223]. В том месте, где улица поворачивает, следуя рельефу, расположен корпус Института физиологии; ближе к углу Шелковичной, под № 2, находится дом, в котором жил основатель института академик Александр Богомолец. Два здания разделяет мемориальный парк, в котором ученый похоронен. После смерти академика в 1946 году Виноградную улицу назвали в его честь [224].
Но и память о липских виноградниках не стерта с карты Киева. Продолжением улицы Богомольца на северо-восток служит небольшой Виноградный переулок – первый из трех расположенных по соседству представителей немногочисленного семейства объектов исторической части Киева, никогда не менявших название (возник этот переулок предположительно в середине XIX века). Меньше чем через четверть километра от начала переулок заканчивается тупиком. Дальше, как и на Крутом спуске, можно только пройти. По спускающейся вниз лестнице попадаем на безымянный проезд, который выводит к самому началу Кловского спуска. Название сохранилось, пережив все власти, благодаря своей нейтральности (от урочища Клов и одноименного ручья, левого притока Лыбеди). Сам же спуск по-своему уникален: вначале он круто идет вниз, а пройдя точку, где к нему примыкает улица Мечникова (бывшая Собачья тропа), поворачивает почти под прямым углом и еще круче взбирается вверх. Таковы причуды киевского рельефа…
Кловский спуск, вид от Крепостного переулка, трамвай маршрута № 30. 1985 год. Анатолий Вилькович
Мы же пересекаем спуск и попадаем на Крепостной переулок – еще одно напоминание о том, что история здешних мест тесно связана с Печерской крепостью. «Переулок от дома Денисова к дому Мосоловой, против Дворцовой площади» был в 1869 году официально назван Крепостным [225], и это простое название дожило до наших дней без малейшего изменения. Пройдя по переулку (где еще не так давно ходил трамвай от Бессарабки через Кловский спуск), вновь выходим на улицу Грушевского, которая идет здесь вдоль знаменитых киевских садов над Днепром. Гуляя по Мариинскому парку, невозможно еще раз не вспомнить бессмертную «Белую гвардию»…
Сады стояли безмолвные и спокойные, отягченные белым, нетронутым снегом. И было садов в Городе так много, как ни в одном городе мира. Они раскинулись повсюду огромными пятнами, с аллеями, каштанами, оврагами, кленами и липами.
Сады красовались на прекрасных горах, нависших над Днепром, и, уступами поднимаясь, расширяясь, порою пестря миллионами солнечных пятен, порою в нежных сумерках царствовал вечный Царский сад. Старые сгнившие черные балки парапета не преграждали пути прямо к обрывам на страшной высоте. Отвесные стены, заметенные вьюгою, падали на нижние далекие террасы, а те расходились все дальше и шире, переходили в береговые рощи, над шоссе, вьющимся по берегу великой реки, и темная, скованная лента уходила туда, в дымку, куда даже с городских высот не хватает человеческих глаз, где седые пороги, Запорожская Сечь, и Херсонес, и дальнее море.
