Правда, ни один из подобных проектов не был осуществлен полностью: как правило, они оказывались настолько грандиозными и масштабными, что на них просто не хватало средств. Впрочем, если от «Царского городка» и «Нового Петербурга» уцелели основная планировка и даже несколько сооружений, то проект «города-сада» на озере Долгом так и остался на бумаге. Как он должен был выглядеть, можно увидеть на «Плане Петрограда с ближайшими окрестностями» 1916 г., являвшемся приложением к адресно-справочной книге «Весь Петроград».
Герб муниципального округа «Озеро Долгое»
Здесь запечатлена геометрически четкая сеть улиц. Центральным стал бы проспект принца Александра Петровича Ольденбургского, параллельно ему проходили бы Евгениевский проспект, Галицийская, Екатерининская улицы и др. Их пересекали номерные улицы (около сорока). Композиционными «ядрами» нового «города-сада» служили бы два парка: Большой парк с прудом, к которому вела Черная речка, и Средний парк (тоже с прудом) округлой формы, вокруг которого проходил Круговой проезд. Оба пруда питались бы водой по Морскому каналу (он разветвлялся на два рукава Озерного канала), специально прорытому от Финского залива.
Как отмечалось в печати, центр сооружаемого города должен был занять территорию лахтинского болота. «В первую очередь намечается полное оборудование благоустройства города: канализация, водопровод, электрическое освещение, телефон и т. д., – говорилось в мае 1913 г. в „Петербургском листке“. – Улицы – сплошные аллеи, обширные площади и скверы с фонтанами. В центре города – здание театра, здание будущего муниципалитета и несколько домов для учебных заведений. Вокруг города – особые коттеджи, то есть изящные домики с садиками, по английскому образцу». На берегу Финского залива планировалось устроить курорт и санаторий. Для постоянного и систематического осушения пляжа его хотели осушать «по-голландски» специальными электрическими насосами для выкачивания дождевых вод.
Предполагалось, что новый город-спутник получит прекрасное транспортное сообщение с центром Петербурга. Сюда хотели проложить от Михайловской площади линию электрического трамвая. До Михайловской площади пассажиры могли бы добраться с остановками за 30 минут, без остановок – за 23 минуты.
«Частная застройка нового города должна вестись под наблюдением особой художественно-строительной комиссии, и допускаться к постройке будут только изящные дома, – читаем далее в той же публикации „Петербургского листка“. – Особая же комиссия будет заниматься распродажей в частные руки участков города. Но хозяином города должен явиться муниципалитет, о разрешении на учреждение которого возбуждается ходатайство перед правительством с тем, чтобы новое поселение было признано не пригородом Петербурга, а самостоятельной городской единицей. Интересно, что предполагается при этом ходатайствовать о введении в новом городе муниципальной полиции».
Предварительные работы по осуществлению проекта «города-сада» начались, и даже велась прокладка Морского канала. Можно предполагать, что если бы не Первая мировая война, «американский» город-спутник имел бы неплохие шансы появиться на месте лахтинских болот. Однако война перечеркнула все планы. С началом в 1914 г. войны прокладка канала прекратилась, а машина, прокладывавшая канал (местные жители называли ее «землечерпалкой»), так и осталась на месте. По воспоминаниям старожилов, она «ушла в землю», что было неудивительным для болотистой поверхности тех мест. Территории у озера Долгого начали застраиваться только в 1970-х гг., активное освоение этих мест идет и сегодня. План «города-сада» почти вековой давности остался своеобразным памятником своей эпохи…
В 1980-х – начале 1990-х гг. район озера Долгого стал площадкой массового жилищного строительства. По оценкам специалистов в сфере недвижимости, здесь нет «минимального» жилья: с самого начала тут строили дома лучших серий, а недостатки транспортной доступности привели к тому, что интерес к этой зоне проявляют покупатели, для которых непринципиально отсутствие метро, поскольку в семье есть автомобиль – показатель определенного уровня благосостояния.
От названия озера Долгого получил свое наименование муниципальный округ «Озеро Долгое», основанный в 1997 г. В сентябре 2008 г. был утвержден герб муниципалитета (его авторы – К.С. Башкиров, В.В. Карпунина, С.Ю. Штейнбах), представляющий собой изображение золотого лебедя на фоне поля, пересеченного серебром и червленью.
Весной 2009 г. большой земельный участок между Долгоозерной улицей, проспектом Королева и Ольховой улицей выделили для строительства церкви Архистратига Михаила и Прочих Небесных Сил (или Михайловский собор). Рядом с церковью откроют православный культурный центр, а также хлебопекарню и кондитерский цех. Михайловский собор на тысячу молящихся спроектирован в форме греческого креста, купол будет выполнен в традиционном византийском стиле. Авторство проекта принадлежит архитектурной мастерской Максима Атаянца. В планах благоустройства прихрамовой территории – разбивка Аллеи ветеранов афганской войны, поскольку именно им принадлежит инициатива возведения православного собора в Приморском районе.
Так в начале ХХ в. называли одно из мест компактного проживания петербургских евреев – в районе Торговой и Офицерской улиц (ныне – ул. Союза Печатников и Декабристов).
Как отмечает историк-этнограф Наталия Юхнева, еврейская колония стала появляться в Петербурге во времена Александра I, когда по положению 1804 г. евреям-фабрикантам и ремесленникам было разрешено приезжать на короткие сроки во внутренние губернии Российской империи. До этого никто из евреев не имел права даже на временное пребывание вне «черты оседлости». Петербургский генерал-губернатор охотно давал евреям разрешения на длительное жительство в столице, хотя это и было противозаконно.
При Николае I положение питерских евреев резко ухудшилось, но при царе-освободителе Александре II в их жизни снова наступила светлая полоса. В 1865 г. евреям-ремесленникам законодательно разрешили селиться в любом месте империи, а через два года такое же право получили отставные нижние чины. Численность еврейской колонии в Петербурге резко возросла.
По данным переписи 1869 г., из петербургских евреев 40 % составляли отставные солдаты, почти столько же было мещан и 13 % купцов. В профессиональном отношении больше половины работавших столичных мужчин-евреев – сапожники, каждый десятый – портной. 11 % были заняты в торговом деле – занимались уличной разносной торговлей, служили в банковских конторах, торговали в мелких лавочках. Постепенно доля евреев-сапожников уменьшалась, многие представители еврейской колонии стали заниматься медициной, юридической практикой, наукой, литературой и искусством.
По данным той же переписи, уже тогда можно было говорить о существовании в Петербурге «еврейского квартала»: две трети всех петербургских евреев жило в районе, прилегающем к Садовой улице между Сенным и Никольским рынками и дальше, за Театральной площадью. На несуществующем сегодня НовоАлександровском рынке, что находился на углу Садовой и Вознесенского проспекта, почти все мелкие мастерские и дешевые лавочки принадлежали евреям. В питерском «еврейском квартале» сохранялись даже некоторые черты «местечкового» быта, связанные с народными традициями и обычаями.
Любопытное описание еврейских районов столицы можно встретить в романе В.В. Крестовского «Петербургские трущобы» (надеюсь, читатель простит писателя за некоторый свойственный его словам антисемитизм).
«Близ Обухова моста и в местах у церкви Вознесенья[2], особенно на Канаве[3] и в Подьяческих, – отмечал В.В. Крестовский, – лепится население еврейское – тут вы на каждом почти шагу встречаете пронырливо-озабоченные физиономии и длиннополые пальто с камлотовыми шинелями детей Израиля».
А вот еще одна цитата из «Петербургских трущоб» В.В. Крестовского: «В Петербурге нет и не было официально „жидовского квартала“; но с тех пор как евреям дозволено селиться в столицах, они сами по себе завели нечто в этом роде. Центр еврейского населения в Петербурге представляют Подьяческие улицы, Садовая – от Кокушкина переулка до Никольского рынка – и набережные Екатерининского канала, близ Вознесенской церкви.
Затем некоторая часть этого населения уклонилась от своего главного центра и перебросилась за Фонтанку, у Обухова моста, по Обухову же проспекту[4]. Тут, в одном доме, она оселась так прочно, что самое место, в среде знающих людей, получило название „еврейского двора“, или „жидовского подворья“»…
В центре импровизированного квартала есть целые дома, сплошь заселенные одними только евреями; их легко отличить по особенному характеру грязи и запустения: снаружи в окнах – ни штор, ни занавесок, а занавешиваются они от солнца каким-нибудь камзолом или юбкой, от холоду же затыкаются бебехом, то есть подушкой или перинкой детской. На черных лестницах и во дворе под окнами вы почти всегда можете найти в изобилии рыбью шелуху, срезанную кожицу картофеля и лука, которые так и выкидываются куда ни попало»…
