Оставленная школярами после создания университета, улица Мобер стала местом зловещим, опасным и вызывающим страх. На старинных гравюрах она изображена утыканной виселицами и лестницами правосудия — нечто вроде позорных столбов с ошейниками, где выставлялись богохульники, клятвопреступники и многоженцы, которых хотели подвергнуть публичному поношению. Площадь превратилась в место казней и мук. Кроме того, берега Сены не были здесь очень высокими, а насыпей почти не было, поэтому эти места постоянно затоплялись. На доме № 29 на площади Мобер табличка с полустертыми готическими буквами напоминает, до какого уровня поднялась вода во время наводнения 1711 года.
Угроза вечных затоплений и мрачная атмосфера площади исчезли в XIX веке под ударами кирки неизбежного барона Османа, когда он решил создать бульвар Сен-Жермен и улицу Монж.
В XII веке знание и образование находятся все еще в руках церкви — догматической и косной. Теологией, но также наукой, грамматикой, риторикой и диалектикой занимаются только в монастырях. Нужно подчиняться епископальной школе, соблюдать каноническое право, которое преподают в школе Нотр-Дам, на острове Сите. В противостоянии такому количеству запретов и ограничений появляются диссиденты… О, это не опасные бунтари, это даже еще не гуманисты: священнослужители и люди светские мечтают только о толике независимости. Чтобы получить относительную независимость от папы и от епископальной школы — хотя бы возможность выдавать дипломы, — они устраиваются на левом берегу, где сообщества наставников и учеников набирают высоту, поднимаясь по склонам холма Сент-Женевьев.
Все это происходит в атмосфере столкновения интересов: каждый учитель утверждает, что имеет право преподавать, каждый ученик реализует возможность избрать себе профессора, а Парижский епископ яростно протестует против всех попыток покуситься на его привилегии.
В 1200 году Филипп-Огюст решает, что пора внести некоторый порядок в эту сумятицу. Он допускает относительную свободу школ, предоставив им статут и привилегии: отныне они получают коллективное название «Universitas parisiensis magistrorum et schlarum»[58]. И слово «universitas» здесь нужно понимать в его чисто латинском смысле слова — иными словами, это «сообщество» или «компания»; то есть, собрание лиц, занимающихся одной и той же деятельностью. Как бы там ни было, король устанавливает рамки, в которых можно свободно осуществлять образовательный процесс, освобожденный с этого времени от всякой церковной опеки. Поэтому XIII век станет столетием Университета…
Самые знаменитые учителя открывают свободные курсы на холме Сент-Женевьев, а школяры в массе своей следуют за ними. Преподаватели стараются отдалиться от ортодоксии, то есть от навязанного «правильного суждения». В частности, они желают преподавать медицину: это задача трудная, ибо папа Гонорий III в 1219 году запретил подобное обучение монахам из опасения, что эти ученые бредни отвратят служителей Господа от теологии, единственной истинной науки. Сразу же работы Гиппократа и Галена начинают все больше изучаться подпольно, во всяком случае, вне церкви, и знания передаются профессорами различных религиозных орденов, стремящихся продемонстрировать некоторую независимость.
Левый берег Сены быстро покрывается коллежами и школами, которые привлекают школяров не только королевства Франции, но со всей Европы.
В своей книге «Западная история» епископ Жак де Витри даем нам ошеломляющую картину этого Латинского квартала в стадии формирования. Конечно, нужно учитывать точку зрения священнослужителя, который ужасается все более свободным нравам как в сфере интеллектуальной, так и в частной жизни, но его свидетельство ценно для нас тем, что дает зарисовку средневекового Парижа…
Для Жака де Витри город — это «запаршивевшая коза», и добрый епископ видит проституток повсюду! В любом случае, он описывает нам дома на левом берегу, в которых на втором этаже размещалась школа, а на первом бордель с девицами легкого поведения… Школяры таким образом весело переходят от счастья познания к получению чувственных наслаждений. И весь этот маленький мирок, который включает в себя французов, нормандцев, бретонцев, бургундцев, немцев, фламандцев, сицилийцев и римлян, возбуждается и ссорится по малейшему поводу, тогда как профессора, более озабоченные полновесной монетой, нежели чистой наукой, пытаются переманить друг у друга учеников. И все изощряются в крючкотворстве, которое очень не нравится достопочтенному епископу, который желает, чтобы школяры больше думали о бессмертии души и всемогуществе Божием.
Сколь бы ни протестовал строгий наблюдатель Латинского квартала, школ становится все больше и больше. Богатые аристократы и многие религиозные ордена, такие как доминиканцы или францисканцы, финансируют и открывают заведения, где могли бы жить, питаться и учиться школяры. Между площадью Мобер и холмом Сент-Женевьев повсюду возникают коллежи. Верно, что некоторые собирают лишь кучку учеников, и во множестве появляются те, которые сливаются, делятся, пожирают друг друга. Коллеж ирландцев пожирает коллеж ломбардцев, коллеж Дании продан кармелитскому монастырю, коллеж де Прель становится частью коллежа де Дорман-Бове, знаменитый коллеж Кокре проиграл соревнование коллежу Сент-Барб… Сорок две тысячи школяров всех возрастов, от пятнадцати до пятидесяти лет, слушают лекции в почти семидесяти пяти коллежах. В это же время в других европейских столицах имеются очень немногие школы. Поистине, Париж являет собой крупную величину в бурлящем интеллектуальном мире.
НО ГДЕ ЖЕ ИСЧЕЗНУВШИЕ КОЛЛЕЖИ?
Один из самых старых коллежей — все позволяет в это верить, хотя ничего от него не осталось — получил имя своего основателя, кардинала Лемуана[59]. Видимо, коллеж был снесен в конце XVII века, все тексты это подтверждают. Правда? Ответить просто, если бы не моя скверная привычка рыскать во всех закоулках, где пахнет древними камнями… Историки Парижа, например, Жак Илере, упоминают все же театральный зал «Латинский рай», построенный на руинах коллежа, и намекают также на таинственную частную дорогу… к которой, очевидно, не сумели подобраться. Устроившись там в засаде, вы с удивлением обнаружите целую россыпь зданий из старых широких камней, которые датируются, без сомнения, XVII веком: это часть коллежа кардинала Лемуана! Подойдите поближе к креплениям, которые напоминают о старинном входе к лестницам, и вы увидите на гладком камне бороздки, вырезанные руками «школяров»: «3 С», буквы типичные для XVII века… Надпись, указывающая, что данный школяр поднимался к месту обитания по лестнице 3С. Трогательно, разве нет?
Самым красивым из всех этих коллежей, которые можно увидеть еще сегодня, остается коллеж Бернардинцев, основанный в 1224 году. Расширенное в XIV веке, это здание — замечательный образчик средневековой гражданской архитектуры в Париже, часто лишенный внимания, с готическими окнами и розетками. В доме № 24 по улице де Пуасси сводчатый подвал — бывшее хранилище вина и продуктов — по-прежнему присутствует здесь, а также первый этаж, который был трапезной в монастыре. Последнее сохранившееся сооружение — это самая протяженная готическая зала Парижа (более тридцати пяти метров в длину). Пятилетние работы позволили реставрировать это громадное средневековое пространство, предназначенное для учебы и исследований, но которое к тому же остается открытым для публики, к нашему восторгу.
А в доме № 14 по улице Карм укрываются остатки коллежа де Прель, основанного в 1314 году. За длинными окнами с занавесками люди и сегодня живут в том, что было часовней в XVI веке!
В доме № 17 по той же улице Карм сохраняются реликты часовни коллежа Ломбардцев, основанного в 1334 году. Портал датируется 1760 годом, и остатки часовни выглядят довольно странно, они словно размыты, изъязвлены водами старинного фонтана.
Коллеж Корнуэльцев, основанный в 1321 году, прячется в маленьком пассаже старого Парижа, который ведет от улицы Галанд к дому № 12 бис по улице Дома. Обернитесь в первом внутреннем дворике: у вас перед глазами входное здание коллежа, которому почти семь столетий.
Коллеж Шотландцев обосновался в доме № 65 по улице дю Кардиналь-Лемуан. Превращенный в тюрьму в эпоху террора, он был возвращен англиканской церкви в 1806 году. Мы находим здесь лестницу и парадный двор, но главное, выходящий на улицу фасад здания с надписью «Коллеж Шотландцев» и аббревиатурой «FCE» (Fief du coll ge d’cosse[60]). Все эти отчетливо видные знаки показывают, насколько важным для каждой страны было обозначить свое присутствие в университете, который замышлялся как международный.
В доме № 9 бис по улице Жан-де-Бове мы видим часовню XVII века, зажатую современными зданиями — это напоминание о коллеже де Дорман, созданном в 1365 году.
