И. Кравченко - Музей Тиссена-Борнемисы Мадрид

Пейзаж у Карпаччо выписан с той любовной тщательностью, которой отличались нидерландские художники, оказывавшие большое влияние на венецианскую живопись второй половины XV — начала XVI века.

Живопись Лукаса Кранаха Старшего несет в себе гуманистический идеал немецкого Возрождения, переданный с присущим ренессансному искусству величием, но в изысканных, уже маньеристических формах. Эти особенности можно видеть на примере створок данного алтаря, его центральная часть утрачена, а боковые, покрытые композициями с двух сторон, хранятся в коллекции музея. В открытом виде левая створка представляет святую Елизавету и коленопреклоненного герцога Георга Саксонского, правая — святую Анну и так же, как супруг, стоящую на коленях герцогиню Барбару Саксонскую. Обе эти сцены имеют светлый фон, в то время как написанные на обороте — темный. В закрытом виде алтарный триптих являл находившееся слева от центральной части изображение святого Христофора с Младенцем Иисусом на плечах и справа — святого Георгия, попирающего дракона.

Герой спокоен, его поза расслаблена и изящна. Вытянутый по вертикали формат доски подчеркивает стройность фигуры, ее абрис создает элегантный рисунок. Красиво отливают металлом латы, вносящие в картину оттенок декоративности. Побежденное чудовище с мольбой взирает на святого, но тот не видит его, смотря прямо на зрителя: в отличие от многих маньеристов Кранах стремился не только к изысканным линиям и цветам, но и к тому, чтобы вызвать душевный отклик на свои произведения.

Зрелая живопись немецкого мастера Лукаса Кранаха Старшего несет в себе черты маньеризма, характерного для тогдашнего придворного искусства, одним из представителей которого был художник. В созданных им портретах господствует линия, черты лиц изящно утрированы, удивительно точно передан облик портретируемых.

Императора Священной Римской империи Карла V Габсбурга мастер писал, когда будущий правитель был еще ребенком. На портрете, находящемся в коллекции Тиссена-Борнемисы, изображен мужчина в расцвете лет. О титуле запечатленного свидетельствует лишь украшающий грудь Карла отличительный знак Габсбургов — орден Золотого руна на цепочке. Кранах сосредоточился на облике модели, передав характерные для названной монаршей династии черты: вытянутое лицо, тяжеловатую нижнюю челюсть и немного выдающуюся вперед пухлую губу. В то же время мастер приоткрыл внутренний мир правителя, представив умного, рефлексивного человека с сосредоточенным взглядом и напряженными складками на лбу. Нейтральный зеленоватый фон, сдержанный и изысканный колорит, гибкие, красивые абрисы цветовых плоскостей наделяют картину повышенной декоративностью.

Представитель известной династии венецианских художников Якопо Пальма Старший изображал «Святые собеседования» и писал портреты, как правило, полуфигурные. Образ, воплощенный им на картине под названием «La bella» («Красавица»), нередко возникал в живописи Венеции того времени и, прежде всего, у Тициана Вечеллио. Даже внешне красавица напоминает тициановских героинь, но живописная манера Пальмы отличается большей, чем у его современника, сухостью и четкостью, краски — холодноватой яркостью, а весь колорит — сочетанием контрастных цветов.

Героиня изображена на темном фоне, где едва угадываются некие архитектурные конструкции. Развернутая к зрителю в три четверти, она смотрит в его сторону, но ее взгляд устремлен куда-то вдаль. Бледная, нежная кожа лица, шеи, груди, подчеркнутая белизной тонкой сорочки, и пухлые, холеные руки с длинными пальцами выглядят теплее и естественнее рядом с ломкими складками одеяния и геометрически четкими очертаниями парапета. Пышные драпировки, окутывающие фигуру, ниспадают на каменный парапет, на одной из ступенек которого лежит придерживаемая рукой красавицы коробочка, скорее всего, с драгоценностями. Этот мотив, как и жест изображенной — она словно поглаживает пальцами пряди волос, — намекает на аллегорию суеты («vanitas»). Но тревожный взгляд женщины вносит в произведение сложность, неоднозначность.

Ганс Бальдунг по прозвищу Грин, наиболее одаренный ученик Альбрехта Дюрера, стал самобытным, оригинальным мастером. От учителя художника отличало стремление к подчеркнутому изяществу живописи, что видно на примере данного произведения. Манера, в которой оно исполнено, заимствована у Лукаса Кранаха Старшего, ярчайшего представителя немецкого маньеризма, чья картина «Саломея» (около 1530, Музей изобразительных искусств, Будапешт) в данном случае послужила образцом для Грина.

Художник запечатлел неизвестную молодую женщину, также лицом — у нее белая кожа, вытянутые «кошачьи» глаза, тонкие черты — и нарядом напоминающую героинь Кранаха. Девушка одета в богато расшитое платье с узким лифом, на шее и груди — крупные золотые украшения, на голове — бархатный берет. Белое облако венчающих его перьев вторит нежному лицу красавицы. Колорит картины построен на сочетании телесного тона с золотистым, глубоким зеленым цветом и темным фоном, на котором вырисовывается облик незнакомки. Мастер большое внимание уделял линии и красочной гамме, то есть внешним эффектам, достигнув удивительной красоты изображения.

Изображения святых, чаще всего полуфигурные и приближенные к зрителю, составляют своего рода серию в живописи Аньоло Бронзино. Созданные кистью мастера образы одновременно наделены чертами конкретных людей, послуживших ему моделями, и идеализированы. Художник был более увлечен изящной и гибкой линией, открыто звучащим цветом и прочими формальными задачами, нежели передачей внутреннего состояния персонажей. Их бесстрастность и, как следствие, разделение сюжетного мотива и настроения картины — особенности маньеризма и живописи его ведущего представителя.

Написанный им святой Себастьян, несмотря на то, что в его боку торчит пущенная одним из мучителей стрела, совершенно спокоен и даже весел. Он непринужденно держит в руке другую стрелу и смотрит куда-то в сторону, словно разговаривая с невидимым собеседником. Юношеский облик и развитое, мускулистое, словно пронизанное светом тело выписаны с удивительным мастерством. Отвлеченность образа и его жизненная убедительность составляют одну из загадок живописи Бронзино, сумевшего выйти за рамки маньеристического искусства.

Английский монарх Генрих VIII известен тем, что был женат несколько раз и, желая заключить брак со своей возлюбленной Анной Болейн, разорвал отношения с папой римским, не дававшим согласия на его развод. В результате возникла Англиканская церковь, во главе которой встал сам властитель страны. Столь неоднозначного человека и запечатлел немецкий художник Ганс Гольбейн, крупный портретист. Он был дружен с писателем-гуманистом Эразмом Роттердамским, по чьему совету и посетил Лондон, где обосновался, подружился с мыслителем и государственным деятелем Томасом Мором и стал с 1536 придворным живописцем короля. Чтобы получить высочайшее покровительство, мастер и написал этот портрет вскоре после того, как Генрих VIII сочетался браком уже с третьей женой, Джейн Сеймур. Ее изображение, хранящееся в музее Маурицхейс в Гааге, скорее всего, является парным к портрету мужа.

Гольбейн изобразил Генриха в трехчетвертном повороте, показав также руки, украшенные перстнями. Выражение лица короля невозмутимое и отстраненное, ощущение непроницаемости образа создает и тщательно выписанное мастером одеяние, напоминающее красивую броню, в которую словно закован монарх. Но живописец сумел передать и характер портретируемого: его острый ум, любовь к земным радостям, уверенность в себе. Об успехе этого произведения свидетельствуют многочисленные копии, сделанные художниками из мастерской Гольбейна.

В портретах кисти немецкого художника Кристофа Амбергера соединились традиции его родной школы, особенно те, что развивались Гансом Гольбейном Младшим с его острым взглядом на человека и умением подметить потаенное в его характере, и итальянской, прежде всего, венецианской живописи, мастера которой подчеркивали, в первую очередь, величие человека. Образы, созданные Амбергером, воплотили ренессансный взгляд на личность, что видно на примере «Портрета Маттеуса Шварца». Художник запечатлел счетовода, состоявшего на службе у богатых купцов из Аугсбурга, Фуггеров. Незадолго до создания портрета император Карл V пожаловал Шварцу дворянский титул. В выражении лица и позе мужчины видны и его гордость за свой труд, и нескрываемое удовольствие от нового аристократического положения. Впрочем, перед зрителем, прежде всего, — представитель образованного слоя немецкого общества, о чем свидетельствуют и листок бумаги с астрологическими данными Маттеуса, и его нарисованный на фоне неба гороскоп, являвшийся в те времена признаком учености, и, естественно, книги на столе. Шварц написал первые в Германии труды по бухгалтерии, а также автобиографию, которая при издании была иллюстрирована изображениями автора в различных нарядах.