Клизма романтизма. Путеводитель по постсоветской архитектуре Петербурга - Александр Владимирович Семенов

Вспоминая название первого спектакля «Лицедеев», о здании театра хочется сказать, что это та самая архитектура «о смешном и серьезном». Действительно, традиционный постмодернистский инструментарий, не то чтобы очень смешной, но сохраняющий дежурную иронию ордера и симметрии, переплетается здесь с новой искренностью столь смелого архитектурного высказывания, которое тем не менее стремится к контекстуальности.

Главный фасад демонстрирует весь джентльменский набор фактурных решений зрелых нулевых: здесь и тонированное зеркальное стекло, и штукатурка, и металл нескольких сортов, и, само собой разумеется, полированный гранит. Диапазон пластических приемов еще шире: огромные овальные окна, островерхий панорамный эркер по главной оси, увенчанные шпилями башенки по флангам, ярус арочных окон-бойниц, открытая аркадная галерея, карнизные тяги и кронштейны с незамысловатым декором. Из этого многообразия складывается сложносочиненная композиция, симметричность которой навевает парейдолические ассоциации не то с головой щелкунчика, оскалившегося пилонами входной группы, не то с инфернальной человеко-машиной из фильма «Метрополис».

В это непросто поверить, но «парадный» корпус здания имеет девять этажей. Стремясь визуально снизить степень его контраста с исторической застройкой – а уличный фронт состоит из 5–7-этажных домов, – архитекторы прибегают к безотказным приемам, ставшим почти классическими для нового строительства в историческом центре. Девятый этаж утоплен за фасадную плоскость, а предыдущие два стыдливо прикрыты имитацией мансардной кровли, крутой скат которой исполосован стройными рядами окон. Окна бликуют на свету и полностью нивелируют маскировочный эффект наклонной плоскости, привлекая к верхней части здания дополнительное внимание.

Выходящий на улицу Льва Толстого блок имеет традиционную для торгово-развлекательных комплексов атриумную структуру. Центральное пространство связывает воедино все входящие в состав комплекса функциональные группы. Это решение авторы называют основополагающей идеей проекта. Интерьер атриума наполнен простодушным стеклянно-пластиковым глянцем; нотки индивидуального шика и необходимой премиальности придают ему лишь золотисто-янтарные пятна витражей, вмонтированных во входную группу, и потолки. И стилистикой, и самим фактом своего наличия витражи отсылают к петербургским торговым домам эпохи модерна.

Хороша эта архитектура или плоха, она в любом случае лучше соответствует творческому амплуа «Лицедеев», чем выхолощенная модернистская коробка Ленинградского дворца молодежи, служившего одним из предыдущих адресов театра.

Давно известно, что все самые большие глупости на свете делаются с серьезной миной. И хотя это вовсе не означает, что веселое и беззаботное выражение лица убережет вас от совершения глупостей, быть смешным для всех – профессиональная обязанность Арлекино.

Желтый дом со странной башенкой – яркий образец контекстуального направления в петербургской архитектуре начала нулевых. Стоящий на плавном изгибе Карповки и минимум на два этажа превышающий соседнюю застройку в радиусе нескольких сотен метров, дом становится виден издалека по мере движения по набережной. При этом ему досталось непростое соседство: прямо напротив стоит первый жилой дом Ленсовета, который может претендовать на звание лучшего, что вообще когда-либо было построено в Петербурге. Спроектировать здание, обреченное стоять в зеркальной оппозиции с этим шедевром русского постконструктивизма, да еще и доминировать над ним, – непростая проектная и этическая задача для архитектора.

Решать эту задачу выпало Виктору Николаевичу Яссу, в проектную мастерскую которого обратилось ЗАО «Дом Мод Плюс» – компания, решившая застроить заросший пустырь рядом со сквером Профессора Попова.

Архитектура дома – сложный клубок из экспериментальных приемов и прямых отсылок к разным периодам истории петербургской архитектуры. Первое (хорошо, второе – после угловой башенки), что бросается в глаза, – обилие цитат из пластического лексикона северного модерна: мягкие плавные линии, характерные пропорции окон и рисунок расстекловки, кованые ограждения балконов с анималистическими мотивами, натуральный камень в отделке первого этажа… Затем взгляд начинает цепляться за пилястры коринфского ордера и карнизные тяги сложных профилей – детали, выглядящие на этом фоне неуместными и малопонятными. После этого ценители классических построений и «вкусных» сочетаний возмутятся несовместимостью текстур и цветов отделочных материалов. Но все эти тонкие диссонансы разбиваются в клочья доминантным аккордом иной тональности – купольной башенкой необъяснимой телескопической формы.

Впрочем, объяснение у нее все-таки есть. Вряд ли оно кого-то полностью удовлетворит, но эта конструкция – почти прямая реплика торгового павильона «Дома Мод Плюс», что стоит в двух шагах отсюда, на углу Каменноостровского проспекта и безымянного переулка, ведущего от набережной Карповки. Речь идет о знакомой многим петербуржцам «стекляшке» у станции метро «Петроградская». Павильон построен в 1998 году по проекту мастерской М. А. Рейнберга и А. Г. Шарова. Кстати, в числе авторов упоминается и тот самый В. Н. Ясс, который спустя пять лет возведет жилой дом, придав его угловой башенке узнаваемый ступенчатый силуэт. Это двухъярусное наклонное остекление – своеобразный лейтмотив, встречающий прохожих в начале и конце пешеходного переулка и намекающий, что небольшой торговый павильон на Каменноостровском и жилая девятиэтажка на Карповке – на самом деле единый архитектурный комплекс.

«Дом Мод Плюс» – трехэтажная пристройка к «настоящему» Дому мод, построенному в 1963–1968 гг. по проекту известного ленинградского архитектора Е. А. Левинсона. Магазин модной одежды просуществовал в стенах этого павильона недолго. Сегодня его место занимают прозаичные бургерная и пиццерия.

При всей сомнительности внешних достоинств павильона посыл его архитектуры вполне понятен. Игривые изгибы стен и легкомысленный блеск витрин преследуют одну цель – выделиться в этом холодно-каменном окружении, заявить о себе как о провозвестнике новой эпохи.

Один заказчик, общий для двух построек архитектор, сто метров между объектами: – стерильные условия для лабораторных наблюдений. Сравнивая торговый павильон – порождение экспериментальных девяностых, и жилой дом – продукт стабилизирующихся нулевых, можно проследить общий вектор развития культуры эпохи капиталистического романтизма. Один и тот же прием стеклянного каскада, перекочевавший с павильона на дом, несет совершенно разное идейное содержание и отражает всю суть произошедших перемен. В первом случае он представляет собой чистое и бескомпромиссное высказывание, во втором – превращается в едва заметное указание на родство со старшим братом, утонувшее в массе декоративных оборотов и исторических реминисценций. На смену эпохе свободы самовыражения, демонстративной прозрачности и открытости приходит период эклектики и компромисса.

Бизнес-центр «Орбита» построен в 2006 году на месте одноименного кафе. Точнее, на месте заброшки, оставшейся после пожара. Кафе открылось в 1974-м и просуществовало немногим более десяти лет. Куда дольше стоял его обгоревший остов с выбитыми стеклами: разобрали его лишь в 2002 году, когда участком заинтересовался инвестор.

Здание кафе было редким для центра Ленинграда примером подчеркнуто