Торосовские крестьяне похоронили барона в его родовом склепе в селе Раскулицы возле Преображенского храма, где находилось семейное кладбище Врангелей.
Вдове Г.М. Врангеля с детьми удалось бежать в Петроград. Старший из детей – Юрий – после увиденного сошел с ума и умер в 1919 году. Сыновей Льва и Бориса и дочь Нину баронесса Врангель (урожденная Голицына) смогла вывезти из советской России за границу – в Бельгию. Там баронессе пришлось работать прядильщицей на ткацкой фабрике. Умерла она в 1943 году…
Самый младший сын Георгия Михайловича Врангеля, Борис (в момент гибели отца ему было чуть больше года), после начала Великой Отечественной войны вернулся в Россию. Как и некоторые русские эмигранты, ждавшие освобождения Родины от власти большевиков, он поначалу воспринял немецкий поход на Советский Союз как начало освобождения России от сталинского режима.
Будучи священником, он в составе Псковской Православной миссии, действовавшей в 1941-1944 годах на оккупированной немецкими войсками территории Северо-Западных епархий России (Петербургской, Псковской, Новгородской, а также Прибалтики), принимал участие в восстановлении церковно-религиозной жизни на Псковщине. По воспоминаниям торосовских старожилов, во время оккупации «какой-то Врангель» приезжал в свое бывшее имение. Впрочем, здесь его не особенно ждали – усадебный дом заняли под жилье немецкие солдаты. Был ли это Борис Врангель либо кто-то другой – неизвестно…
После войны участников миссии подвергли жестоким репрессиям, их обвинили в «пособничестве оккупантам». В обвинении содержалась доля истины: Псковская Православная миссия действовала под патронажем немецких властей, хотя сами миссионеры отвергали свою причастность к преступлениям фашистов. Позиция миссионеров была такова: «Немцы – зло, и в этом нет никакого сомнения, но из двух зол приходится выбирать меньшее. Наши сердца наполнены глубоким состраданием и сочувствием к бедствующему русскому народу».
Когда немцы стали отступать, Борис Врангель не ушел с ними, как многие священники-миссионеры, а остался в России. 12 мая 1945 года его арестовали и в сентябре того же года осудили особым совещанием при НКВД СССР на двадцать лет заключения. Затем – лагеря в Сибири и ссылка под Иркутском. В 1950-х годах он освободился, жил во Пскове, служил псаломщиком Старо-Вознесенской и Никольской Любятовской церквей. Скончался в июле 1995 года и похоронен во Пскове на Мироносицком кладбище.
Ныне старинная усадьба Врангеля производит ужасающее впечатление, она наводит на печальные мысли о судьбе российского культурного наследия. Усадебный дом лежит в руинах, как будто здесь только вчера завершилась война. Между тем его нынешнее состояние к войне не имеет никакого отношения. Все это рукотворный результат последних полутора десятилетий.
До начала 1990-х годов в бывшем доме Врангеля размещалась сельская школа. Затем она переехала в новое здание, а усадебный дом стал бесхозным и подвергся разграблению. Из здания исчезли окна и двери, начали обваливаться стены, провалились крыша и перекрытия. Кирпич стали потихоньку растаскивать на местные нужды. В не менее ужасающем, брошенном состоянии находятся и многие хозяйственные постройки бывшей усадьбы. От старинных зданий, сложенных из валунов, остались только одни стены. Усадьба лежит в руинах…
Родовое гнездо Зиновьевых
Неподалеку от старинной крепости Копорье до сих пор сохранились остатки некогда прекрасной усадьбы под названием «Гревова», на протяжении ста лет принадлежавшей Зиновьевым. Это родовое гнездо дало России многих выдающихся личностей.
Зиновьевы очень гордились не только своим древним происхождением – их род восходил к сербским князьям, переехавшим в XIV веке в Литву, – но и тем, что они жили в Северной столице с первых лет ее существования. На Комендантском кладбище Петропавловской крепости до сих пор сохранилась могила ее обер-коменданта Николая Ивановича Зиновьева, занимавшего эту должность с 1764 по 1773 год.
Что же касается копорской усадьбы, то начало ей положил царский вельможа Василий Николаевич Зиновьев – сенатор, камергер, генерал-адъютант, президент Медицинской коллегии. Он купил имение в 1809 году у Льва Кирилловича Разумовского.
Дом Зиновьевых в усадьбе «Гревова» близ Копорья. Фото из семейного архива Себастьяна Кирилловича Зиновьева-Фицлайона
Предпоследний владелец усадьбы – шталмейстер императорского двора Александр Дмитриевич Зиновьев на протяжении двадцати лет, с 1897 по 1917 год, состоял губернским предводителем дворянства и одновременно с этим, с 1903 по 1911 год, – петербургским губернатором. Его портрет работы Ильи Репина находится в Русском музее, правда, долгое время его хранили в запасниках и широкой публике не показывали.
Эпоха, на которую пришлась его деятельность, вместила все – расцвет культуры Серебряного века и печальные «эксцессы» первой русской революции. Но Зиновьева поминали добрым словом – он сделал немало полезного, в том числе и в губернии:завершил строительство водопровода в Петергофе, выделял большие средства на медицинское обслуживание населения и т.д. Много позже, уже будучи в эмиграции, он говорил: «Я счастлив, что при мне не было ни одной смертной казни» (Петербург имел тогда своего градоначальника и в управление губернией не входил).
Усадьбу близ Копорья Александр Зиновьев очень любил – здесь вместе с женой Елизаветой Николаевной он проводил каждое лето. Как гостеприимные хозяева они принимали тут множество гостей. Бывала здесь и сестра Александра Дмитриевича – известная писательница и поэтесса Лидия Дмитриевна Зиновьева-Аннибал, жена поэта-символиста Вячеслава Иванова, устраивавшего знаменитые «среды» в «башне» своей квартиры в доме на Таврической улице в Петербурге. Душа этих собраний – Лидия Дмитриевна.
О том, как протекала жизнь в усадьбе Зиновьевых, можно представить по воспоминаниям дочери Лидии Дмитриевны Ивановой. «Крепость превратилась в развалины, – вспоминала она. – Вокруг нее – село с церковью, куда по воскресеньям Зиновьевы ездили к обедне. В церкви они стояли на клиросе. Ездили в изящной коляске, с парой выездных лошадей, которыми правил кучер, одетый, когда хозяева жили в деревне, под ямщика: суконная синяя безрукавка, шелковая яркая косоворотка, на завитых волосах круглая шапочка с павлиньими перьями».
У Александра Дмитриевича Зиновьева было семь детей, и все мальчики. Елизавета Николаевна все время мечтала иметь дочку, но рождались сыновья – защитники Отечества. И действительно, многим из них пришлось сражаться за родину и погибнуть на поле брани.
Семь сыновей губернатора Александра Зиновьева
Все семь сыновей Александра Зиновьева учились в Пажеском корпусе, а имя одного из них, Александра, погибшего во время Русско-японской войны, и сегодня можно увидеть на памятной доске в нынешнем Суворовском училище – бывшем Императорском Пажеском корпусе. «Сотник 2-го Читинского полка Забайкальского казачьего войска Александр Александрович Зиновьев, вып. 1900 г., убит 10 мая 1904 года при разведке Хабалинского перевала», – гласит надпись.
Он был личным пажом Николая II, позже блестящим офицером, представителем столичной «золотой молодежи». Когда началась война с японцами, из патриотических побуждений специально перешел из Конногвардейского полка, куда его зачислили после окончания Пажеского корпуса, во Второй Читинский Забайкальский полк, чтобы попасть на войну.
О его трагической гибели много говорили в Петербурге. Художник Илья Репин создал картину, а Вячеслав Иванов написал стихи «Месть мечная», посвященные «геройской памяти сотника Александра Зиновьева». В них есть такие строки:
Русь! На тебя дух мести мечной
Восстал – и первенцев сразил,
И скорой казнию конечной
тебе, дрожащей, угрозил…
Узнав о смерти сына, Александр Зиновьев обратился к нейтральной стороне – в британское посольство, с просьбой помочь выяснить обстоятельства его гибели. Англичане с уважением отнеслись к просьбе петербургского губернатора, связались с Токио и вскоре получили ответ: японцы прислали не только карту с обозначением места гибели сотника Александра Зиновьева, но и личные вещи погибшего.
У этой истории оказалось самое необычное продолжение. Представители православной миссии митрополита Николая в Японии разыскали в лазарете раненого японского офицера – того, кто убил в перестрелке Александра Зиновьева. Они сообщили в Петербург его адрес, а также адрес его родителей. Петербургский губернатор написал туда письмо – и получил ответ. Произошел уникальный случай: семья убийцы подружилась с семьей убитого, и долгое время продолжалась их переписка с петербургскими Зиновьевыми. И те, и другие понимали, что в трагической гибели сотника Зиновьева виновата война, сделавшая людей врагами и пославшая их убивать друг друга…
