В последующие годы религиозное напряжение растет, и когда становится ясно, что король Генрих III умрет, не оставив наследника, и трон перейдет к протестанту Генриху Наваррскому, католики впадают в ярость! Священная Лига и ее глава, герцог Генрих де Гиз, не могут согласиться с такой перспективой и мобилизуют свои силы. 12 мая 1588 года, рано утром, король, желая предупредить восстание, вводит в Париж четыре тысячи швейцарских гвардейцев, расквартированных в предместье Сен-Дени. Они занимают стратегические пункты в столице: Пти-Пон, мост Сен-Мишель, Новый рынок, площадь де Грев, кладбище Невинных — и окружают Лувр.
Король предполагает арестовать и казнить главарей Священной Лиги, но парижское население восстает, чтобы защитить католических вождей… Под руководством буржуазной милиции, которая представляет шестнадцать кварталов Парижа, ремесленники, торговцы и школяры берутся за оружие. Париж ощетинился алебардами, аркебузами, мечами, пиками и косами. К полудню население перегораживает городские улицы, выстроив бочки, заполненные землей, и выломав булыжники из мостовой… Эти препятствия назовут баррикадами. Отряды, укрывшиеся на кладбище Невинных, не могут оттуда выйти, другие заблокированы на левом берегу, раздаются выстрелы, с крыш бросают черепицу, полусотня швейцарцев убита, на улицах валяются трупы. В конечном счете, солдаты-наемники, не желающие погибать ради короля, складывают оружие и на коленях умоляют о пощаде вооруженный народ.
— Прекрасная Франция! Милосердия!
— Да здравствуют Гизы! — отвечают парижане.
На площади Мобер какой-то адвокат подстрекает толпу:
— Смелее, господа, мы довольно терпели. Захватим и забаррикадируем этого подлого короля в Лувре!
Генрих III решается воззвать к главе католической партии. Гиз скромно провел этот «день баррикад» в своем особняке в Маре. В белом атласном колете, условный знак, герцог де Гиз выходит из дома, овладевает Парижем и развертывает свои войска у Ратуши.
На следующий день король выходит из Лувра почти один, и все думают, что он просто хочет совершить свою ежедневную прогулку по саду… Он направляется к конюшням Тюильри, внезапно вскакивает на лошадь и галопом мчится в направлении Шартра, где надеется найти верных себе сторонников.
Решившись вернуть себе власть, Генрих III приказывает убить герцога де Гиза в следующем декабре в Блуа, арестовать членов Священной Лиги и готовится осадить Париж, чтобы отобрать город у лигеров.
В конце июля 1589 года Генрих III и его войска стоят на холмах Сен-Клу. В Париже каждый добывает все, что может, для защиты, ибо население терзают худшие страхи: все уверены, что вместе с королем нахлынут протестанты, которые отомстят за Варфоломеевскую ночь…
Но сражения не будет. 1 августа монах-фанатик по имени Жак Клеман вонзает кинжал в живот короля.
— Проклятый монах, ты убил меня! — восклицает Генрих III.
Действительно, кишки вываливаются у него из живота, но умирает он только через несколько часов.
Единственным наследником короны оказывается Генрих Наваррский, который может произнести свою знаменитую фразу:
— Париж стоит мессы.
Он принимает католичество и всходит на трон под именем Генриха IV.
* * *
И столетие завершается примирением. 30 апреля 1598 года французский король подписывает Нантский эдикт, который, несмотря на свое несовершенство, остается актом признания протестантизма и шагом к свободе вероисповедания. Это кладет конец десятилетиям гражданской войны. В этот день Генрих IV предложил Парижу и Франции прекраснейший символ века, который, несмотря на заблуждения и муки, желал быть веком гуманизма и свободы.
Увы… Двенадцать лет спустя 13 мая 1610 года карета Генриха IV направляется к особняку Арсенал, где министр Сюлли лежит в постели из-за легкой простуды. На улице де ла Феронри карета попадает в затор: дорогу преграждают телега, груженная сеном, и виноторговец с бочками. Чтобы освободить дорогу, слуги короля оставляют его карету без присмотра… Визионер-католик по имени Франсуа Равальяк поджидает свой час. Ему кажется, что с ним говорит Господь, что он получил миссию изгнать всех протестантов из королевства, заставить всех остальных обратиться к истинной вере. Неподвижная карета короля стоит прямо перед ним. Равальяк устремляется вперед и дважды ударяет короля кинжалом (герб Генриха IV выгравирован на тротуаре, чтобы отметить место цареубийства). Король истекает кровью, его как можно скорее переносят в Лувр, чтобы вызвать хирурга, но уже слишком поздно. В тот момент, когда Генриха IV вносят во дворец, он умирает.
XVII ВЕК
ДВОРЕЦ ИНВАЛИДОВ
Цена Великого века
Станция Инвалидов производит несколько грустное впечатление. Она выводит нас к блеску и великолепию Великого века, но по серым темным коридорам. Это ничего не меняет, едва оказавшись наверху, мы открываем роскошь и открытые пространства, которые Людовик XIV желал видеть в Париже.
В этой зоне на левом берегу, довольно удаленной от центра столицы, некогда были лишь грязные заболоченные участки, принадлежащие аббатству Сен-Жермен-де-Пре. Название этой равнины Гренель и близлежащей станции метро Варен означают, впрочем, то же самое: местность, заселенная дикими кроликами, земля для охоты, непригодная для земледелия, чем объясняется то, почему эта обширная пустошь так долго оставалась заброшенной.
Сам Людовик XIV считал создание дворца Инвалидов на этом нетронутом участке «великой идеей царствования»… И в том, что касается величия, Королю-Солнце можно довериться: он знал в этом толк! Он понял, что культ его личности — это культ Франции, и стал самым щедрым заказчиком памятников, построенных в его честь.
В 1669 году Жан-Батист Кольбер, главный интендант королевских построек, набросал на бумаге несколько общих идей о Париже: «Все планы повсюду продолжать — Триумфальная арка для завоеваний на земле — Обсерватория для небес — Величие и роскошь».
Однако финансировал две триумфальные арки, посвященные королю, парижский муниципалитет: они были возведены на месте двух ворот, уничтоженных в рамках общей программы украшения города и сокращения военного аппарата, ставшего бесполезным. Арка на месте ворот Сен-Дени была построена в честь побед во Фландрии; арка на месте ворот Сен-Мартен, более скромная, возведена в память завоевания Франш-Конте.
Но было бы несправедливо видеть в работах этой эпохи — начатых муниципалитетом или королем — только памятники, предназначенные воспевать величие трона. Настоящие усилия были предприняты, чтобы сделать город более безопасным и более приятным для жизни…
В Париже XVII века самые красивые особняки, утонченные творения искусства и архитектуры, соседствовали с ветхими домишками, грязными переулками, лачугами, в которых гнездились нищета, преступления и болезни. Здесь сплетались в опасной сложной архитектуре деревянные конструкции шатающихся каминных труб. В этих кварталах, где царят убожество и уродство, сталкивались и вступали в борьбу за грабеж растерянного буржуа банды грабителей. Банда Рыжих в красных плащах, банда Серых в серой одежде, банда Плюмажей в широких шляпах с хохолком внушали ужас беднякам и наводили свои законы.
Париж суетился и волновался, лавируя между бочками носильщиков воды, большими ивовыми корзинами торговцев дичью, тяжелыми тачками с зерном, которые загромождали улицы. Чтобы пройти, нужно было пробивать себе путь между фиакрами и каретами, перегруженными телегами, процессией быков, которых вели на бойню, и в любую минуту бедного прохожего могли опрокинуть. Один художник по имени Герар изобразил на гравюре беспорядок, царивший на улицах Парижа, и выразил в нескольких стихотворных строках опасения прогуливающегося:
Когда ходите по Парижу, смотрите в оба,
Уши всегда держите открытыми,
Чтобы вас не толкнули, не сбили с ног, не ранили,
Ибо если вы не слушаете в общем гуле:
Осторожно! Осторожно! Эй вы, осторожно,
Посторонитесь, осторожно!
Все, что гремит сверху или снизу, вас раздавит.
На берегах реки продолжались и развивались тогда долговременные работы, которые, кажется, принадлежат парижскому пейзажу уже целую вечность — набережные Сены. За прошедшие столетия произошли значительные улучшения в их обустройстве: Генрих IV и Людовик XIII в свое время укрепили берега, в частности, вдоль Лувра и на площади де Грев, благодаря насыпям из камня, позволявшим прогуливаться не слишком пачкаясь и, главное, способным удерживать воды во время разлива.
На правом берегу простиралась между набережной де ла Грев и набережной де ла Межисери длинная полоса сыпучей земли, которая превращалась в грязевое поле при малейшем дожде: телеги, спускавшиеся к реке, регулярно там застревали. Чтобы покончить. с этим отвратительным болотом, король в 1644 году потребовал у маркиза де Жевр обустроить набережную между мостом Нотр-Дам и мостом Менял — эта набережная носит сегодня имя своего создателя, а платформа станции Шатле на седьмой линии была построена из поддерживающих ее аркад. Посмотрите на эту платформу в направлении Мэрии Иври-Вильжюиф, своды там более низкие: это фундамент XVII века.
