— Простите, Анна Петровна, я не нарочно.
Она права. Надо валить в коридор и привести себя в чувство. Это уже нездоровый смех. Уже не смешно. Совсем не смешно. Я поднялась с места, кивнув ей в благодарность, и пошла к двери.
— Анна Петровна, вы знаете, что Сокол у нас лесбиянка? — вдруг на весь класс сообщила Танька Петрова.
И вот тут моя смеховая истерика быстро сменилась неконтролируемой агрессией. Прежде чем я успела сообразить, что делаю, резко перегнулась через парту, схватила ее за волосы и тряхнула, как собака игрушку.
— Еще раз свой рот откроешь!.. — рявкнула я на визжащую во всю глотку девчонку.
— Сокол! Сокол! — закричала русичка. Кинулась нас разнимать.
Но я уже выпустила Петрову, отряхнула ладонь от выдранных клоков волос. Меня разрывало от бешенства. Я с силой сжимала кулаки, готовая врезать ей, пусть только повторит то, что сказала. Если бы могла, я бы перевернула сейчас парту. Объяснилась с ней по-мужски.
— Петрова! — сердилась Анна Петровна. — Что вы себе позволяете? Вы ведете себя недостойно. Кто вам разрешал оскорблять Сокол?
— А что я?! — заорала Танька, размазывая слезы по щекам.
Анна Петровна вопросительно посмотрела на меня, словно пытаясь понять, что я буду делать.
— Немедленно извинитесь, — опять повернулась к Таньке.
— Извините, Анна Петровна, я выйду. Спасибо вам. — И, не дожидаясь ее разрешения, я стрелой вылетела из кабинета.
Меня трясло от самых кончиков пальцев на ногах до кончиков волос на голове. Колени прогибались, а руки дрожали. Как жаль, что мозг не отключился и не позволил мне ударить ее по-настоящему. Какая же Петрова идиотка! Я кое-как дошла до столовой, купила литр сока и принялась его пить прямо из пакета большими глотками. Жидкость успокаивает. Ненавижу!
В столовую вбежала взъерошенная Варька. Глаза перепуганные, щеки покрыты красными пятнами.
— Птица! — истерично вскрикнула она.
Я даже обернулась, испугавшись, что за спиной кто-то стоит. Фуф, нет, никого.
— Жалеть пришла? — набычилась я, понимая, что все равно не могу совладать с бушующим внутри гневом.
— Нет, — нервно дернула она плечами. Добавила тихо: — Мы же подруги. Что там твои самураи говорят по поводу друзей?
Я прикусила язык, чтобы не ответить грубо. Варя ни при чем. Если бы о ней кто-то так сказал, я бы первой полезла заступаться.
— Иди на урок.
— Птица…
— Иди.
— Яра… — совсем тихо.
— Со мной все в порядке.
— Ты же не струсишь, — шепотом.
Я отвернулась. Пнула стул, наслаждаясь кошмарным скрипом металлических ножек по кафелю.
— Я на физкультуру приду, — буркнула едва слышно. Голос дрожит. Черт!
— Позвони мне.
— Иди.
— Я заберу твою сумку, закину к тебе домой.
— Спасибо.
Она осторожно и немного робко улыбнулась:
— Ты бы сделала для меня то же самое.
Я кивнула.
Варя ушла.
Я взяла пакет с остатками сока и направилась под лестницу. По крайней мере там меня никто не запалит и не обвинит в прогуле. Хотя, в данной ситуации стать еще и прогульщицей — это как-то мелковато. Я вот одного не понимаю, ну собрала ты вокруг себя лепрозорий, так и наслаждайся их обществом, зачем к другим приставать? Что за натура у человека, а? Лишь бы досадить кому-нибудь. Я ведь с ней с первого класса вместе. Можно подумать, Лепра меня не знает! У меня чувство юмора такое, что потом тоналкой замазываться замучаешься.
На физкультуру я решила скромно забить. Не досидев до перемены, забрала вещи и сбежала домой. Настроение испортилось вконец. Я шла по улице и пыталась вспомнить, когда успела обидеть Лепру. Вроде бы мы с ней и не пересекались в последнее время. Были крупные стычки, но еще в прошлом году, когда они всей толпой наехали на новенькую Варьку. Вряд ли Лепра решила отомстить мне спустя полгода. Еще из-за Риты все планы перемешались. Пожалуй, покараулю ее у спорткомплекса. Кстати, надо позвонить Максу, попросить, чтобы с Ракетой познакомил. Столько дел, а тут еще в школе проблемы.
Дома я обнаружила папу и маму. И это было очень некстати, потому что меня зареванную родители не видели с пеленок. Буси не плачут. Я проскользнула в свою комнату, стараясь не привлекать внимания.
— Как хорошо, что ты пришла, — вошла ко мне мама. — Иди, мой руки, сейчас будем обедать.
— Угу, — буркнула я, отворачиваясь.
— Яся, что с тобой? — Мама обеспокоенно смотрела на мое отражение.
Попалась… Я — тупая овца, как я могла повернуться к зеркалу лицом?!
— Яся. — Она подлетела ко мне и развернула. — Доченька! — крепко обняла. — Кто тебя обидел?
Я пошло разревелась, утыкаясь маме в плечо носом и обнимая ее в ответ. Моя маленькая, любимая мама, только ты меня понимаешь…
Я плакала, а она гладила меня по спине и что-то шептала в ухо. Я не понимала, что именно, но это явно успокаивало.
— Девочки, — послышался голос папы за спиной. — Девочки? Яся… — недоуменно обошел он меня. — Ты умеешь плакать?
— Антон, — с укоризной в голосе оторвалась от моего уха мама.
Папа сгреб нас в охапку с мамой. Начал щекотно целовать меня в другое ухо. Я задергалась, захихикала.
— Вы ж мои самые любимые девчонки! — Он неожиданно приподнял нас и опустил.
— Ну, пап, — сквозь слезы хихикала я.
— Кто обидел? — серьезно спросил он.
Я никак не могла решиться сказать им о произошедшем. Как они отреагируют? Поверят ли мне? А если нет? У меня хорошие родители, они всегда на моей стороне, но вдруг…
— Я просто устала, пап.
Отец испытывающее смотрел на меня несколько секунд, а потом спокойно сказал:
— Если ты не можешь решить эту проблему самостоятельно, то просто скажи мне. Я разберусь. Мы — семья. Семь-я. Я за члена своей семьи порву любого.
Я почувствовала колоссальную поддержку в каждом его слове.
— Спасибо, папа. — Я подалась вперед и обняла его. — Люблю тебя.
— Вот и отлично. Пойдемте обедать, — подтолкнул он меня к двери.
Я поела, а потом пошла гулять с Малышом на пустырь, надеясь, что Ахмеду придет в голову выйти с Марти в час дня, а не после обеда, как обычно. Нет, конечно, я бы не стала делиться с ним своими переживаниями и неприятностями. Но с Ахмедом мне было легко. Он умело меня отвлекал, рассказывал, как у него дела в универе, о чем мечтает, кем будет. Но, видимо, сегодня не судьба… Зато я все рассказала Малышу: и про школу, и про дуру Лепру, и про ее лепрозорий, и даже про Риту и Славу, которые совершенно не пара. Малыш меня не перебивал, слушал внимательно и повиливал хвостом. Когда я привязывала его обратно на лестнице к трубе, он лизнул меня в нос. Я грустно улыбнулась, потрепала его по голове и ушла к себе. Отчего-то очень хотелось плакать. Но воины не плачут, а я настоящий буси.
В спорткомплексе первым делом заглянула в зал, где проходили занятия шейпингом. Рыжую голову и подпрыгивающие хвостики увидела сразу же. Сердце бешено застучало в груди. Это она! Наконец-то нашлась. Теперь надо дождаться ее в раздевалке… И что потом? Что я ей скажу? Отвали от моего брата? Мне брат потом так по шее накостыляет, что мало не покажется. Так, спокойно, Ярик. Что-нибудь придумаем.
Я подождала, пока занятия шейпингом закончатся, и прикинулась в раздевалке ветошью — повернулась ко всем спиной и сделала вид, что стесняюсь переодеваться при людях. К счастью, шкафчик рядом со шкафчиком Риты оказался свободным, и я тут же его заняла своим шмотьем. Это дало мне возможность прятаться за металлической дверцей в полуметре от нее и все слышать.
— Ритка, слушай, — к ней подлетела какая-то девица. Та распустила волосы и усиленно ими трясла и взбивала руками. Я видела, как на пол полетело несколько рыжих волосин. Тьфу, терпеть не могу, когда чужие волосы на полу валяются. — Завтра наши собираются в «Кубышке». Пойдешь?
— Там скучно и вечно какой-то молодняк толпится, — с нотками каприза отозвалась Рита. — Да и место тухлое…
— Тебе же нравилось, — явно обиделась подруга.
— Нравилось — разонравилось. Я завтра пойду на соревнования SKY WARS в башню «Федерация». Там наши в финал вышли. Буду болеть.
Хм… «Наши вышли в финал»? Хороший повод узнать, что за «наши». И, кстати, вот тут-то нам и пригодится Настькин фотоаппарат.
Рита положила сумку на скамейку и захлопнула дверцу шкафа.
— И вообще, ты знаешь, «Кубышка» не мой уровень, — усмехнулась она. — До пятницы, дорогуша.
Верхнюю одежду и обувь снимали внизу. Я смотрела, как Рита в тапочках на танкетке идет к дверям. Коротенькая юбка, тонкие чулки, хотя на улице холодно и можно запросто отморозить зад, легкий свитерок заканчивается чуть выше талии, открывая всем бронзовую полоску кожи. И огромная копна рыжих волнистых волос. Я посмотрела на часы — половина седьмого. Это ведь ничего, если я пропущу сегодня тренировку?
