— Привет! Замерзла?
Ахмед чмокнул меня в щечку. Мартин с ходу налетел на Феррика, напугав щенка. Лорд огрызнулся на противного подвижного добермана и снова принялся медитировать около лужи. Лужи — это личный фетиш Лорда. Да-да, если верить теории Варьки о переселении душ, то в прошлой жизни мой пекинес обязан был быть бегемотом, потому что обожает лежать в грязи на брюшке.
— Зря ты не пошел со мной, — протянула я ему жвачку. — Сегодня было клево. Я по самой сложной трассе дошла почти до самого верха. Чуть-чуть не хватило, сорвалась.
— Боже! Ты не ударилась? Высоко? — округлил он глаза, закидывая подушечки в рот.
— Не-е-е-е, — засмеялась я. — Я ж на страховке. До двенадцати метров всего метра полтора не дотянула. Плечом только сильно ударилась. Надо будет помазать мазью от ушибов. А инструктор такой типа: «Тебя где, Ярослава, так учили лазить? Техника хромает, ноги ставишь неверно, но идешь хорошо». А там, оказывается, надо правильно вставать на кончики пальцев и опираться, ну еще с центром тяжести играть…
— Хорошо, что я с тобой не пошел, — смутился Ахмед. — Я бы там точно мог лазить только по детской стене. Или в кафе бы посидел.
Нет, Ахмед, очень плохо, что ты не пошел. Там твою девушку на хоккей пригласили.
— Слушай, а ты что в субботу делаешь? — жалобно посмотрела я ему в глаза. Идея, конечно, так себе, но стоит попробовать. В конце концов, я же предупреждала Матвея, что у меня парень есть.
— Суббота… Суббота… — Ахмед, прищурившись, посмотрел на луну, и я снова захихикала.
— Лунные циклы, что ли, высчитываешь?
— Нет, — отмахнулся он. — В субботу у меня конференция. Я должен пойти от нашей группы.
— А может, не пойдешь? — подергала я его за рукав, состроив жалобную рожицу.
— Я выступаю, — улыбнулся Ахмед. — Хочешь, пойдем со мной.
— Подумаю, — насупилась я.
Что делать? С Матвеем будет однозначно интереснее, но он мне никто, а с Ахмедом жутко скучно, но он мой парень.
— Яра, не делай такое лицо. Тебе не идет, — захохотал он.
— Обхохочешься, — проворчала я, отворачиваясь.
Ахмед обхватил меня за плечи и прижал к себе, дотрагиваясь щекой до моей щеки.
— Я же знаю, что тебе не нравятся мои конференции и семинары, так что можешь не думать.
— Там очень скучно, и я ничего не понимаю. Но если ты хочешь, чтобы я тебя поддержала…
— Лучше сходим после твоей тренировки в кафе.
— Да, но она полдевятого заканчивается.
— Не проблема. Или боишься, что мама не отпустит? — пихнул он меня в бок локтем и снова засмеялся.
Я обиженно засопела, а потом захихикала — уж больно Ахмед заразительно смеется. Вот только… А что? Днем на хоккей с Матвеем, потом на тренировку, а вечером в кафе с Ахмедом. Ай да Ярик, ай да гений!
— Твое имя Тихиро?
— Да.
— Больно длинное. Теперь тебя будут звать Сэн, поняла?
— Девчонки, все пропало! — рухнула я на стул в классе.
— Интернет подорожал? — оторвалась Точка от ноута.
— Там пошел дождь, а я в белых брюках! — замерла Настя с помадой в руке.
— У тебя плохой гороскоп? — расширила глаза Варя, аккуратно откладывая в сторону иголку с нанизанным на нее бисером.
— Я даже знаю, почему он плохой, — ухмыльнулась Волоточина. — Анна Петровна очень интересовалась на первом уроке, куда ты пропала.
— Да ну ее, — отмахнулась я. — Информатику все равно отменили, а литературу я еще не готовила.
— А мы «Грозу» по ролям читали, — улыбнулась Варя. — Я была Катериной.
Женька снова уткнулась в ноут, Настя принялась мазать губы помадой, а Варя вздохнула и вопросительно глянула на меня:
— Ну, так что у тебя пропало?
— Я познакомилась с парнем. Ну, точнее, это он со мной познакомился.
— Да ну! — ахнула Настя.
— Ну да! — закивала я. — И он пригласил меня на свидание.
— И ты пойдешь? — округлила глаза Козарева.
— А Ахмед? — нахмурилась Варя.
— Ха, может, он маньяк какой-нибудь! — тут же напряглась Женя.
— Ой, Точка, вечно тебе всякие недоразумения мерещатся. Эх, хоть бы на самого маленького маньяка одним глазочком взглянуть…
Девчонки засмеялись, а Женька побагровела и демонстративно отвернулась.
— Я, кстати, предлагала пообщаться с твоим маньяком. Ты ж громче всех развыступалась, что не надо этого делать. А этого я «погуглила», как ты учила. В общем, звать мальчика Матвей Ветров.
Точка тут же набрала что-то в поисковике.
— Он лучший форвард по итогам прошлого года, — продолжала я. — Молодой и очень перспективный. Все журналисты пищат от восторга и говорят, что у парня великое будущее, сравнивают с Борисом Михайловым и чуть ли не предсказывают затмение самого!
— То есть затмение? — не поняла Козарева. — Лунное?
— Короче, все как один считают, что он круче Бориса Михайлова.
— А кто это? — в один голос испуганно спросили Настя и Варя.
— Да вы что! — возмутилась я. — Он играл в сборной СССР, в ЦСКА. Реально великий игрок и нападающий.
— Для шестнадцати лет не самые худшие достижения, — задумчиво протянула Женя.
— Какой хорошенький! — всплеснула руками Варя, рассматривая его фотографии.
— Покажите мне! — тут же отобрала ноут у подруг Настя. — А что… Ничего… Я б с таким в кино сходила.
— Ну-ну, — осуждающе глянула на нее Женька.
— А как же Ахмед? Ты его решила бросить? — прошептала Варя.
— Нет, — дернула я плечом нервно.
— Странно, я всегда считала, что это Настя у нас легкомысленная… — хмыкнула Женя.
— Да что они там зарабатывают, эти ученые? — мечтательно закатила глаза Настя. — Вот хоккеисты — это да… Канада… США… НХЛ… Даже я знаю, что хоккей круче. Ну, только, конечно, если твой Ахмед когда-нибудь Нобелевскую премию не получит. Тогда он будет гораздо крутее.
— Нда, а Настя у нас, оказывается, меркантильная. — Волоточина подперла рукой голову и начала открывать ссылки на статьи о Матвее.
— Жень, ну что ты все бубнишь и бубнишь. Просто… Просто… — Я осеклась, не зная, как сформулировать мысль. — Понимаете, они мне оба нравятся. Ахмед умный и внимательный, а Матвей он такой… такой…
— Перспективный! — припечатала Настя.
— А как же любовь? — надула губки Варя. — Птица, Ахмед же тебя любит.
— Любит… любит… Это ты считаешь, что он меня любит, а мне он о любви никогда ни разу ни слова не сказал. Не любит он меня.
Настя открыла рот, чтобы возразить, но прозвенел звонок. Я быстро кинула на парту учебник и тетрадь. Включила плеер и протянула Варьке капельку наушника. Сегодня мы слушаем сборник Гакта. Надо приучать Варьку к хорошей японской музыке, а то со своим увлечением скоро вообще ничего слушать не будет. Варя прикрыла глаза и потащи-и-и-и-илась. Этот урок литературы обещает быть шикарным.
— А где ты его подцепила? — спросила Женька на большой перемене, кроша круассан в блюдечко. Она всегда так делает, когда нервничает. Сама того не замечая.
— Вчера на скалодроме.
— А тебе он почему понравился? Перспективный потому что? — хмурилась Варя. Кажется, ей мой новый друг пришелся явно не по душе. — А кто он по знаку зодиака? Надо еще карты на него разложить.
— Ой, Варь, расслабься, — отмахнулась я.
— Нет, ну ты пойми, у тебя сейчас очень серьезный выбор, — затянула она важно. — Есть парень, который любит тебя, и есть ты, которая втюрилась в другого парня…
— Я не втюрилась!
— Втюрилась! Ты про него весь день стрекочешь!
— Стоп, ругань! — развела нас по разным углам Женя. — Это ее решение, и Ахмед не имеет никакого права принуждать Птицу поддерживать отношения.
— Да что вы заладили! — вспылила я. — Никто никого не бросил! Никто никого ни к чему не принуждает! Что я, в конце концов, не могу на хоккей сходить? Все равно Ахмед идет на свою научную конференцию, а я что, дома должна сидеть? Он по своим делам, я — по своим, так и хорошо…
— Угу, так и начинают рушиться отношения, — фыркнула Настя.
Варя многозначительно закивала.
— Не давите на нее, — рыкнула Женя. — Все правильно она делает. В наш век у женщины должны быть свои, — сделала она упор, — интересы. Не все должно замыкаться на мужчинах.
— Ты просто ей завидуешь, — ухмыльнулась Варька.
Ох, зря она это…
— Давайте поговорим на другую тему, — радостно перебила я всех. — Настя, как поживает твой Сережа?
Настя глупо захлопала ресничками и, малость опешив, пробормотала:
— Нормально… Только вчера с ним гулять ходили. А это ты к чему?
Вот блондинка!
Я думала весь день, что же мне делать и как с этим жить. А еще меня волновало, как подруги отнесутся к моей «ветрености», как обозвалась Варя. А что я могу поделать? С Ахмедом мне интересно, но мы даже не целовались ни разу. Он всегда держится на расстоянии, максимум, который он может себе позволить, — это потискать меня немного по-дружески и чмокнуть в щеку. Значит, я ему не интересна как девушка? Хотя, если Ахмед захочет меня поцеловать, а я не умею, то что тогда делать? Ох, как трудно быть девушкой. А Матвей… Он такой живой, такой компанейский, такой легкий. И он мне нравится. Ахмед тоже нравится. Но Матвей он такой, а Ахмед другой. Ну вот! Я уже и запуталась.
