А мне как-то даже полегче стало, честно говоря. Когда у человека горе случается, вот, например, как у меня — жена изменяет, то появляется уверенность, что тебе самому спишут некоторые грешки. Мол, у парня, скажут, такая трудная ситуация, что мы его можем понять.
От добра человек, говорят, свинеет, от сильного расстройства тоже. Это смешно, как говорил Чарльз.
Я уже не смущался того, что бросил учёбу, потому что в таком состоянии в голову ничего и не полезло бы, это любому понятно. Ходил спокойно на работу, дома если хотел, то делал ремонт, а если душа к этому не лежала, то не делал. Работа тоже в таких ситуациях очень помогает. Такая работа, как у меня, когда надо приходить по расписанию и уходить по расписанию, когда человек на работе устаёт, но приносит домой зарплату.
Ежедневная работа — это вообще просто находка. Это всё равно, что служба в армии, — думать абсолютно не надо над такими вещами, как смысл жизни и прочая чепуха. Очень кстати начал болеть желудок. Я знаю, что обычно желудок у людей начинает болеть от нервов, так что раз он болит, значит, я сильно переживаю. Меня, можно сказать, губит поведение моей жены.
— Тебя, Алён, желудок не беспокоит в последнее время? Не ноет?
— Нет. Ты же сам утверждаешь всегда, что меня вообще ничего не беспокоит. Что я равнодушный эгоист.
Вот, у неё не болит. Хоть бы придумала, что болит, так нет, она ещё и добавит:
— Ты пей почаще, у тебя ещё и печень будет болеть.
Как будто я пью ради собственного удовольствия!
Я купил книжку Алана Пиза «Язык телодвижений». Замечательная книга для тех, кто работает дистрибьютором. Вечером изучаешь главу, днём отрабатываешь на людях.
Нужно глядеть собеседнику всё время в глаза, постоянно кивать головой, улыбаться. Пиджак расстегнуть, чтобы вызывать доверие. Выбираешь какое-нибудь большое здание, где много учреждений, лучше даже ещё старых, советских — они там ни черта ничем не занимаются, гоняют чаи и с радостью отвлекаются на свежего человека. Контингент обычно в таких конторах — предпенсионные тётеньки или ещё беззащитные практикантки.
Если в комнате несколько человек, то на этих практиканток и надо изливать своё красноречие, хорошо даже поставить девчонку в чуть неловкое положение — это польстит остальным. Другие женщины будут глядеть, слушать, и, как только купит одна из них, остальных задушит жаба. Если грамотно провести разговор, то купят все. И тут же надо мотать, потому что нельзя допустить, чтобы хоть одна из них вернула товар обратно, — стадный инстинкт силён, уйдёшь, с чем пришёл.
— Тук, тук, можно к вам? — Открываешь дверь и уже заносишь ногу через порог, но отскакиваешь чуть назад, нельзя вторгаться на их территорию, пока сами не пригласят.
— Заходите.
Тут уже на законных основаниях влетаешь в их комнату. Можно даже чуть заметным движением поправить что-то в штанах (как будто случайно защемило), женщинам нравится.
Представляешься, из какой замечательной ты компании, которая в этот день устроила рекламную акцию. Ищешь глазами самую покорную, она будет молчать или задавать только те вопросы, которые нужно задавать. Если она стоит, то изгибаешься перед ней, чтобы стать пониже ростом, если сидит — то опускаешься перед ней на корточки и глядишь снизу вверх в глаза, про себя признаваясь в любви. И изящным движением, каким дарят красавицам маленький цветочек, вручаешь ей коробку.
— Вы знаете, что это такое? — Если не хочет брать, то делаешь вид, что роняешь коробочку и она подхватывает её. — Это (например) чудесные ролики для чистки одежды. Вот смотрите…
Выхватываешь из кармана ролик, которым ты гладил уже сто человек, и чуть прокатываешь им по её плечу. Только опять нужно спросить разрешения (она его даст), потому что сейчас нарушишь её интимную зону, притронешься к ней. Можно даже погладить и по ноге, по бедру, по груди — смотря по ситуации.
— Видите, сколько грязи? А смыть с ролика её можно просто под горячей водой с мылом.
И так далее. Следишь за каждой мелочью или отпускаешь себя так, чтобы несло, чтобы окончательно закомпостировать своим весёлым бредом их уши и мозги.
— Пыль с костюма счищать чем будете? Шерсть собачью или кошачью? У вас дома животное есть? Муж? А мужа чем чистить будете? Муж требует ежедневной чистки, и не по-старинному пылесосом, а только роликами. Он же у вас, наверное, современный мужчина. Деньги домой приносит? Ну вот, я и говорю — раз не приносит, значит современный.
И они платят. Они иногда давятся, умоляют продать им ещё одну коробочку, они путаются в деньгах, а ты благородно возвращаешь им лишнее. Они занимают к тебе очередь, они отталкивают иногда друг друга. А иногда покупают с презрительной усмешкой, иногда даже выбрасывают в мусорную корзину только что купленную чепуху, показывая тебе свою крутизну. Но они слушаются тебя, ведь они берут товар и платят тебе деньги.
Люди начинают любить тебя, любить твоё веселье и наглость, а ты начинаешь потихоньку не любить людей. И верить в собственные силы. Верить в то, что ты можешь диктовать им свою волю. Ты, слабый, грустный муж, которому изменяет его жена, у которого болит желудок, который недоволен своей жизнью, ты, помощник китайца, можешь подчинять себе людей. Чем хуже было дома, тем легче на работу ходить.
Странно, но я ни разу не попробовал испытывать свои новые приёмы на Алёнке или на ком-нибудь из близких.
Необыкновенное удовольствие я получал от своего нового костюма.
В четвёртом классе, я помню, после того, как меня приняли в пионеры, я весь первый день ходил по дому в красном галстуке. А сейчас у меня был костюм. Мне тоже не хотелось переодеваться дома, я иногда забывал его снять, вернувшись с работы. Я под разными предлогами заходил к знакомым, чтобы выслушать их удивлённые восклицания: «Серёга, тебе так идут костюмы, оказывается! Совсем другой человек». Решил заехать и к Суну после работы. Позвонил, как всегда, предупредил.
Он встретил меня не особо приветливо. Лицо его было поцарапано — на щеке и около рта краснели здоровые ссадины. Ну вот, накувыркался мужик, видно завалился где-нибудь по дороге из магазина, когда за добавкой ходил, или местные хроны на хвоста сели, когда увидели, что бутылки тащит. Я сначала хотел пошутить насчёт этого, но передумал.
Он тоже почему-то был в костюме, а на мой не обратил никакого внимания, по крайней мере, не выказал восторга от моего нового вида. Наоборот, как-то неприязненно оглядывал меня.
— Ты знаешь, что это такое? — Он показал пальцем на своё лицо.
— Нет.
— Меня ограбили. Ты не знаешь об этом? Не знаешь, кто это сделал? — Спрашивает, как будто подозревает. И глядит мне в глаза.
— Где?
— Меня позавчера ограбили в лифте. Взяли тысячу долларов.
Наконец-то хоть в кресло усадил, но всё равно совсем по-другому ведёт себя, — наверное, не верит. И всё время оглядывает с ног до головы. Может, думает, что я на его тысячу принарядился? Теперь, видно, и пить завязал, бутылок-то в кухне уже нет.
Кое-как разговорился. В общем, зашёл за ним человек в подъезд, в лифте прижал и показал отрезок железной трубы. Сун пытался что-то там возражать и слегка получил кулаком. Отдал деньги и был отпущен. Что тут скажешь — ничего не скажешь, только посочувствовать можно. Какой же дурак при себе таскает баксы тысячами? Лучше бы мне побольше платил — ходили бы вместе, на двоих-то страшнее наезжать.
— Вы в милицию звонили?
— Нет. Я не буду этого делать. Ты знаешь, ведь в Москве всех китайцев обязательно бьют или грабят. Мои знакомые очень удивлялись, что я столько живу здесь, и со мной ничего не случалось. Все мои друзья и друзья моих друзей попадали в такие ситуации. И никогда милиция не делала ничего.
Ясно, что кормить и хвалить мой костюм он не будет. Надо было зайти дня на два пораньше. Посидел, пособолезновал, попрощался и пошёл ужинать домой.
Алёнка ушла совсем. Ушла как раз в тот день, когда я сдал инструкторскую норму.
Если ты хорошо работаешь, постоянно толкаешь много товара, то тебе предлагают сдать эту самую норму. Примерно подсчитывают, сколько уходит в день у опытных дистрибьюторов, и это количество ты должен сдавать каждый день всю неделю подряд. Сдашь меньше хотя бы раз — значит, начинай всё сначала.
Первый раз у меня не получилось. А потом всё же сдал, пришлось пару дней, правда, ехать уже после работы на три вокзала с товаром и там, в залах ожидания дотягивать до нормы. Вообще на вокзалах довольно стрёмно, обычно туда никто не ездит — милиции много и воров, но если нужно выполнять норму, то приходится, ведь все конторы и большинство магазинов уже закрываются.
И вот заделался я инструктором — текучка-то большая, им нужно всё время новеньких принимать на работу и учить. Отметили мы это дело шампанским в офисе, вернулся домой и неожиданно начал холостяцкую жизнь. Жалко было себя, даже не себя, а привычное будущее, обидно было думать, что столько лет прожил, а получается всё зазря. Всё коту под хвост получается.
