Питер Абрахамс - Тропою грома

— Да… — Затем, после мгновенного колебания: — Спасибо, Фиета.

Фиета прошла мимо с непроницаемым видом, словно и не слыхала.

А внизу, в Стиллевельде, веселье было в полном разгаре. Никто и не заметил, с каким заплаканным лицом вернулась сестра Сварц и, отозвав проповедника в сторону, долго о чем-то с ним говорила. О вторгшемся на праздник кафре все тоже давно забыли. Пиво лилось рекой. Гармоника не умолкала. Все плясали, смеялись, болтали, с тем большим самозабвением отдаваясь веселью, что для них это было редкое счастье, единственный перерыв в скучной веренице трудных, жестоких, голодных и унылых будней. У всех развязался язык, каждый выкладывал, что у него было на сердце, — все свои затаенные мечты и желания, неосуществимые и от этого еще более заманчивые. Скромные это были мечты и малюсенькие желания! Заработать немножко денег, купить два-три платья, есть мясо три или четыре раза в неделю, да чтоб было вдоволь хлеба, — досыта накормить тощих ребятишек с раздутыми от голода животами. Одна старуха смущенно призналась, что ее мечта — скопить три фунта. Без всякой особенной цели. Просто ей казалось, что это, должно быть, ужасно приятно — иметь в доме столько денег! Другая торжественно объявила, что если б ей только хоть разок поесть сливочного масла, — ну после этого хоть умереть! Они упивались своими маленькими мечтами, они простодушно грезили вслух…

— Вон идет Сварц, — сказал Мако. Он прежде всех заметил появившегося из-за костра Ленни. Исаак тоже посмотрел туда. Они увидели, как кто-то остановил Ленни, что-то ему сказал, и Ленни с улыбкой вынул и дал ему папиросу. Исаак вдруг нахмурился.

— Что-то неладно, — пробормотал он и принялся протирать очки.

Ленни подошел, уверенным жестом отодвинул свой стул и сел к столу. Он оглядел Исаака и неторопливо кивнул.

— Ваши сведения оказались правильными, Финкельберг, — спокойно сказал он.

Селия положила руку ему на плечо. Он отодвинулся.

— Я это сделал потому, что желал вам добра, — не глядя на него, виноватым голосом проговорил Исаак.

— Очень вам благодарен, — сухо ответил Ленни.

— Так вы уедете? — неуверенно сказал Исаак.

Ленни улыбнулся.

— Нет. Не уеду. Спасибо за ваши заботы, но я не уеду.

— Почему? — резко спросил Исаак.

— Вы так хорошо умеете разгадывать чужие тайны. Ну вот разгадайте и эту.

Исаак покраснел и еще усерднее занялся протиранием своих очков. Ленни взял кружку с остывшим кофе и отхлебнул глоток.

— Дай, я принесу горячего, — с беспокойством сказала Селия, протягивая руку.

— Не надо. Хорошо и так.

Она прикусила губу и опустила глаза.

— Послушайте, друг мой… — начал Мако, но Ленни прервал его резким жестом. Немного кофе пролилось из его кружки на скатерть.

— Вы ждете, что я переменю свое решение, Мако. Напрасно. Я верю вам, что вы пришли сюда с наилучшими намерениями. — Голос его звучал спокойно. — Ну вот, я выслушал то, что вы с Финкельбергом хотели мне сказать. И ответить могу только одно: не мешайтесь не в свое дело. Когда мне понадобится помощь, ваша или Финкельберга, я ее у вас попрошу. Вы очень умны, Мако, но и вы не все знаете и не все понимаете. И я прошу вас понять, что я не хочу никакого вмешательства в мои дела.

Исаак уже открыл рот, чтобы заговорить, но Мако предостерегающе поднял руку и встал из-за стола. Глаза его обратились к Ленни; в них больше не было насмешливых огоньков, на губах не было обычной иронической усмешки. Только сочувствие и печаль читались в его лице.

— Простите нас, Сварц, — негромко сказал он. — Надеюсь, вы не сердитесь на меня или на Финкельберга. — Он протянул Ленни руку. Тот, после мгновенного колебания, нерешительно пожал ее. Мако ответил ему крепким пожатием. — Значит, мы с вами по-прежнему друзья? — спросил он.

Ленни кивнул.

— Да. Друзья.

— А со мной? — спросил Исаак, все еще занятый своими очками.

— И с вами тоже.

— Пойдемте, Финкельберг, — сказал Мако. — Нам пора. Благодарю вас за кофе, мисс Ричардс. Очень рад был с вами познакомиться.

Они шли молча, пока свет костра и шум праздника не остались позади. Исаак поглядел на Мако и покачал головой.

— Он сошел с ума, — сказал Исаак.

— Нет, мой друг, он не сошел с ума. Он наконец стал человеком. Их взаимная любовь сделала его человеком. Неверие в себя, скованность и страх, эти спутники рабства, наконец-то покинули его. Еще немного и он стал бы по-настоящему полноценным человеком, но успеет ли он? Трагический конец может настичь его раньше. Трагедия не в самом Сварце и не в самой девушке. Это трагедия нашей страны и нашего времени. Их любовь — это символ стремления людей подняться на более высокую ступень и разбить сковывающие их цепи.

— Но что она им принесет?

Мако пожал плечами и закурил трубку. Пламя от спички на миг озарило его невозмутимое лицо.

— Им самим — ничего хорошего. Страдания, преследования, тюрьму. — Он снова пожал плечами. — В конце концов их непременно разлучат.

— Сварца поймают где-нибудь и изобьют до смерти.

— Да, может быть и так. А может быть, при удаче он отделается тем, что пролежит несколько месяцев в больнице. Так что, видите, им самим эта любовь не сулит ничего хорошего. Зато для других это будет урок, и многие сумеют сделать из него правильные выводы. Вот и все.

— Как вы можете так спокойно говорить об этом! — воскликнул Исаак.

— Это война, — ответил Мако и снова пожал плечами.

Они шли в молчании, молодой еврей и молодой африканец. Ночь только начиналась, звезды не успели еще разгореться. Одна лишь луна ярким светом заливала темную землю. Исаак все поглядывал на Мако. Что делается в этой черной, курчавой голове? Почему он так легко примирился с отказом Ленни внять их предостережениям?

Что-то в голосе Мако, в его осанке, в печали, отражавшейся на его лице, мешало Исааку обратиться к нему со словами порицания. Внутренне он осуждал его, но укорять почему-то не решался. Он бы и совсем промолчал, если бы не пересилило любопытство: почему все-таки он так спокойно принял отказ Ленни?

— Почему вы так легко согласились? — спросил Исаак.

Мако улыбнулся.

— С чем я согласился, друг мой?

— Вы сами понимаете, с чем. Вот когда Ленни вернулся.

Мако тихо рассмеялся горьким, безрадостным смехом.

— Вы спрашиваете меня об этом, вы, считающий себя исследователем человеческой природы?

Исаак снял очки и принялся в темноте их протирать.

— Вы так и не сказали почему, — пробормотал он.

Мако остановился и обернулся назад, туда, где во мраке полыхали отблески от костра, откуда слабо доносился гомон голосов и веселый хохот.

— Прислушайтесь, — мягко сказал он. — Они счастливы, они веселятся. Они поют, и пляшут, и пьют, — почему? Потому что празднуют будущую свадьбу Ленни Сварца и мисс Ричардсон? Да, и поэтому тоже. Но еще больше потому, что этот праздник на короткий час освобождает их от самих себя, потому, что он дает им возможность помечтать и забыться. Таков человек. Он всегда найдет повод для радости. Разве это не поразительно, друг мой?

— Да, — нетерпеливо сказал Исаак. — Но как же насчет Сварца?

После долгого молчания Мако проговорил:

— Да. Насчет Сварца. У американского поэта, Каунти Каллена, есть одно стихотворение. Оно как будто написано про них. Слушайте:

— Тут говорится о двух мальчиках, но то же самое можно сказать о Ленни Сварце и этой девушке, Сари Вильер. — Он тихо засмеялся. — Поэты умеют лучше объяснять происходящее, чем политики. Их истины вечны. Но вернемся к вопросу, который вы мне задали. Вы хотите знать, почему я так легко согласился. Я вам отвечу. Вы рассуждаете так: «Если они будут любить друг друга, это кончится плохо. Поэтому надо, чтобы они перестали любить». Вы хотите поднять руки к небу и приказать молнии: «Не смей сверкать, а то ты, чего доброго, сожжешь этот дом!» Вы хотите протянуть руку и повелевать грому! Можете вы это сделать, друг мой? — Голос его гневно зазвенел. — Вы говорите, зачем я так легко согласился. А вы скажите, чем вы можете заградить тропу грома?

— Но ведь последствия будут ужасные!.. Школу придется закрыть. Мало ли что еще может произойти!

— Да, мой друг, последствия будут очень плохие, и школу, возможно, придется закрыть. Но все это кому-то послужит уроком. И кто-то сделает надлежащие выводы. Гроза освежает и увлажняет землю, она валит сухостой, все старое и отмершее.