— Мунис! Мунисхон!
Не в силах более сдерживать себя, Рахим обхватил голову руками и зарыдал…
Капитан милиции Сабир Алиев был не в духе. Завтра предстояло идти в отпуск, и вдруг это дело. Заранее, еще неделю назад, написал он заявление. Уже который год обещает жене, что поедет отдыхать с ней вместе, да так ни разу еще и не выполнил обещание. В этом году, казалось, все складывается как нельзя лучше. Он даже приобрел две путевки в Трускавец. И на тебе — как снег на голову новое дело! Уйди он в отпуск вчера, это дело поручили бы другому. А теперь… Вот и поехал в отпуск летом… По правде говоря, ему не столько было жаль летнего отпуска, сколько совестно перед женой. Живут они уже больше четырех лет, а так еще нигде вместе и не побывали. А сколько было обещаний… Собирался показать ей Ферганскую долину. Не получилось. Хотел как-то повезти в Самарканд — и этому не дано было осуществиться.
Он уже понял, что порученное ему дело непростое и потребует немалого напряжения. Вот и ломай теперь голову, как объяснить все жене. Он сидел в своем кабинете, не решаясь позвонить домой. А она-то уже собрала необходимые вещи…
Вошла секретарша, молоденькая девушка в мини-юбке, принесла чаю.
— Султанов не появлялся? — спросил капитан.
— Нет.
— Как только придет, пусть зайдет ко мне.
— Хорошо.
— Заключение экспертизы не поступило?
— Товарищ Гулямов хотел сам зайти через полчаса.
Капитан занялся чаем, давая понять, что секретарша свободна. Но она не уходила:
— Товарищ капитан, как же теперь ваш отпуск?
— Откладывается…
— Дело в том, что я тоже собиралась отдохнуть…
— Придется вам менять планы, я же без вас как без рук, — виновато улыбнулся капитан.
Девушка вышла. И капитан Алиев позвонил домой:
— Санобар? Это я. Нет, еще не купил, не удалось вырваться. И, кажется, это… не удастся… Ну подожди, выслушай-ка. И слова не даешь сказать… Ну да, дорогая, отменили отпуск… Ты слушаешь? Месяц придется подождать. Всего месяц. Путевки? Пустяки, поменяю…
Капитан положил трубку, с облегчением вздохнул и вытер платком взмокший лоб. Минуту посидев, Алиев открыл лежавшую перед ним папку.
«Саидова Мунис. 1970 год: 22 августа…»
Что же произошло нынешней ночью на площади Чорсу? Он располагал лишь двумя исписанными страницами, где подробно излагалось, как была найдена убитая, перечислены обнаруженные у нее вещи. Перед ним лежали извлеченные из ее сумочки удостоверение и фотография с этого удостоверения, экстренно увеличенная в их лаборатории. Ничего больше пока не принесли — вещи находились в отделе дежурившей ночью опергруппы. Однако все ли? Есть ли среди тех предметов что-нибудь, способное пролить хоть чуточку света на происшедшее? Саидова Мунис… молода, красива… Впрочем, теперь это уже не имеет значения…
Капитан раскрыл ее удостоверение. Ташкентский государственный педагогический институт иностранных языков. Заведующая кабинетом французского языка. Ясно и определенно. Больше это удостоверение не скажет, как ни бейся.
Почему убили? Кто убил?
Секретарша, открыв дверь, доложила:
— Явилась свидетель Шайхуддинова.
— Зовите.
В кабинет вошла бледная и осунувшаяся, как после болезни, девушка-вагоновожатая. Остановилась около двери, растерянно глядя на капитана.
— Проходите, товарищ Шайхуддинова, присаживайтесь. — Капитан указал ей на стул по ту сторону стола. — Ну, товарищ Шайхуддинова, успокойтесь, пожалуйста. И расскажите, как было дело.
Мунира с готовностью рассказала во всех подробностях знакомую уже нам историю.
— Вы эту женщину прежде никогда не видели? — спросил капитан.
— Прежде? — Мунира задумалась. — Не знаю… Я ее и не рассмотрела, темно было.
Капитан положил перед ней увеличенную фотографию Саидовой. Мунира взяла фотографию в руки и долго смотрела.
— Вы знаете, у меня такое ощущение, будто я эту женщину где-то видела… Да, конечно, видела. Она на Чорсу выходила. А вот где садилась в трамвай, сказать не могу.
— Это фотография убитой.
Мунира положила фотографию на стол.
— Бедняжка… Красивая-то какая…
— Да, она была красива. Что ж, товарищ Шайхуддинова, благодарю вас.
Капитан вызвал секретаря, попросил дать Мунире Шайхуддиновой бумагу и ручку, чтобы она записала свой рассказ и подписалась. Выходя из кабинета, Мунира столкнулась в дверях с лейтенантом Султановым.
— Что нового? — спросил у него капитан, когда свидетельница вышла.
— Разыскал местожительство. Видел ее мужа. Одежда помятая, по всему видно, на ночь не раздевался. На всякий случай взял отпечатки пальцев.
— Курит?
— Да. Сигарету отдал на экспертизу. Родители убитой живут в Коканде.
Капитан, задумавшись, потер подбородок. Не успел ответить, вошла секретарь:
— Пришел капитан Гулямов.
— Пригласите.
В кабинет вошел пожилой полный мужчина в форме военврача.
— Закончили, — сказал он, усаживаясь рядом с Султановым. — Смерть наступила часов в двенадцать ночи. Агония длилась около получаса. На теле две ножевые раны. По правому виску нанесен удар тупым тяжелым предметом, обнаружена трещина затылочной кости. Словом, это не несчастный случай, а убийство. И еще одна деталь: за час до гибели женщина выпила коньяк — «Плиску».
Гулямов положил перед Алиевым папку с заключением экспертизы.
— Где вечером был ее муж? — спросил Алиев у лейтенанта Султанова.
— Выяснением этого занимается старший лейтенант Кадыров, — ответил тот.
Капитан повернул рычажок радиорубки:
— Соедините меня со старшим лейтенантом Рузиевым.
— Рузиев слушает!
— Товарищ старший лейтенант, закончили проверку?
— Так точно!
— В таком случае зайдите ко мне с вещами Саидовой и результатами проверки.
Капитан Алиев машинально открыл папку, принесенную врачом, пробежал взглядом записи.
— Разрешите?
Вошел старший лейтенант Рузиев. Это был высокий, смуглый, примерно одних лет с Султановым, молодой человек. В руках он держал металлическую коробку. Открыв ее, стал выкладывать на стол содержимое.
— Серьги. Золотые. С бриллиантовыми камешками. Стоимость — четыреста восемьдесят рублей. Золотой перстень с крупным рубином. Стоимость — триста сорок шесть рублей. В Ташкенте были в продаже год назад — в ювелирном магазине на Урде, и всего три штуки. Все три покупателя нам известны. А где куплен этот перстень, выяснить пока не удалось. Серьги нынешней весной приобретены в магазине «Рубин», по улице Богдана Хмельницкого… Золотые часы. Мужские. Сто восемьдесят рублей. Подарок от Р. Саидова. Имеется надпись.
— Это муж, — вставил лейтенант Султанов.
— В сумке также найдены тридцать рублей, — продолжал Рузиев. — Помада, пудреница, карандаш для бровей. Носовой платок, приобретенный в магазине, подержанный. Пользовалась только сама. И вот эта маленькая коробочка, завернутая в клочок газеты. — Он протянул коробочку капитану Алиеву.
— Что в ней было? — спросил тот, разглядывая ее.
— Мы выяснили, что в ней находился вот этот самый перстень с рубином. Коробочка новая. И перстень новый. Вот еще — обручальное кольцо. Шестьдесят четыре рубля… Ее одежду я не принес.
Капитан Алиев, глядя на разложенные на столе женские украшения, задумался.
— Она, оказывается, состоятельная женщина. Где ее муж работает? — спросил он.
— В Научно-исследовательском институте биологии растений, — ответил лейтенант Султанов. — Кандидат наук. Старший научный сотрудник.
Алиев оглядел своих помощников:
— Ну, что вы скажете?
— Думаю, следует допросить ее мужа, — предложил лейтенант Султанов.
— В то время, когда на него и без того обрушилось столько хлопот? — проговорил капитан задумчиво. — Допросим позже. А сейчас надо выяснить, где Саидова была вчера.
Капитан решил сам побывать в институте, где Саидова работала, но сначала заехать на Чорсу. Он прошел в комнату отдыха, расположенную рядом с его кабинетом, переоделся в гражданский костюм и вышел на улицу.
— Давай на Чорсу! — сказал он шоферу.
Машина миновала улицу Ленина, свернула на проспект Навои.
Обогнув сверкающий серебристыми струями фонтан, расположенный посредине площади Хадра, свернули направо.
— Подождите меня здесь, — сказал капитан.
Машина стала неподалеку от ворот трамвайного парка.
Было душно и безветренно. Размякший асфальт вдавливался под каблуками. Над шашлычной стлался густой синий дым.
Капитан надел темные очки, пересек улицу, направляясь к шашлычной, потом быстро зашагал по широкому тротуару в сторону Чорсу. Он и сам понимал, что вряд ли сможет там выяснить более того, что ему доложили. Здесь прошло столько людей — все следы затоптаны. Однако привычка взяла верх. Хотя он ясно представил все, выслушав донесение лейтенанта Султанова, все же чувствовал необходимость увидеть это место собственными глазами.
