— Скажите мне правду, и тогда мы быстрее найдем действительного убийцу.
— Не скажу!
— Напрасно. От того, что вы будете строчить жалобы, раскрытие преступления не ускорится.
— Приедет из Новосибирска или из Москвы опытный следователь и ускорит.
— Он задаст вам те же вопросы, которые пытаюсь выяснить я.
— Ему расскажу. — Головчанская скептически усмехнулась. — А то, видите ли, заявляется ко мне домой следователь прокуратуры… Мальчишка с проницательными глазами. Но вопросики подкидывает заковыристые: где я была в ту ночь, когда отравили Сашу? Знала ли, что Саша не уехал в Новосибирск?.. Да будет вам известно, ничего я не знала! И знать не хочу! Вот так вот…
— Что в этих вопросах обидного?
— Ничего!
— Вот и я так думаю… — Бирюков чуть помолчал. — Понимаю, Софья Георгиевна, вашу трагедию. Но нельзя терять над собою контроль, нельзя забывать о собственном ребенке. Руслан наверняка слышал ваши телефонные звонки к Тумановым, догадывается, что вокруг смерти отца накручивается какой-то клубок. Зачем вы это нагнетаете?
— Что, по-вашему, я должна сказать Руслану? Как объяснить, отчего умер его отец?
— В таком возрасте еще рано объяснять детям столь серьезные вещи… «У папы отказало сердце» — и все.
— Но это же ложь!
— Ребенку иногда полезно солгать, только надо умело это сделать… — Не дождавшись от Головчанской ни слова, Антон продолжил: — Руслан нынче начал ходить в школу. По райцентру, как известно, распространились самые нелепые слухи. Где гарантия, что они не донесутся до школы и соклассники не спросят у Руслана, что с его отцом?.. Вы подготовили сына к достойному ответу? Задумались над тем, кто вырастет из вашего ребенка: порядочный, добрый человек или с детства озлобившийся на всех и вся неудачник?..
— Со временем Руслан сам во всем разберется, — тускло проговорила Головчанская.
— Ошибаетесь.
— Не надо морализировать и поучать. Я не глупее вас. — Софья Георгиевна зябко поежилась, сунула худенькие руки в рукава халата. — Неужели серьезно хотите обвинить в отравлении мужа?..
— Обвинен будет действительный убийца, — уклончиво ответил Бирюков.
— Почему же намекнули о подозрении?
— От подозрения до обвинения — дистанция огромного размера. Я хотел сказать, что нельзя всю беду сваливать на Тумановых. Дело значительно сложнее, чем вам кажется. Тумановы виновны, скромно скажем, в «мелочах», которые привели к тому, что Александр Васильевич оказался на их даче, — и только.
Софья Георгиевна натянуто покривила губы:
— Неужели уголовному розыску до сих пор неизвестно, от кого Надя ожидает ребенка?
— Нам очень многое известно, — опять уклонился от прямого ответа Антон. — Это Огнянникова вас так настроила?
— О том, что у Олега никогда не будет своих детей, я знала давно, но не могла себе представить, что Надя способна спутаться с моим мужем.
— Почему непременно с вашим?
— Ас чьим же?! — возмутилась Головчанская. — Кто на даче у Тумановых умер, если не мой муж?..
— Вы видели его там с Надей?
— Представьте, видела!
— Когда?
Лицо Софьи Георгиевны нервно вспыхнуло:
— Не ловите на слове… В запальчивости сорвалось…
Бирюков хотел было строго предостеречь собеседницу от повторения подобной «запальчивости», но, увидев, как Головчанская разом сникла, не стал этого делать. От повышенной возбужденности Софьи Георгиевны в считанные секунды не осталось и следа. Она буквально на глазах впала в сильнейшую прострацию. Казалось, окружающее совершенно ее не интересует. Отчего это произошло — угадать было невозможно.
…В пустующем коридоре райотдела Бирюков увидел только что вышедшего из кабинета начальника паспортного стола Славу Голубева. Не дав Антону открыть рта, Слава заговорил:
— Блестящая новость! Из Николаевки пришли любопытные документы. В августе прошлого года Головчанский отдыхал у отца Хачика Алексаняна с белокурой «Лапушкой». Собирался с нею и нынче приехать, но… Короче, подполковник дал срочное задание: отправить в Крым для опознания фотографии Тоси Стрункиной и Нади Тумановой. Они цветом волос вроде бы похожи на прошлогоднюю «Лапушку» и обе в августе прошлого года были в отпусках, уезжали из райцентра.
— Цвет волос теперь — не проблема для женщин, — сказал Бирюков.
— Так точно, Игнатьич! Я для интереса отыскал паспортную фотографию Софьи Георгиевны Голоёчанской, думал, увижу жгучую брюнетку, а она там — распре-красненькая блондиночка. — Слава подал Антону одну из фотографий. — Вот, полюбуйся…
Антон внимательно посмотрел на фотоснимок — Головчанская была сфотографирована в парике.
— Считаю, тоже надо послать, — сказал Голубев.
— Обязательно надо, — подтвердил Бирюков. — И вот еще что… Пошли-ка, Славочка, фото Анны Леонидовны Огнянниковой. Так, на всякий случай. Она, по словам Олега Туманова, каждое лето к разным морям ездит. В кооперативе не был?
— Подполковник приказал фотографиями заняться. Протоколы на опознание подготовлю и побегу проверять урожайность овощных культур в дачном секторе частников.
19. Женщина в черном
Над дачным кооперативом «Иня» синело безоблачное небо. Сентябрь уже начал золотить листья березок, но солнце еще грело так, что Слава Голубев в одной рубашке с засученными рукавами не чувствовал осени. Зажав под мышкой папку с бланками протоколов, он бродил по тропинкам между дачными теремками. Возле некоторых участков останавливался. Будто от нечего делать, рассматривал пожелтевшие шапки подсолнухов или дозревающие на грядках огромные тыквы и шел дальше.
Дачники, пользуясь установившейся погодой, как муравьи, копошились на своих участках. В основном это были пенсионеры и дети. Начав обход с противоположного от дачи Головчанского края кооператива, Голубев постепенно пробрался по дачному лабиринту к недостроенному двухэтажному терему, вроде как осиротевшему без хозяина. На участке Головчанских зеленели несколько маленьких грядок. Одна из них выделялась лопушистой свекольной ботвой. Слава отметил, что на других участках свекла росла не так буйно, и перешел к даче Тумановых. Здесь свекольник тоже тянулся из земли во всю мощь. У недостроенной дачки, наискосок от Тумановых, где в роковую для Головчанского ночь укрывались от дождя мальчишки, свекольная ботва была наполовину реже, а вот у домика, что находился напротив Головчанских, широкая грядка дыбилась свекольником прямо как в джунглях. Рядом с грядкой на опрокинутом набок табурете сидела дородная пожилая женщина в новеньком черном халате и перебирала крупные луковицы. У ее ног на корточках ковырялся в земле розовощекий малыш.
Голубев подошел к ним и облокотился на штакетник. Вроде из чистого любопытства спросил:
— Хороший лучок, а?..
— Ничего, зимой с голоду не умрем, если соль будет, — не отрываясь от дела, иронично откликнулась женщина.
— Это точно! — подхватил Слава. — Вот еще, говорят, на Руси было время, когда семь лет кряду мак не рождался, а с голоду тоже не умирали.
Женщина с интересом посмотрела на бойкого собеседника. Тыльной стороной ладони поправила выбившуюся из-под платка седую прядь волос и усмехнулась:
— Чо, на закуску хочешь луковицу выпросить?
Слава расплылся в улыбке:
— Нет, я не закусываю. Я отдыхаю.
— Ну-ну…
— И свекла у вас со сказочную репку, которую дед с бабкой вытянуть не могли. — Голубев кивнул на соседнюю дачку. — А вон у тех хозяев, как говорится, на корню зачахла…
— Корнеед у нас тут свеклу губит. В прошлом году почти совсем не выросла, а ноне перед посадкой подержала семена месяц в ядохимикате, так они хорошо силу взяли и поперла свеколка в рост как на дрожжах, — охотно разговорилась женщина.
— Гранозанчик применяли?
— Не знаю, милок, как та отрава называется. Розовый такой порошочек, вроде бы маслянистый чуток. Для человеческой жизни опасный, а овощу, видишь, на пользу идет.
— В магазине купили?
— Такой яд в магазинах не продают. — Женщина показала рукой на дачу Головчанских. — Софья Георгиевна, спасибо ей, выручила.
— Вы знаете Софью Георгиевну?
— Еще бы мне не знать! Русланчик их, считай, на моих руках вырос.
Голубев показал кончик языка заинтересованно поднявшему голову малышу.
— А это чей такой славный карапуз?
— Это собственный внучек Славик.
— О-о! Тезка мой. Хорошим человеком вырастет!
— Если в родителей удастся…
Через несколько минут Голубев узнал, что зовут женщину Евдокией Федоровной, фамилия Демина, что ей уже шестьдесят и живет она вдвоем со стариком, который пятый год как на пенсии. Головчанских знает давно. До нынешнего года была у них нянькой и домработницей, за что Головчанские платили каждый месяц по пятьдесят рублей. И Александр Васильевич и Софья Георгиевна полностью доверяли Евдокии Федоровне. Когда Русланчику исполнилось четыре годика, родители два раза оставляли его с Евдокией Федоровной на целый месяц. Сами уезжали к морю отдыхать. Вернее, к морю ездил Александр Васильевич, а Софья Георгиевна— в санаторий. Последний год Евдокия Федоровна стала нянчиться со своим внуком Славиком, и Головчанские очень жалели, что потеряли добросовестную помощницу.
