– А моя куртка? – поинтересовался Петер.
– I'll give you my pants8, – предложил американец и начал снимать брюки, чтобы помочь делу спасения.
Сестра Петера Нья его остановила.
– It's impossible with the coat. Won't be better with your pants9, – сказала она.
– Oh! Yeah, – согласился американец, застегивая брюки.
– Что он делает? – возмутилась шлюха. – Он в дымину пьян!.. Не давайте ему снимать штаны посреди улицы. Ну и свинья!..
Толпа вокруг все росла. Освещенная электрическим светом, дыра водостока приняла странный и зловещий вид. Кот чертыхался, и эхо его ругательств, странно усиленное, доносилось даже до последних прибывших.
– Мне бы хотелось получить назад свою куртку, – сказал Петер Нья.
Человек в тапочках протискивался сквозь толпу. Он нес длинную палку от швабры.
– Вот теперь, может, что-нибудь получится, – сказал Петер Нья.
Но палка, прямая как палка, не прошла в глубину колодца, образовывавшего наверху колено. Для этого ей надо было изогнуться, а она заартачилась.
– Надо бы найти крышку люка и снять ее, – подсказала сестра Петера Нья.
Свое предложение она перевела американцу.
– Oh! Yeah, – сказал тот.
И он тотчас же начал поиски крышки. Просунул руку в прямоугольное отверстие, дернул, но поскользнулся и рухнул, стукнувшись головой о стену ближайшего дома.
– Позаботьтесь о нем, – велел Петер Нья двум женщинам из толпы, которые подхватили американца и повели к себе, чтобы проверить содержимое карманов его кителя. Среди прочего там оказалось душистое мыло "Lux" и большая плитка "O'Henry", шоколада с начинкой. Взамен он наградил их хорошей гонореей, которую заполучил от одной восхитительной блондинки, встреченной за два дня до того на площади Пигаль.
Человек, который принес палку от швабры, хлопнул себя по лбу и, воскликнув: "Эврикот!" – снова отправился к себе домой.
– Он надо мной издевается, – возмутился кот. – Эй вы там, поторопитесь, а не то я возьму и уйду. Найду какой-нибудь другой выход.
– Если пойдет дождь, вас затопит, – предупредила сестра Петера Нья.
– Дождя не будет, – заявил кот.
– Ну, тогда вам встретятся крысы.
– Подумаешь!
– Ну что ж, счастливого пути, – сказал Петер Нья. – Но учтите, они бывают покрупнее вас. И очень мерзкие. Да, смотрите не напрудите на мою куртку.
– Если они грязные, это меняет дело. Но главное, от них воняет. Нет, кроме шуток, поторапливайтесь там! И не беспокойтесь о вашей куртке, я за ней присматриваю.
Было слышно, как кот падает духом. Появился человек в тапочках. Он нес авоську, привязанную к концу длинной веревки.
– Отлично! – воскликнул Петер Нья. – Теперь уж ему удастся зацепиться.
– Что это? – спросил кот.
– Вот, смотрите, – сказал Петер Нья, опустив ему авоську.
– Ну, теперь совсем другое дело, – одобрительно сказал кот. – Подождите тащить, я захвачу куртку.
Через несколько секунд показалась авоська, а в ней, удобно расположившись, сидел кот.
– Наконец-то, – сказал он, выкарабкавшись. – А куртку свою доставайте сами. Поищите крючок или еще что-нибудь. Уж очень она тяжелая.
– Дерьмо! – выругался Петер Нья.
Появление кота было встречено радостными возгласами. Его передавали из рук в руки.
– Какой красивый котик! Бедняжка! Он весь в грязи…
От кота чудовищно воняло.
– Вытрите его, – сказала шлюха, протягивая свою светло-голубую шелковую косынку.
– Вы ее потом не отмоете, – сказала сестра Петера Нья.
– Неважно, – ответила шлюха в порыве великодушия. – Косынка все равно чужая.
Кот пожал всем руки, и толпа стала рассеиваться.
– Так что же, – сказал кот, видя, что народ расходится,
– теперь, когда меня вытащили, я уже никому не интересен? Кстати, где петух?
– Хватит! – сказал Петер Нья. – Пойдемте выпьем и забудьте о петухе.
Вокруг кота теперь оставались только человек в тапочках, Петер Нья, его сестра, шлюха и два американца.
– Пошли выпьем за здоровье кота, – предложила шлюха.
– А девочка не дурна, – сказал кот. – Но какого пошиба! А в общем-то я бы охотно переспал с ней сегодня ночью.
– Успокойтесь, – сказала сестра Петера Нья.
Шлюха стала трясти своих спутников.
– Пошли!.. Пить!.. Коньяк!.. – объявила она, стараясь произносить каждое слово как можно отчетливее.
– Yeah! Cognac!10 – разом откликнулись проснувшиеся американцы.
Петер Нья шел впереди с котом на руках, остальные следовали за ним. Бистро на улице Ришер было еще открыто.
– Семь рюмок коньяку! – заказала шлюха. – Я угощаю.
– Вот это девочка! И живется же ее коту, – с завистью сказал кот. – Официант! Мне добавьте немного валерьянки.
Подали коньяк, и все радостно чокнулись.
Бедный котик, наверно, простудился! Может, дать ему выпить антигриппина?
Услышав это, кот поперхнулся и выплюнул коньяк.
– За кого она меня принимает, – обратился он к Петеру Нья. – Кот я или не кот, в конце концов!
Теперь, при свете ламп дневного света, все увидели, что это был за кот. Кот хоть куда! Толстый котище с желтыми глазами и длинными подкрученными усами а-ля Вильгельм II. Рваные уши с бахромой свидетельствовали о его доблестных похождениях, а спину пересекал широкий белый шрам, кокетливо оттененный по краю фиолетовым.
– What's that?11 – спросил американец, потрогав шрам. – Вы были ранены, сударь?
– Йеп, – ответил кот. – ФФИ12.
Он произнес, как полагается, на английский манер: "Эф эф ай".
– Fine!13 – сказал второй американец, энергично пожав ему руку.
– What about another drink?14
– O'key doke, – сказал кот. – Got a butt?15 Американец протянул коту свой портсигар, не досадуя на отвратительный для него английский акцент кота, который, желая быть приятным собеседнику, употреблял выражения американского жаргона.
Кот выбрал самую длинную сигарету и прикурил от зажигалки Петера Нья. Остальные тоже взяли по сигарете.
– Расскажите, как вас ранили, – попросила шлюха.
Петер Нья клюнул и отправился выуживать куртку. Может, и она клюнет.
Кот покраснел и скромно опустил голову:
– Я не люблю говорить о себе. Можно мне еще коньяку?
– Вам будет плохо, – сказала сестра Петера Нья.
– Чепуха, – запротестовал кот. – У меня луженые кишки. Уж про меня-то не скажешь, что у меня кишка тонка. И потом, после этого стока… Брр! Как там воняло крысами!..
Он залпом выпил свою рюмку.
– Как он ловко опрокидывает! – с восхищением сказал человек в тапочках.
– В следующий раз налейте мне в стакан для лимонада, – бросил кот.
Второй американец отошел, сел на скамейку, расставил ноги и стал блевать, поддерживая голову руками.
– Это было в апреле сорок четвертого, – начал кот. – Я возвращался из Лиона, где установил связь с котом Леона Плука, который тоже участвовал в Сопротивлении. Кот что надо, между прочим; позже он был схвачен кошачьим гестапо и отправлен в Бухенкатце.
– Какой ужас, – сказала шлюха.
– Я за него не беспокоюсь, – продолжал кот, – он сумеет выпутаться. Так вот, я пробирался к Парижу, но в поезде, себе на беду, повстречал одну кошечку… Вот стерва…
– Выбирайте выражения! – строго сказала сестра Петера Нья.
– Простите! – извинился кот и отпил большой глоток коньяка. При этом его глаза зажглись, как две фары, а усы встопорщились.
– Ну и ночка была у меня в этом поезде, – сказал он, сладко потягиваясь. – Ух! Что было! Ик!.. – заключил он, одолеваемый икотой.
– И что же было дальше? – спросила шлюха.
– Да так, ничего особенного, – сказал кот с наигранной скромностью.
– А как же вы получили рану? – спросила сестра Петера Нья.
– У хозяина кошечки башмаки были подбиты железом, и он целил мне в зад, но промахнулся! Ик!
– И это все? – разочарованно спросила шлюха.
– Вы что же, хотели бы, чтобы он меня убил, да? – язвительно осклабился кот. – Интересная у вас психология! Кстати, вы не бываете в Pax-vobiscum?
Речь шла об одной из гостиниц квартала, говоря точнее, о доме терпимости.
– Бываю, – напрямик ответила шлюха.
– Я на дружеской ноге с судномойкой. У нее всегда находится для меня выпивка.
– С Жерменой? – спросила шлюха.
– Да, – сказал кот, – с Жер-ик-меной…
Он залпом допил свой стакан.
– Я бы охотно подцепил трехцветную, – продолжал он.
– Как вы сказали? – переспросила шлюха.
– Трехцветную кошечку, – пояснил кот, – или совсем еще зеленого котика. – Он пошло засмеялся и подмигнул правым глазом. – Или петуха! Ик! – Встав на все четыре лапы, кот потянулся, выгнул спину, задрал хвост и сладострастно задрожал.
– Черт возьми! – воскликнул он. – Меня так и разбирает…
Сестра Петера Нья, смутившись, стала рыться в сумочке.
– У вас нет кого-нибудь на примете? – спросил кот у шлюхи. – Ваши подруги не держат кошечек?
– Вы свинья! – возмутилась шлюха. – В таком обществе…
Тип в тапочках был неразговорчив, но, возбужденный кошачьими речами, он приблизился к шлюхе и произнес:
– От вас приятно пахнет. Что это?
– Серный аромат старого партнера, – ответила та.
