Грудь ее высоко вздымалась, и она не знала, на сколько ей еще хватит сил. Руки и ноги отказывались ей повиноваться, дождь безжалостно лупил по голове и плечам, в глаза летели мошки и грязь…
Кристина снова подумала о ребенке, подумала о том, как сегодня утром ей пришлось застегнуть ремешок на платье на следующую дырочку… Нет, ей нельзя умирать, она должна спасти их обоих!
Вдруг она услышала еще один звук – механический звук, который ни с чем невозможно было перепутать. Инстинктивно она посмотрела наверх, но дождь был слишком сильный, она чуть не потеряла равновесие и снова чуть не упала. Звук становился громче, ритмичный рокочущий звук шел с неба, из-под облаков – и да, это был именно тот звук, о котором она подумала с самого начала: вертолет!
– На помощь! Помогите! – закричала Кристина и снова бросилась бежать, размахивая окровавленными, исцарапанными руками. Она молила Бога, чтобы с вертолета увидели ее в этом поле. Рокотание было все ближе, она задрала голову кверху, смаргивая капли дождя. Вертолет летел довольно низко и, казалось, прямо к ней. Она бежала и махала руками, он приближался, она уже чувствовала вихревые потоки от его винта, в разные стороны разлетались перепуганные птицы и мошки. Это был зеленый вертолет больницы Честербрук – спасательный.
Кристина звала на помощь, отчаянно махала руками. Ее спасут! Помощь уже рядом! Она не умрет, нет, не здесь, не сегодня!
Она снова подняла голову, чтобы посмотреть наверх – но вертолет пролетел мимо.
– Нет, нет, помогите! – она кричала, бежала и снова кричала, но вертолет улетел в сторону гравийной дороги.
Значит, его прислали за Джоаной. А Кристина вновь осталась одна.
Она готова была кричать от отчаяния. Никто не придет ее спасать – она сама должна спасать себя и своего ребенка.
Она не знала, где Дом, он затих – наверно, понимал, что нужно вести себя тихо, чтобы его не заметили с вертолета. Но он мог быть где угодно – мог быть совсем рядом с ней.
Кристина почти не могла дышать. Она сомневалась, что в состоянии сделать еще хотя бы один шаг – и все-таки снова побежала, раздвигая эти ненавистные стебли, заставляя себя не останавливаться. Нельзя останавливаться. Надо бежать.
И тут до ушей ее донесся еще один звук – громкий звук полицейской сирены, заглушивший даже шум дождя. Сюда ехала полиция, сюда, к ней, но они были слишком далеко. Она должна была добежать. Сзади слышался хруст, кто-то бежал за ней, вот он в шести футах от нее, вот уже в пяти… Дом неумолимо приближался. Он может догнать и схватить ее, может убить ее и убежать… он вот-вот это сделает.
Дорога, судя по звуку, тоже была все ближе, Кристина слышала гудки машин и даже шелест шин по мокрому асфальту. Вот уже сквозь стебли кукурузы стали видны огни фар – вот она, дорога! Остался один рывок, один последний рывок…
И тут она выскочила на дорогу, с трудом удержала равновесие и по инерции понеслась прямо на шоссе, по которому мчались на высокой скорости машины. Взвизгнула, когда какой-то пикап не успел затормозить и слегка задел ее, но не остановилась и побежала дальше на ту сторону. И уже почти на той стороне услышала отвратительный глухой звук.
– Не-е-е-е-е-ет!
Добежав до обочины с другой стороны, Кристина обернулась и успела увидеть, как Дом распластывается на хромированной решетке радиатора огромного грузовика, а потом исчезает у него под колесами.
Кристина упала на колени, закрыв лицо руками.
Там, на той решетке, могла быть она. Но там не она. Она жива.
И ее ребенок тоже.
Следующие несколько часов для Кристины прошли как во сне.
На место аварии прибыла полиция Честера, копы допросили водителей – свидетелей происшествия, частично восстановили движение на Роуд 842, огородив место аварии по периметру желтой лентой и флажками и установив около тела Дома голубую палатку с окошками до приезда коронера. Кристину увезли в больницу на «скорой», с включенной сиреной, и она пребывала в почти бессознательном состоянии, похожем на безмолвный шок, пока ее клали на каталку и исследовали жизненные показания ее организма с помощью всяких приборов и анализов.
Эмоции захлестнули ее в приемном покое больницы Честербрук, где только несколько часов назад она парковалась, чтобы пойти на поминальную службу, и где произошла неприятная сцена с Грантом Холлстедом. Она и подумать не могла тогда, чем все это закончится: что Дом умрет, а на Джоану будет совершено нападение. Джоана, кстати, была в реанимации. Дом полоснул ее ножом по горлу и бросил умирать, но чудом у нее хватил сил и воли позвонить в службу 911. Больница тут же без колебаний выслала вертолет за женой одного из ведущих специалистов больницы, и хотя Джоана потеряла очень много крови, все же сейчас ее жизни, похоже, уже ничто не угрожало.
Кристину доставили в отделение скорой помощи, сменили ее промокшую насквозь грязную одежду на больничную пижаму, затем укрыли ее одеялом и поставили капельницу с физраствором. Царапины на ее теле осмотрели, промыли и обработали неоспорином. Она попросила медсестру позвонить Грифу и Маркусу, который уже ехал сюда. Кристина понимала, что раньше полуночи он все равно не успеет добраться, и ей пока даже думать не хотелось о том, как он будет реагировать на все ее новости.
Врачи внимательно осмотрели ее, проверили состояние ребенка – никакой угрозы ни для нее, ни для ребенка не было. Она забрала свои документы, а медсестры выдали ей, кроме пижамы, комплект униформы – как памятный подарок. Униформа была разных цветов: голубая – для медсестер, малиновая – для отделения радиологии, а для реанимации – сине-зеленая. И Кристине было приятно, что ей выдали голубую униформу, такую же, какую носила Гейл Робинбрайт. Но и об этом она старалась не думать, сдерживая слезы и не давая им пролиться.
Кристину проводили в палату, куда должны были прийти детективы, чтобы она дала показания – решено было не возить ее в участок, а дать ей прийти в себя. Она ждала детективов, бездумно щелкая пультом от телевизора, и наткнулась на CNN, где как раз шли новости – сюжет о сцене под дождем на Роуд 842, а баннер внизу гласил: «Шокирующая новость – Потрошитель медсестер погиб под колесами грузовика!»
Она посмотрела на экран – и тут же в голове у нее вспыхнуло воспоминание о ее прощальной вечеринке, когда она впервые увидела сюжет об аресте Закари. Она понимала, что сейчас должна испытывать счастье и облегчение от того, что все кончилось – но все равно старалась не давать даже этим эмоциям выхода.
Первым к ней в палату заглянул детектив, с которым она уже встречалась на месте убийства Гейл – Стюарт Уоллес, он был все в той же черной рубашке-поло с логотипом и тех же слаксах. За ним осторожно вошли еще два детектива.
– Помните меня? – вежливо спросил он, подходя к ее постели, на лице у него была теплая улыбка.
– Да, конечно, – Кристина улыбнулась в ответ, хотя ей было больно улыбаться из-за царапин и порезов, украшающих ее лицо, словно татуировка.
– Как вы себе чувствуете?
– Нормально, спасибо. – Кристина даже не особо кривила душой: на самом деле она никак себя не чувствовала. Старалась не чувствовать.
– Гриф передает вам привет. Он там, ждет вас у выхода. Он примчался сюда через несколько минут после того, как вас доставили.
– Правда? – Кристина была тронута.
– Да. Он звонил в 911 еще даже раньше, чем миссис Холлстед. Он попросил нас выслать патрульный автомобиль, чтобы убедиться, что с вами все в порядке. Велел нам искать вас везде в районе Юнионвилля.
Кристина была ошеломлена.
– Но… как же… откуда он знал, что мне нужна помощь?
– Он сказал, что разговаривал с вами по телефону и что вы были чем-то расстроены или что-то в этом роде. – Детектив Уоллес улыбнулся. – Он волновался, что вы попадете в аварию, потому что едете за рулем в расстроенных чувствах. И мы уже были на пути к вам, когда в 911 поступил звонок от жены Холлстеда. – Детектив Уоллес достал свой блокнот, то же самое сделали оба других детектива, стоящих у него за спиной. – Итак, Кристина, вы нам расскажете подробно, что произошло?
Кристина рассказала все, начиная с панихиды и заканчивая своим прибытием в больницу, и ответила на вопросы. Она старалась контролировать эмоции, не смогла сдержать слезы, только когда описывала, как Джоана отчаянно пыталась вырваться из рук Дома и ползла на водительское сиденье, а вот жуткую сцену, когда грузовик сбил Дома, смогла описать более-менее спокойно, хотя и знала, что эта картина отныне никогда не сотрется из ее памяти. Когда она закончила, детектив Уоллес помог ей встать и проводил ее к выходу из больницы, а затем откланялся.
Навстречу ей поспешно вскочил с кресла Гриф.
– Рад видеть вас в целости и сохранности, – сказал он, и губы его растянулись в подобии улыбки.
Кристина подошла к нему и раскрыла руки:
– Я собираюсь вас обнять, готовы вы к этому или нет!
