Алексей Олейников - Захвачены в бою. Трофеи русской армии в Первой мировой

Термин «трофей» — древнегреческого происхождения (от — «перелом в бою, обращение врагов в бегство») и означает: добыча, захваченная при победе над неприятелем, знак или символ победы.

Трофеем может являться как действующее военное имущество противника (вооружение, военная техника, боеприпасы), так и воинские символы — знамёна и штандарты.

Материальные трофеи могут использоваться победителем в практических целях — сразу после захвата или позже (после соответствующего переоборудования) применяться в боевых действиях. Так, в годы Первой мировой войны 1914–1918 гг. части русской армии широко использовали трофейное стрелковое оружие (особенно пулеметы).

Среди материальных трофеев особое значение имеют орудия и пулеметы противника. В эпоху огневого боя они символизировали мощь разгромленных воинских формирований противника, являлись иллюстрацией силы собственной армии. Кроме того, захват орудий, как правило, означал, что войска смогли преодолеть тактическую оборону противника — дойти до его артиллерийских позиций.

Воинские символы, символизирующие разгром воинских частей и соединений противника, используются для идеологических целей — выставляются на всеобщее обозрение путем проведения соответствующих выставок и организации музеев.

Ключевое значение имело пленение военнослужащих противника. Живая сила армии — одна из важнейших целей проводимых боевых операций. Без разгрома войск противника нет победы. Масштабы пленения военнослужащих противника позволяют сделать вывод о степени тактического, оперативного или стратегического успеха русских войск. Военнопленные в широком понимании также относятся к боевым трофеям.

Традиционно, пленные генералы, захваченные орудия и знамена являлись важнейшими показателями боевой эффективности войск и результативности боевых действий.

Здесь необходимо оговориться, что мы рассматриваем данный труд как первый шаг, начало большой работы в деле исследования важнейшей проблемы — изучения боевой эффективности русской армии в годы Первой мировой войны. Соответственно, отдельные аспекты проблемы пока лишь заявлены, а другие (например, имена некоторых генералов армий германского блока) ждут своего уточнения — они явятся предметом будущего исследования.

Проблематика, касающаяся боевых трофеев русской армии в Первой мировой войне, изучена фрагментарно и изобилует белыми пятнами и противоречиями. Даже материалы Комиссии по организации и устройству народного военно-исторического музея войны 1914–1918 гг. (т. н. Трофейная комиссия), хранящиеся в Российском государственном военно-историческом архиве (Фонд 16180), не дают исчерпывающей информации по данной проблеме. Приходится буквально по крупицам собирать соответствующую информацию, используя самый широкий круг источников. Некоторые наиболее значимые обобщения приведены в соответствующих приложениях к нашей работе. Именно использование значительного массива источников и литературы позволяет воссоздать приближенную к реальной картину вклада русской армии в победу в мировой войне в целом и в вопросе о трофеях в частности.

Подвиги русских солдат и офицеров, связанные с пленением военнослужащих противника, захватом материальных трофеев и воинских символов, — это и показатель мужества и героизма наших предков, эффективности проводимых боевых операций и результативности частей и соединений русской армии. Знать подвиги предков — дело чести каждого гражданина.

Говоря о трофеях, добытых кровью и потом русских солдат и офицеров, нельзя не дать общий обзор боевых событий на Русском фронте Первой мировой войны — это позволит уяснить обстановку, в контексте которой достигался соответствующий результат.

Например, по итогам некоторых сражений, тактически и (или) оперативно неудачных для русской армии, многие из захваченных ею трофеев возвращались к врагу — военнопленные освобождались, орудия и пулеметы (если была возможность) выводились из строя. Это нужно обязательно учитывать, когда подводятся общие итоги применительно к соответствующей кампании — но данное обстоятельство ни в коей мере не умаляет мастерства и мужества войск, взявших эти трофеи. Взять трофей и его эвакуировать с поля боя в тыл — это разные процессы, и, по возможности, мы будем стараться отдельно оговаривать те случаи, когда сохранить добытое в бою не удалось.

Пленные солдаты и офицеры противника — показатель успеха, а большое их количество — и дезорганизации частей и соединений войск врага.

Особенно важно и показательно определение масштабов плена в контексте военно-оперативных потерь армий Германии, Австро-Венгрии и Турции на Русском фронте Первой мировой войны.

Под военно-оперативными потерями понимается количество военнослужащих, выбывших из строя применительно к соответствующему боевому событию. Помимо прочего, это позволяет лучше уяснить боевой вес операции и Русского фронта на общем фоне мировой войны. В данном контексте выявление количества военнопленных позволяет также сопоставить кровавые[1] и иные потери противника.

В исторической науке встречаются достаточно противоречивые сведения относительно потерь армий государств германского блока на Русском фронте Первой мировой войны.

Так, согласно отчету турецкого Главного штаба, к февралю 1915 г. турецкая армия потеряла убитыми, ранеными и пленными 190 тыс. человек (из них 1708 офицеров), в то время как по сведениям из Греции за первые 4 месяца боевых действий турки потеряли 386 тыс. человек (105 тыс. убитыми, 194 тыс. ранеными и 87 тыс. пленными){1}. Очевидно, что официальные турецкие данные гораздо более достоверны.

Американские газеты к 31 мая 1915 г. определяли германские потери в 4 млн. человек (в т. ч. 1,6 млн. убитыми), австрийские потери в 4 млн. 385 тыс. человек (в т. ч. 1,6 млн. убитых), турецкие потери в 349 тыс. человек (в т. ч. 110 тыс. убитыми){2}. Очевидно, что не только завышены общие цифры, но и количество убитых непропорционально велико относительно общих цифр потерь. Или — для сравнения — газета Morning Post к 1 августа 1915 г. определяла австрийские потери в 3 млн. 179 тыс. человек (в т. ч. 501 тыс. убитыми){3}. Хотя в последнем случае общая цифра значительно завышена, но цифра потерь убитыми в общей структуре потерь более сбалансирована. И перечень можно продолжать.

В то же время (как иллюстрация достоверности русских официальных материалов) общие потери германцев на всех фронтах, по данным русской Ставки, к 1 августа 1915 г. составляли 2,4 млн. человек (ежемесячные потери — 300 тыс. человек){4}, причем эта цифра перекликается с материалами французского Генерального штаба — 2 млн. 750 тыс. на конец 1915 г.{5}.

В этой связи необходимо коснуться проблематики достоверности русских официальных данных как основы сведений о захваченных трофеях. Русское командование использовало традиционные и весьма эффективные методы подсчетов, его данные весьма достоверны. Существовала и своеобразная методика подсчета захваченных пленных. Очевидец свидетельствует: «Когда пленных мало, подсчитать их недолго. Иначе дело обстоит, если пленных тысячи и больше. Недавно, во время произведенного нашими войсками прорыва австро-германских сил на реке Стыри (здесь и далее в цитате — 1915-й год. — А.О.), было взято в плен 5552 человека. Сообщение с упоминанием этой цифры было послано в Штаб Верховного Главнокомандующего в день боя. А между тем подсчитать такую цифру пленных, конечно, не легко. Мне несколько раз приходилось присутствовать при этой процедуре. Нет никаких особо выработанных на этот счет и утвержденных правил. Главную роль играет сноровка.

Если пленных всего несколько сот человек, или даже того меньше, их выстраивают в несколько шеренг и попросту подсчитывают или считают, выпуская из помещения, где пленным дан был временный приют… Гораздо сложнее дело, повторяю, когда пленных тысячи.

Помню, в конце апреля я приехал в Шавли. На рассвете в этот день верстах в восьми — десяти от города разыгрался бой, чрезвычайно удачный для нас. Мы разбили два батальона германцев и забрали у них пушки, пулеметы.

— А пленных много? — спросил я офицера, который рассказал мне об этом.

— Да, немало! Пожалуй, до двух тысяч. Сейчас их будут подсчитывать. Хотите, пойдем, посмотрим?

— С удовольствием! — ответил я.

Всю массу пленных направили в улицу, где находилась мужская гимназия. Перед гимназией был небольшой двор, тянувшийся вдоль фасада здания. Со двора на улицу вело двое ворот. Из кольев и бревен построили посреди улицы перегородку так, что она находилась между воротами. Таким образом, чтобы пройти всю улицу, нужно было войти через одни ворота в гимназический двор, пройти его и выйти через другие ворота. В воротах производился подсчет. Когда пленные прошли, сверили подсчет в обоих воротах — оказалась одна и та же цифра.