Стратегическая наступательная операция русского Юго-Западного фронта в Первой мировой войне, известная как Брусиловский прорыв, продолжалась полгода — с 22 мая (4 июня) по конец ноября (начало декабря) 1916 г. Это была, по сути дела, целая кампания, состоявшая из нескольких чередовавшихся наступлений. По ее первому этапу, ознаменованному крупной русской победой под Луцком, ее иногда называют Луцким прорывом. Нередко только этот эпизод большого сражения называют Брусиловским прорывом.
В общем плане наступления Русской армии в летнюю кампанию 1916 г. Юго-Западному фронту отводилась вспомогательная роль. Между тем Брусилов был единственным из командующих фронтами, кто верил в успех и рвался в бой. Поэтому играть главную роль в наступлении пришлось в итоге ему.
Ни на одном из направлений войска Юго-Западного фронта не имели решающего превосходства над противником в живой силе и огневых средствах, а местами даже уступали ему[17]. Общее превосходство противника над русскими в количестве тяжелой артиллерии было троекратным. Тем значительнее был одержанный русскими успех.
Летом 1916 года Русская армия указала всем воюющим сторонам выход из тупика позиционной войны. Войска Брусилова применили принципиально новую тактику прорыва укрепленных позиций — «огневой вал». Обычно в сражениях Первой мировой войны наступление начиналось с многодневной артиллерийской подготовки. Тем самым направление удара заранее демаскировалось, и противник имел возможность подтянуть резервы к предполагаемому участку прорыва. Атакующие войска преодолевали первую полосу неприятельской обороны, подавленную артиллерийским огнем, но за ней наталкивались на нетронутые свежие силы противника, и атака глохла. Требовалось подтянуть артиллерию и снова много дней готовить прорыв следующей укрепленной полосы.
«Огневой вал» был короткой артиллерийской подготовкой. Атака начиналась не после него, а непосредственно под его прикрытием. Прижатая артиллерийским огнем пехота противника не могла оказать сопротивления. Атакующие войска врывались в первую линию траншей врага. Вслед за этим «огневой вал» переносился дальше, на вторую линию обороны, на третью и т.д. При этом атакующие войска шли четырьмя волнами. Уставшая, понесшая потери первая волна закреплялась на захваченных позициях, а дальше шла вторая волна пехоты и т.д.
Изобретенная Брусиловым тактика прорыва была широко применена обеими сторонами на Западном фронте в последний год войны — 1918-й — и привела там к выходу из тупика окопного сидения. В этом ее всемирное значение в истории военного искусства.
Стратегическая внезапность Брусиловского прорыва была достигнута тем, что направления главного удара как такового не было. Удар одновременно наносили все четыре армии Ют-Западного фронта. И все добились успеха, хоть и разного. Поэтому необходимо напомнить имена этих генералов, которые под руководством выдающегося полководца тоже показали, на что еще способна Русская армия. Это: Д.Г. Щербачев (командующий 7-й армией), A.M. Каледин (8-я армия), П.А. Лечицкий (9-я армия), К.В. Сахаров (11-я армия).
Наибольшего успеха поначалу добилась 8-я армия под Луцком. После некоторого колебания Брусилов решил, что она должна наносить главный удар, а основной задачей наступления будет взятие Ковеля. Этой цели он продолжал упорно придерживаться в последующие месяцы, хотя оперативная обстановка серьезно изменилась, и противник сумел выстроить на ковельском направлении плотную оборону. Между тем наметившийся крупный успех 9-й армии в Буковине не был в достаточной степени использован.
Наступление русского Западного фронта под командованием генерала от инфантерии Л.Е. Эверта, которому в планах русской Ставки придавалось первостепенное значение, постоянно откладывалось, несмотря на благоприятное для наших войск соотношение сил. Наконец, 20 июня (3 июля) Западный фронт перешел в наступление, но оно довольно быстро захлебнулось. С большим запозданием Ставка поняла, что ждать активных действий от инертного командующего фронтом не приходится, и согласилась усилить армии Брусилова. Но время было упущено.
1 июля н.ст. — ни одним днем раньше срока! — в наступление перешли англо-французские войска. Развернулось сражение на реке Сомме. За четыре с половиной месяца боев союзники продвинулись на фронте 45 км в глубину на 10 км. Войска нашего Юго-Западного фронта за два с половиной месяца в полосе шириной 400 км имели продвижение в глубину от 60 до 120 км. Все лето 1916 г. германское командование непрерывно усиливало свои войска на Восточном фронте за счет Западного.
Между кампаниями 1914 и 1918 гг. наступление русского Юго-Западного фронта в 1916 г. было наиболее успешной стратегической операцией войск Антанты на всех европейских театрах военных действий (ТВД). Австро-венгерская армия была разгромлена, одними пленными потеряв более полумиллиона человек. Главнокомандующий генерал Конрад, готовившийся праздновать триумф над итальянцами, был отрешен от должности за то, что просмотрел подготовку русских к наступлению. Австрийский фронт спешно подпирался германскими войсками. Однако и русские потери были значительными — вряд ли меньше потерь противника. Особенно много наших полегло в кровопролитных атаках на реке Стоход, продолжавшихся с июня по сентябрь 1916 г.
Русская армия не достигла всех тех целей, на которые рассчитывал Брусилов. В своих мемуарах он обвинял в этом лично государя и его начальника штаба генерала Алексеева, не предоставивших ему достаточно сил. Брусилов даже утверждал, что в 1916 г. можно было закончить войну окончательным разгромом Австро-Венгрии и Германии, если бы царь как Верховный главнокомандующий и его начальник штаба соответствовали своим должностям. Это, конечно, явное преувеличение. Но очевидно, что возможности Русской армии не были использованы в максимальной степени. Особенно это касается отсутствия согласованных действий фронтов. Здесь сказалось отсутствие в Русской императорской армии беспрекословного повиновения военачальников Верховному главнокомандующему.
А.А. Керсновский, один из наиболее дотошных историков военных действий Русской армии в 1914—1917 гг., так оценивал этот спор:
«Волевого начальника ген. Брусилова следует поставить гораздо выше ген. Алексеева. Он громил неприятельские армии, одерживал блестящие победы, которыми ген. Алексеев совершенно не умел пользоваться… Ген. Брусилову удалось то, что до сих пор не удавалось ни одному вождю союзных армий — прорыв неприятельского фронта в стратегическом масштабе. Брусилова обвиняют в том, что произведя прорыв, он не сумел его использовать. Обвинение это ни на чем не основано. Использовать прорыв было делом не главнокомандующего Ю.-З. фронтом,…а Ставки»{45}.
14 (27) августа 1916 г. в войну на стороне России вступила Румыния. Случись это месяцем-двумя раньше, когда австрийская армия была в глубоком шоке, последствия могли быть более благоприятными для Антанты. Но Румыния откладывала этот шаг до окончательной распродажи своего хлеба урожая 1915 г.. Германии и Австрии. К тому времени противник справился с кризисом. Тем не менее 3 (16) сентября 1916 г. русские войска снова двинулись вперед, но имели лишь незначительный успех. Наступательные операции Юго-Западного фронта неоднократно возобновлялись и впоследствии, затихнув лишь в конце ноября 1916 г., когда основные события переместились в Румынию, где русским пришлось спасать своего незадачливого нового союзника. Так возник Румынский фронт Русской армии, протянувшийся еще на 450 км — до Черного моря.
Военные операции 1916 г. показали, что наступательный потенциал Центральных держав исчерпывается и стратегическая инициатива повсюду переходит к армиям Антанты. Русское общество не смогло этого своевременно и должным образом оценить. Даже Брусиловский прорыв не внес перелома в настроение. Лев Тихомиров в те дни записывал в дневник:
«Разве есть сомнение, что это малейшее и эфемерное движение, которое тотчас сменится полным бездействием, …если только не чем-нибудь хуже?» (24 мая). «Годовое стояние на позициях убило всякую веру в наступление» (25 мая). «Победа Брусилова совершенно не производит в публике никакого особенного впечатления… В головы народа проникло тяжкое мнение, что мы не способны разбить немцев» (29 мая).
Между тем «снарядный» и «патронный» голод, переживавшийся Русской армией летом 1915 г., давно был преодолен. «Если бы судьба войны зависела теперь от снарядов и орудий, танков[18] и броневиков, самолетов и отравляющих веществ, то Русская армия выиграла бы войну вместе с союзными армиями… Главным препятствием к победе стали теперь не материальные недостатки (вооружение и снабжение, военная техника), а внутреннее состояние самого общества»{46}, — справедливо утверждает историк В.И. Старцев.
