Центр государства Антигон перенес из Келен, своей фригийской столицы, в Сирию[30], где построил город Антигонию.
Здесь были армейские склады, лагеря, торговые и ремесленные центры. Здесь же располагались казнохранилища, в которых золота было больше, чем у всех его противников вместе взятых.
Еще одним достижением Антигона и Деметрия стало разрушение «талассократии» Птолемея Египетского. В начале войн диадохов власть над морем была в руках у последнего. Однако уже с 306 г. Деметрий командует не менее, а быть может, и более мощным флотом: по крайней мере, из Греции, из бассейна Эгеиды и с Кипра египтяне были вытеснены. Впрочем, сам Египет Антигону «не давался»: Птолемей отражал и сухопутные вторжения, и комбинированные атаки с суши и моря.
Весной 302 г. Антигон находился в своей новой столице. Он праздновал завершение ее строительства и ожидал известий от сына, уже названного Коринфским союзом гегемоном Греции и во всеуслышанье обещавшего этим же летом освободить Македонию.
О Кассандре мы писали уже немало, поэтому перейдем к другим врагам Антигона.
Царем Фракии был Лисимах, один из бывших телохранителей Александра, прошедший с царем всю Азию и прославившийся некогда тем, что на охоте, устроенной в 333 г. в Сирии, сумел убить самого большого из всех встречавшихся македонянам львов. Долгое время он играл второстепенную роль в войнах между диадохами.
Лисимах в сущности владел только прибрежными районами Фракии: на Эгейском побережье до р. Стримон, а на побережье Понта Эвксинского — до Истра (Дуная). Берега были заселены греками и эллинизированными фракийцами. Некоторые местности, например Фракийский Херсонес (современный п-ов Галлиополи — фактический центр царства Лисимаха) или земли близ Византия, считались благодатными районами, на Эгейском побережье имелись золотые рудники. Однако в целом царство Лисимаха было небольшим и небогатым. К тому же внутренние районы Фракии Лисимах контролировал лишь условно; войны против фракийцев, придунайских скифов, гетов и отпадавших греческих городов являлись главным содержанием его царствования до 302 г. Правда, отсутствие масштабных военных кампаний, сопровождавшихся обычно значительными издержками, привело к тому, что казна Лисимаха к началу конфликта с Антигоном была полна и он смог навербовать значительную — в сравнении с размерами его царства — армию.
Незадолго до принятия царского титула Лисимах построил себе столицу. Не мудрствуя лукаво он назвал ее Лисимахией (после многочисленных Александрии эпоха диадохов «отметилась» на карте Греции и Переднего Востока Лисимахиями, Антигониями, Кассандриями, Деметриадами и т. д.). Располагался город в стратегически важном месте: на Фракийском Херсонесе. До этого момента полуостров был укреплен только на перешейке, соединяющем его с Фракией, — против набегов «немирных» фракийцев. С постройкой большого, обнесенного мощными стенами города Херсонес получил защиту и со стороны азиатского берега, находившегося в руках Антигона.
Царь Египта Птолемей Лаг также принадлежал к числу телохранителей македонского царя, особенно выдвинувшихся во время похода в Индию. После смерти Александра он получил Египет — впрочем, его полномочия были ограничены: грек Клеомен, которого назначил правителем Египта еще Александр, должен был разделить с ним «тяготы» власти.
Однако ни Птолемей не собирался терпеть рядом с собой соперника, ни Клеомен не желал уступать свое место. Произошла короткая, но ожесточенная война, во время которой оккупационные войска Клеомена уступили отрядам, приведенным с собой Птолемеем. Бывший правитель Египта был убит, и новый сатрап тут же начал проводить сепаратистскую политику.
Его врагом становился любой, кто получал преимущество над другими диадохами. Вначале он воевал с первым регентом, Пердиккой: именно во время похода на Египет последний и был убит. Затем врагом Птолемея являлись Полисперпхонт и Эвмсн. После победы Антигона фригийский сатрап естественным образом стал его соперником
В разные годы Птолемей владел многими укрепленными пунктами в Греции и на побережье Малой Азии, контролировал Кипр. Основной его базой в Эгейском море был о. Кос Будучи талантливым администратором, он прекрасно понимал, что его государство, как бы состоявшее из двух разнородных частей — сельскохозяйственной долины Нила и молодого, но уже большого промышленного и торгового мегаполиса (Александрия), — будет процветать, если ему удастся получить контроль над торговыми путями, по которым происходил сбыт египетского зерна.
Однако активное создание Антигоном и Деметрием флота к 306 г. по крайней мере уравняло их шансы в морской война. В течение многих лет Деметрий совершал переправы своих армий в Грецию и обратно, не испытывая никакого противодействия со стороны египтян.
«Сухопутные» претензии здравого Птолемея были более скромными. На Западе он установил контроль над Киреной, но не пытался проникнуть в Ливию дальше и не начинал завоевательного похода против Карфагена, которым на смертном одре грезил Александр Великий.
На востоке Птолемей стремился овладеть Финикией, Палестиной и Келесирисй (южной Сирией). Именно из-за этих земель Египет практически непрестанно воевал с Антигоном. Хотя борьба шла с переменным успехом, нужно отдать должное Птолемею, сумевшему связать завоевательный порыв Антигона и Деметрия в Келесирии и Палестине, ставших своего рода «предпольем» Египта.
Наиболее глубокое вторжение в 312 г. совершил Деметрий, дошедший до Газы — последней крепости в азиатских владениях Птолемея, но здесь египетскому царю удалось одержать самую славную из своих побед
К 302 г. царство Птолемея было крепкой структурой, имевшей сильный флот, неплохую сухопутную армию, укомплектованную главным образом греками, издревле в большом количестве жившими в Египте, и македонянами. Однако в одиночку Антигону Одноглазому оно противостоять не могло.
Самым восточным из соперников Антигона являлся Селевк. Это был противоречивый человек, познавший всю изменчивость фортуны, в конце своей жизни создавший огромное царство — от Геллеспонта до Яксарта — и погибший в тот момент, когда перед ним лежала беззащитная Македония.
К моменту смерти Александра Селевек был командиром гипаспистов[31], занимая, таким образом, одну из высших должностей в македонской армии. После того как Пердикка был избран войсковым собранием регентом, освободилось место хилиарха (командующий лейб-гвардией, фактически второй после царя человек в военной иерархии), и именно Селевк занял его.
Однако позже тот же Селевк участвовал в убийстве Пердикки, «отблагодарив» того таким образом за доверие
С приходом к власти Антипатра Селевк поспешил избавиться от должности хилиарха, которая в условиях распада армии уже мало что значила, и получил в свое владение Вавилонскую сатрапию. Здесь он правил с 321 г, за исключением периода 316–312 гг., когда Вавилония находилась под контролем Антигона.
К 302 г. Селевк сумел установить свою власть в сатрапиях, лежавших на востоке от Тигра. Нам ничего не известно о его военных операциях; впрочем, мы знаем, что самым сложным оказалось столкновение с индийским царем Чандрагуптой, который изгнал из долины Инда македонские гарнизоны, после чего завоевал всю Северную Индию. Селевк, видимо, проиграл войну, так как он отдал Чандрагупте огромные территории в современном Афганистане и юго-восточном Иране. Однако территориальные потери были скомпенсированы, во-первых, появлением твердого тыла (отношения между Селевком и Чандрагунтой отныне являлись исключительно мирными), а во-вторых, получением царем Вавилона стада из 500 индийских слонов. Селевк стал обладателем самого крупного «слоновьего корпуса» среди всех диадохов; недаром его иногда называли «элефантархом».
Имея своей столицей Вавилон, центром своей державы Селевк сделал Персию. Именно здесь пополнялись его административные кадры и войска. К тому же Месопотамия была беззащитна перед вторжениями из Сирии, что продемонстрировал в 308 г. Антигон: его армия неожиданно пересекла границы государства Селевка и долиной Евфрата дошла до Вавилона. Хотя антигоновцам не удалось закрепиться во вражеской столице, их молниеносный марш из Сирии доказывал стратегическую уязвимость Нижней Месопотамии.
После 308 г., правда, враждебные отношения между Селевком и Антигоном сменились мирными, но оба царя понимали, что новое столкновение — дело недалекого будущего.
На примере Селевка особенно ярко видно, что принятие царского титула еще не обеспечивало безусловного подчинения подданных. Для этого было необходимо окружить свое имя ореолом богоизбранности. Более всего предзнаменований великого будущего античные историки нам сообщают, говоря о Селевке: его «штаб» поработал в этом отношении лучше других диадохов.
