«Итак, мы приступили к строительству своих оборонительных рубежей. Траншеи и ходы сообщения были глубокие — один метр семьдесят сантиметров, копали, строили блиндажи и укрытия, готовили позиции для огневых средств. Работы было много. Армия занимала шестьдесят четыре километра по фронту, и по всему фронту можно было ожидать наступления: болот и лесов, так называемых пассивных участков, неудобных для наступления, здесь не имелось…
Войска работали день и ночь. Причем особая сложность состояла в том, что на первых позициях бойцы копали в целях маскировки только в ночное время…
Казалось бы, с марта по 1 июля накопано было много, но известно, что у работ на оборонительных рубежах начало есть, а конца не бывает.
Когда же в конце июня мне позвонил командующий фронтом Н. Ф. Ватутин и спросил: «Ну как, закончили работу?» — я [72] мог только ответить: «Конца–краю нет, роем, как кроты, день и ночь».
Не могу не отметить, что на всех стадиях планирования оборонительной операции, а затем и в процессе возведения системы рубежей прослеживается большая работа лично командующего фронтом генерала армии Н. Ф. Ватутина. Кстати, еще обучаясь в Военной академии Генерального штаба, он в 1938 г. защитил дипломную работу по теме: «Роль укрепленных районов в современной войне». Знания, накопленные в ходе ее подготовки, безусловно, были востребованы и помогли Николаю Федоровичу весной и в начале лета 1943 г.»{59}.
О размахе оборонительных работ в полосе 6‑й гв. А можно судить по тому, что здесь было отрыто более 700 километров траншей, ходов сообщения и окопов, сооружено около 90 км противотанковых препятствий, переоборудовано и вновь построено около 100 мостов, свыше 1300 наблюдательных и командных пунктов, 6800 блиндажей, землянок и убежищ, установлено 110 км проволочных заграждений, из них около четырех километров электризованных{60}.
Как правило, первая линия траншей занималась автоматчиками и истребителями танков. Основными огневыми сооружениями были противоосколочные гнезда для стрелков, а для пулеметов — дерево–земляные огневые точки (ДЗОТы), которые располагались обычно во второй линии. На участке 52‑й гв. сд 23‑го гв. ск 6‑й гв. А, имевшей три, а в некоторых случаях и две линии траншей, большое развитие получили выносные огневые позиции для станковых пулеметов, располагавшиеся перед первой линией траншей на расстоянии в среднем от 100 до 150 метров. Эти огневые позиции представляли собой открытые пулеметные окопы, хорошо замаскированные от воздушного и наземного наблюдения и имевшие в качестве укрытий щели или блиндажи. Огонь они не вели до начала атаки противника и себя не обнаруживали, имея задачей внезапное открытие огня и восстановление огневой системы после того, как противник произведет авиационную и артиллерийскую обработку нашего переднего края и перейдет в атаку{61}.
К началу немецкого наступления ДЗОТы легкого и усиленного типа были возведены в среднем по 6–7 на 1 км фронта главной полосы. ДЗОТ обычно представлял собой деревянный сруб размером 2 х 2 м, который был почти полностью заглублен в землю, а сверху накрыт несколькими накатами бревен диметром от 12 до 15 см с прослойкой земли между накатами. [73] В зависимости от количества накатов они делились на легкие и усиленные. Передняя стенка, где располагалась амбразура, делалась двойной, а между бревнами также засыпалась земля. Обычно такие огневые точки старались оборудовать для установки в них станковых (реже ручных) пулеметов на труднодоступных высотках или в складках местности с целью перекрыть огнем определенный участок обороны или усилить огонь стрелковых подразделений, расположенных впереди траншей. В главной полосе все постройки в селах и на хуторах, а также отдельно стоящие хозяйственные постройки на полевых станах и машинно–тракторных станциях (МТС), располагавшихся обычно вне населенных пунктов или на их окраинах, приспосабливались в качестве долговременных огневых точек. Использовалось не только само здание или чердак, но и даже подвальная часть разрушенных кирпичных строений. Все населенные пункты старались приспособить к ведению круговой обороны.
Но положение не было везде одинаковым, добиться точного исполнения приказов в части инженерного оборудования удалось не во всех соединениях даже накануне Курской битвы. Приведу выдержку из акта взаимопроверки от 22 июня 1943 г. рубежа 52‑й гв. сд и 375‑й сд 6‑й гв. А, на который были введены резервные батальоны 51‑й гв. сд. В комиссию входили командиры всех трех соединений:
«52‑я гв. стрелковая дивизия
ДЗОТов оборудовано в достаточном количестве, но большинство их представляют из себя противоосколочные гнезда, приспособленные преимущественно для ведения фронтального огня. Перекрытия в ДЗОТах от одного до четырех накатов, толщина наката 10–13 см. Во многих ДЗОТах сектора обстрела заросли рожью (151‑й, 155‑й гв. сп), амбразуры на 70 % замаскированы. На каждый станковый пулемет имеется только по одной запасной площадке. Ручные пулеметы имеют легкое перекрытие (2/155 гв. сп) в один накат толщиною 10–15 см. Запасных позиций нет. ПТР имеют только одну позицию. Землянки имеются с перекрытием в основном по одному тонкому накату, как газоубежища не приспособлены, и специальных газоубежищ нет. Траншеи узкие, от 60–80 см, лисьи норы отсутствуют, ячеек для стрельбы мало. Маскировка сооружений 6‑й стрелковой роты 2/155‑го гв. сп отсутствует, в остальных подразделениях на 76 % требуется обновление. Маскировка противотанкового рва отсутствует.
375‑я стрелковая дивизия
Первая траншея отрыта неполного профиля (1/1245‑го сп), местами глубина достигает до 0,7 м, ячеек мало, ниши обвалились, лисьих нор нет, ходы сообщения в глубину обороны [74] не отрыты, имеющиеся — имеют глубину 50–70 см (1/1245‑го, 3/1243‑го сп). Сектор обзора и обстрела совершенно отсутствует (3/1243‑го сп), в особенности мешает обзору и обстрелу земля, выброшенная из противотанкового рва, которая не разровнена и не замаскирована, кроме того, препятствует нескошенная рожь, и, таким образом, в некоторых местах местность просматривается только 40–70 м.
ДЗОТов мало, перекрытие слабое — один накат и присыпка землей на 20–30 см. Обзор плохой (3/1243‑го, 1/1245‑го сп). Амбразуры не подогнаны, столы для станковых пулеметов слабые. СОТы отсутствуют, запасных и ложных ДЗОТов нет, маскировка отсутствует. Ниш в ДЗОТах нет. Землянок нет, а имеется пародия подбруственных блиндажей со слабым перекрытием, нар для бойцов нет, и спят на полу, комсостав отдельных землянок не имеет. Газоубежищ совершенно нет. НП командиров рот и комбата 3/1243‑го сп нет. В некоторых местах проволочные заграждения не простреливаются огнем. Командирами полков приказа на оборону командирам батальонов не отдано»{62}.
Теоретически удалось добиться плотности пехотного огня на один погонный метр в минуту: в дивизиях главного направления — 9–10 пуль, второстепенного — 6–7 пуль. Однако, учитывая, что батальонные, полковые и дивизионные резервы находились в глубине обороны, создавалась зона в 300–400 м с плотностью огня перед передним краем на главном направлении 4–6 пуль, на второстепенном — 3–4.
Учитывая, что в ходе оборонительных боев важную роль играл маневр огневыми средствами, было крайне важно создать для этого условия — разработать план, довести его до личного состава и провести его практическую отработку. К сожалению, даже в частях на главной полосе это не было выполнено. При поверке ряда дивизий выяснилось, что
«планы маневра огнем в ротах, батальонах и полках не разработаны, простейшие способы сигнализации по вызову пехотного огня в большинстве частей отсутствуют, а если где и разработаны, то не доведены до исполнителей»{63}.
Для отражения ударов танков и мотопехоты использовалась широко развитая система инженерных заграждений: противотанковые рвы, эскарпы, колючая проволока в три кола, завалы, простые и управляемые минные поля. Основу инженерных заграждений при подготовке обороны составили минно–взрывные заграждения, тесно увязанные с системой огня всех видов, естественными преградами и другими инженерными [75] заграждениями. Им уделялось особое внимание. Советское командование считало, что это наиболее простой и высокоэффективный способ срыва вражеских атак и удержания, прежде всего танков противника, в системе оборонительных позиций соединения. А в сочетании с артиллерийским огнем — оптимальная форма их истребления. Поэтому шла активная работа не только по созданию обычных сплошных полей из противопехотных и противотанковых мин перед передним краем главной полосы и перехвату танкопроходимых направлений в глубине обороны, но разрабатывались и воплощались на практике различного рода формы спецминирования. Подчеркну: сплошное минирование применялось лишь на первых двух оборонительных рубежах, на тыловом были частично выставлены мины на направлениях вероятного движения противника и часть территории подготовлена для установки минно–взрывных заграждений.
