Для расследования причин поражения была назначена правительственная комиссия. Жилинский попытался свалить вину на Ренненкампфа. Дескать, струсил и вовремя не помог Самсонову. Но великий князь Николай Николаевич представлял истинное положение, хорошо знал командующего 1-й армией и возмутился клевете. Заявил: «Жилинский сам потерял голову и не способен управлять боевыми действиями». Для проверки в 1-ю армию направили генерала Янушкевича, и доклад его был очень лаконичным: «Ренненкампф остался тем, кем был». По результатам расследования сняли командиров корпусов Артамонова, Кондратовича, Благовещенского и самого Жилинского. Его вернули «по специальности» на дипломатическое поприще, послали российским представителем в Париж. Там он оказался на своем месте, неплохо отстаивал интересы страны.
Главнокомандующим Юго-Западного фронта стал 63-летний генерал от артиллерии Николай Иудович Иванов. В молодости, будучи поручиком, он отличился в турецкой войне. Но с той поры утратил пыл, военными талантами не выделялся, его считали в большей степени хозяйственником, чем полководцем. Был близок к придворным кругам, стал крестным наследника престола Алексея. Отвратительно командовал корпусом в Маньчжурии, но 1905 г. сумел утихомирить мятеж в Кронштадте — не оружием, а увещеваниями. Перед войной он командовал Киевским округом.
Зато Иванову достался отличный начальник штаба — генерал от инфантерии Михаил Васильевич Алексеев. Отец его был крепостным крестьянином, попал в солдаты и дослужился до штабс-капитана. Сам Михаил Васильевич поступил в Московское юнкерское училище, но не закончил его. Началась война с турками, и он ушел на фронт прапорщиком. Под Плевной был ординарцем у Скобелева (а у Скобелева сменилось несколько ординарцев, генерал посылал их с приказами в самое пекло). Алексеев был ранен, награжден орденом св. Георгия IV степени, но, не имея полного образования, 9 лет не мог дослужиться до ротного. Его трудолюбию мог позавидовать любой, он учился самостоятельно и поступил в Академию генштаба. Великолепно проявил себя, стал профессором военной истории. На японскую пошел генерал-квартирмейстером 3-й армии, был награжден несколькими орденами и Золотым оружием. Потом служил в генштабе и в Киевском округе, на маневрах понравился царю детальным разбором операции. Командовал 13-м корпусом — тем самым, который погубил Клюев.
Брусилов отмечал, что это был «человек очень умный, быстро схватывающий обстановку, отличный стратег». А профессор Академии генштаба Головин вспоминал: «Алексеев являлся выдающимся представителем нашего генерального штаба. Благодаря присущему ему глубокому уму, громадной трудоспособности и военным знаниям, приобретенным им самим в индивидуальном порядке, он был на голову выше других представителей русского генерального штаба». Алексеев был глубоко и искренне верующим. В трудной обстановке становился перед иконой на колени, молился долго и истово. Считал, что именно тогда к нему приходят правильные решения. Вот только характер у него был слишком мягким. Он не умел стукнуть кулаком по столу, «нажать». Не любил спорить, убеждать других в своей правоте. Поэтому старался избегать совещаний, всю работу предпочитал делать один. Но Иванов ему, собственно, и не мешал. Разработку Галицийской операции осуществлял Алексеев, он же руководил войсками, а Иванов лишь подписывал представленные документы.
Австрийская территория дугой вдавалась в русскую, и предусматривалось несколько концентрических ударов. С востока, на Украине, 3-я и 8-я армии наступали на Львов, С юга их прикрывал небольшой Днестровский отряд. Второй удар наносился с севера, из Польши. 5-я армия от Ковеля тоже нацеливалась на Львов, а 4-я располагалась западнее и наступала от Люблина и Холма — на Перемышль. В составе фронта должно было собраться 47 пехотных и 18,5 кавалерийских дивизий. Хотя к началу сражения имелось лишь 34,5 пехотных и 12,5 кавалерийских — около 650 тыс. бойцов. Остальные войска ожидались позже.
Но и австрийцы готовились наступать, опередить русских, разбить до того, как сосредоточатся все соединения. Силы врага превосходили, у него было 35 пехотных и 11 кавалерийских дивизий (около 750 тыс. штыков и сабель). По мере развития операции должны были подойти еще 250 тыс. Главный удар наносился на север, в Польше. Тут австрийцы создали двойной перевес, против наших 4-й и 5-й армий развертывались 1-я и 4-я австрийские, с левого фланга их прикрывали армейская группа Куммера и германский корпус Войрша. На восточном участке, в Галиции, превосходство было у русских. Против 3-й и 8-й наших армий выдвигались 3-я австрийская и армейская группа Кавеса. Предполагалось, что они измочалят русских в активной обороне и тоже перейдут в наступление.
Дух нашей армии перед сражением был высочайшим. Прекрасно было налажено снабжение. Пайку русского солдата мог позавидовать боец любой другой армии. На день полагалось 3 фунта хлеба, фунт мяса, полфунта сала (фунт — 400 г), 18 золотников сахара (77 г.). Плюс масло, крупа, овощи. Однажды командиру Каргопольского драгунского полка даже пришлось отдавать приказ — каждый нижний чин «обязан» съедать выданное продовольствие, «дабы иметь силы в предстоящей ему боевой работе».
Впрочем, стоит упомянуть и о других особенностях русской императорской армии. Пехотные и кавалерийские полки, кроме номеров, имели названия по городам. Это не означало места их дислокации. Название указывало на место рождения полка или было символическим. Но города «шефствовали» над «своими» полками, поддерживали связи, присылали подарки. Казачьи полки назывались по месту формирования, а номер означал очередность призыва. Скажем, 1-й Лабинский полк формировался в кубанском Лабинском округе и был кадровым, а 2-й Лабинский состоял из резервистов.
В войсках были очень сильны боевые традиции. Любой офицер и солдат знал историю своей части так детально, будто речь шла о собственных предках. Очень престижными были коллективные отличия, заслуженные полками за подвиги прошлых войн — это могли быть наградные знамена, добавка к названию, серебряные трубы, особые значки или отклонения формы одежды (скажем, Апшеронскому полку полагались красные отвороты на сапогах в память о том, что в битве при Кунерсдорфе полк выстоял «по колено в крови»). Такими отличиями гордились все солдаты части.
Галицийская операция
Очень высоко ставилось понятие офицерской чести. Но и понятию солдатской чести придавалось огромное значение. Устав гласил: «Солдат есть имя общее, знаменитое, имя солдата носит всякий военный служащий от генерала до последнего рядового». Важнейшую роль в армии играли унтер-офицеры. Это были профессионалы высочайшего уровня, костяк любого полка, «отцы родные» солдат — их непосредственные учителя и наставники. Армия воспитывалась в строгой духовности, священник в полку был далеко не последним лицом. Хотя при этом допускалась широкая веротерпимость — мусульманам, католикам, лютеранам, даже язычникам из народов Поволжья и Сибири разрешалось отправлять свои обряды, присягу каждый принимал по обычаям своей веры.
В подготовке пехоты важное значение все еще имел штыковой бой, учили ему основательно, существовало настоящее искусство фехтования на штыках. А конницу, соответственно, учили мастерски владеть шашками. Пулеметчики были «элитой» и даже в пехотных полках обижались, если их путали с пехотой — сами они причисляли себя к коннице. Пулеметы появились недавно, и расчет «максима» состоял не из 2 бойцов, как впоследствии, а из 9. Командир, наводчик, его помощник, дальномерщик-наблюдатель, подносчик патронов, пулеметная и патронная двуколки с ездовыми, двое верховых — разведчики и связные. Полковая пулеметная команда из 8 пулеметов, 80 человек и 16 легких повозок была сама по себе сильным и мобильным подразделением. А военным музыкантам приходилось не только играть марши — в боях на них возлагались обязанности санитаров и похоронной команды.
На Юго-Западном фронте сроки развертывания тоже получались разные, поэтому 8-я армия выступала 18 августа, 3-я — 19-го, а 4-я и 5-я — 23 августа. 8-й армией командовал Алексей Алексеевич Брусилов. В юности он был изрядным повесой, из Пажеского корпуса его отчислили за неуспеваемость, и экзамены пришлось сдавать экстерном. Драгунским поручиком отважно сражался в турецкой войне, заслужил 3 ордена. Со временем изжил недостатки молодости, закончил Офицерскую кавалерийскую школу. Командовал различными соединениями, дослужившись до чина генерала от кавалерии. У него было 3 неполных корпуса (139 тыс. штыков и шашек при 472 орудиях). Должен был догнать еще один, 24-й корпус, подойти и 3 казачьи дивизии с Кавказа.
Австрийцы попытались сорвать наступление упреждающим ударом. 17 августа их части вторглись на русскую территорию, захватили Каменец-Подольск, под угрозой артиллерийской бомбардировки потребовали от города уплатить большую контрибуцию. Обеспокоенный Иванов потребовал от Брусилова направить войска и выбить врага. Но Брусилов и Алексеев указали, что не надо разбрасывать силы — начнется операция, и австрийцы сами уйдут, чтобы их не отрезали от своих. На следующий день 8-я армия двинулась через р. Збруч, отбросила прикрывающую берег кавалерийскую дивизию противника. Приказ Брусилова гласил: «Поздравляю славные войска армии с переходом границы. Приказываю объяснить нижним чинам, что мы вступаем в Галицию, хотя и составную часть Австро-Венгрии, но это исконная русская земля, населенная, главным образом, русским же народом, для освобождения которого война ведется…»
