— Но на это нужны деньги, — возразил Гувер, — несколько миллиардов. Да и для чего нам это нужно, что будет потом?
— А потом надо столкнуть Россию и Германию лбами, для того чтобы, воспрянув после кризиса, США оказались один на один с оставшимся из этих противников.
Такие деньги в результате были выделены. И те же самые американские концерны помогали России восстанавливать хозяйство — строили заводы, участвовали в создании Днепрогэса, восстанавливали и оснащали Германию. Не зря же дед президента США Буша — Прескот Буш, который в 1930-е годы помогал немцам, сразу после начала войны был лишен права управлять своим имуществом, исходя из того, что США в данный момент находятся в состоянии войны с Германией… А что было после войны, известно: американцы на протяжении всего XX века вели очень серьезную, продуманную работу по уничтожению оставшегося у них одного сильного противника в лице СССР».
В 1941 году военно-техническую помощь Советской державе американские правящие круги решили оказывать лишь тогда, когда начал реализовываться задуманный ими сценарий: нацистская Германия и Советский Союз сошлись в смертельной схватке, в которой суждено было уцелеть только одному. Советско-германская война и должна была создать условия для появления на мировой арене в послевоенном мире Pax Americana («американского мира») как преемника былого могущества Pax Britannica.
Чтобы поддержать СССР, оказавшийся в тяжелом положении после неудачного для Красной армии исхода начального периода войны, на него распространили программу ленд-лиза. Нацистская Германия и Советская Россия должны были по замыслу американских геополитиков максимально ослабить друг друга. На сей счет цинично выразился сенатор Гарри Трумэн (в 1944 году он стал вице-президентом США): «Если мы увидим, что выигрывает Германия, то нам следует помогать России, а если выигрывать будет Россия, то нам следует помогать Германии, и, таким образом, пусть они убивают как можно больше, хотя мне не хочется ни при каких обстоятельствах видеть Гитлера в победителях» (газета «Нью-Йорк тайме», 24 июня 1941 г.).
По 30 сентября 1941 года Москва платила за военные поставки из США золотом. Собственно, ленд-лиз набрал силу с октября 1941-го. Но, признаем вопреки расхожему мнению, культивируемому в советское время, по ряду позиций американская помощь была весьма важной для Красной армии.
Это, кстати, неофициально признавали советские полководцы. Согласно донесению председателя КГБ В. Семичастного Н. Хрущеву, лишенный поста министра обороны маршал Георгий Константинович Жуков в одной из приватных бесед сказал: «Вот сейчас говорят, что союзники никогда нам не помогали… Но ведь нельзя отрицать, что американцы нам гнали столько материалов, без которых мы не могли бы формировать свои резервы и не могли бы продолжать войну… У нас не было взрывчатки, пороха. Не было чем снаряжать винтовочные патроны. Американцы по-настоящему выручили нас с порохом, взрывчаткой. А сколько они нам гнали листовой стали! Разве мы могли бы быстро наладить производство танков, если бы не американская помощь сталью? А сейчас представляют дело так, что у нас все это было свое в изобилии».
Статистические данные свидетельствуют, что американцы поставили в Советский Союз около 296 000 тонн взрывчатки (сам СССР произвел 558 000 тонн, т.е. американцы добавили к нашему потенциалу 53 процента), 1087 тыс. тонн авиабензина (23 процента объемов советского производства), 3659 тыс. штук автомобильных шин (92 процента), 301 000 тонн алюминия (106 процентов), 29 000 тонн олова (223 процента), 470 тонн кобальта (138 процентов).
Экономическая мощь и технологический потенциал США были тем фактором, который склонял Сталина, как и британского премьер-министра У. Черчилля, к обретению Вашингтона как союзника в противостоянии государствам оси «Берлин — Рим — Токио». Для англичан вступление США в войну было вообще вопросом жизни и смерти. Сохранение американцами нейтралитета вынудило бы их пойти на заключение сепаратного мира с Германией на условиях нацистов.
Операция советской разведки с использованием Гарри Уайта ускорила вступление США в войну. 7 декабря 1941 года Япония напала на американскую военно-морскую базу в Пёрл-Харборе на Гавайских островах. На следующий день, 8 декабря, США объявили войну Японии. В ответ 11 декабря Германия объявила войну США.
Судя по косвенным признакам, США были готовы к такому повороту событий, а возможно, и имели разведданные о выдвижении японских авианосцев к Гавайям. Препятствуя поставкам нефти в Японию, они понимали, что перед ведущей боевые действия в Китае Страной восходящего солнца вставала дилемма: или обретение военной силой доступа к нефтяным месторождениям в Азиатско-Тихоокеанском регионе, или «потеря лица» — вывод войск из Китая. «Партия войны» в Токио взяла верх.
Приведем хронологию событий в американо-японских отношениях в 1941 году. В апреле госдепартамент США подготовил проект соглашения с Японией. Американцы были готовы договориться с японцами при соблюдении Токио четырех принципов:
— уважение территориальной целостности и суверенитета всех государств;
— невмешательство во внутренние дела других стран;
— равенство возможностей в торговле;
— отказ от применения военных акций для изменения статус-кво в Тихоокеанском регионе.
В Токио весной 1941-го воевать с США не намеревались. Влиятельная группа генералов, в первую очередь представителей командования сухопутных войск, ратовала за войну с СССР, чтобы смыть позор поражения на Халхин-Голе. Предстоящее нападение Германии на СССР давало японцам такой шанс.
В конце июля 1941 года Япония разместила свои войска во французском Индокитае. Сделано это было с согласия коллаборационистского правительства Виши, опасавшегося, что английские войска в Индии захватят французские владения в Индокитае. Японский посол в Вашингтоне еще до ввода войск сообщил об этом американской стороне.
Для Белого дома это был удобный повод к обострению отношений. Вашингтон не стал дожидаться, когда японцы войдут во Вьетнам, и, опережая события, за три дня до ввода войск заморозил все японские капиталы. Было введено эмбарго на поставки нефти и бензина. К ним присоединились англичане и голландцы. Японцы лишились возможности импортировать нефть (около 90 процентов потребляемых объемов) из голландской Ост-Индии и британской Малайи. Накопленных же запасов «черного золота» им хватило бы не более чем на два года.
6 августа Токио обратился к американцам с просьбой отменить эмбарго. Но те обязательным условием поставили вывод японских войск из Китая, который военщина Страны восходящего солнца мечтала поставить под свой полный контроль. В октябре японцы изъявили желание уйти из французского Индокитая и даже очистить некоторые районы Китая в обмен на нефть и каучук из владений Нидерландов. Это не разрядило ситуацию.
И тогда в Токио решились на войну против США, Великобритании и Нидерландов. Умеренного Коноэ, надеявшегося уладить японо-американские разногласия при личной встрече с Рузвельтом, сменил на посту премьер-министра генерал Хидэки Тодзио. Он принадлежал к тем японским военачальникам, кто считал более предпочтительным для империи нанести поражение англо-американо-голландским войскам и поставить под свой контроль занятые ими территории в западной части Тихоокеанского региона. В бой с англосаксами рвались в основном адмиралы.
В выработке стратегии США в Тихоокеанском регионе в этот период важную роль сыграли и аналитические записки заместителя министра финансов Гарри Уайта (от 6 июня и 17 ноября 1941 года) — они легли в основу меморандума министра финансов Генри Моргентау для госсекретаря США Корделла Хэлла и президента Рузвельта от 18 ноября. А спустя восемь дней, 26 ноября, государственный департамент передал японскому послу в США ультиматум с требованием немедленно вывести войска из Китая, Индокитая и Кореи, а также выйти из Тройственного пакта (ось «Берлин — Рим — Токио»). Этот документ вошел в историю как «ультиматум Хэлла». Война становилась неизбежной.
Еще до получения ультиматума, 22 ноября, посол Японии в Германии получил шифротелеграмму от своего министра иностранных дел, в которой, в частности, говорилось: «Повстречайтесь с Гитлером и Риббентропом и в секретном порядке объясните им наши отношения с США… Объясните Гитлеру, что основные японские усилия будут сосредоточены на юге и мы предполагаем воздержаться от преднамеренных действий на севере». Можно представить, как воспринял это известие Гитлер в момент, когда его дивизии утратили под Москвой наступательный порыв, а советским войскам поступали с Востока все новые подкрепления.
К этому надо добавить, что осенью 1941 года японскую дипломатическую переписку читали в Кремле, так как советской разведке удалось незадолго до начала войны добыть в Софии шифры японского МИД для его представительств в Европе. Благодаря редкой для любой разведслужбы удаче на Лубянке были в курсе в том числе и содержания переписки японцев на темы их отношений с немцами. Так, было дешифровано указание японскому послу в Берлине от 27 ноября: ему поручалось встретиться с министром иностранных дел Германии и разъяснить ему, что в 1941 году Япония не нападет на Советский Союз, а сосредоточит свои усилия на юге. Содержание телеграммы 10 декабря было доложено Сталину.
