Дни шли за днями, и охотники-эскимосы проглядели глаза в ожидании неизвестной опасности с севера, тогда как их начальник Паульсен каждую минуту надеялся услышать гул моторов американских бомбардировщиков с юга, способных решить выпавшую на его долю проблему. И дождался — вечером 23 марта с севера послышался лай собак: шесть немцев с автоматами и пулеметом на трофейных датских собачьих упряжках против двух винтовок у датчан. Нескольких эскимосов Паульсен буквально выгнал с приближением противника, чтоб не мешали в предстоящей драке. Впрочем, драки не получилось — получив в ответ длинную пулеметную очередь и разрывы гранат, Паульсен со своим напарником Ольсеном предпочли исчезнуть в наступившей темноте, взяв направление на юг к острову Элла, где находилась ближайшая радиостанция. Определенно оба датчанина не имели достаточной военной подготовки — в противном случае они позаботились бы об аварийных складах и запасной упряжке на непредвиденный случай: теперь же им предстоял марш-бросок по безлюдной местности с редкими хижинами на расстояние в 230 миль до острова Элла, куда они добрались только 4 апреля (то есть на одиннадцатые сутки!) в состоянии между жизнью и смертью, получив приказ из Готхоба сосредоточить людей в Скоресбисунне. Радиостанция Эскимонесса к этому времени уже молчала двенадцать суток…
Читатель, оперирующий масштабами военных событий советско-германского фронта, вероятно, удивится: а достойны ли внимания эти жалкие стычки где-то на периферии величайшей войны вдали от руин Сталинграда и танкового погрома под Курском?
Определенно достойны, если учесть следующее обстоятельство. Помимо информации о процессах в атмосфере над Северной Атлантикой немецкие радиометристы со своих станций в Норвегии, на Шпицбергене, в Гренландии и даже на Земле Фрахща-Иосифа имели возможность отслеживать радиопереговоры, а также положение судов в караванах и в «капельных рейсах» на пространстве от Исландии до наших северных портов. Потери техники и других ценных грузов (топлива, продовольствия и много другого) здесь оказались вполне сопоставимыми с потерями в сражениях на Русской равнине. Мешать противнику в ведении радиоразведки в акваториях Северной Атлантики (даже на время!) означало несомненную помощь Красной Армии в битвах на просторах далекой России — вот почему мы должны помнить о вкладе гренландцев в общую победу.
Пока стратегия и тактика противостояния противников на восточном побережье Гренландии складывалась следующим образом. Выполнив приказ на уничтожение Эскимонесса, немцы продолжили развивать успех, когда гренландский патруль Кнудсена, возвращавшийся с севера, буквально нарвался на них на мысе Сэндодден в окрестностях зимующего «Заксена». Сам Кнудсен погиб в завязавшейся схватке, а два эскимоса попали в плен — накануне Иенсен разошелся с ними на считаные мили. Теперь настала очередь самого Иенсена — при сходных обстоятельствах он сам оказался в плену: сказалось превосходство противника в организации засад, преодолению которых в своей предшествующей мирной жизни датчанин просто не научился. Допрос Иенсена ничего не дал Риттеру, но вычислить, что перед ним автор дневника, захваченного в хижине на мысе Вийк еще в марте, было несложно. Поскольку скрывать свое присутствие в Гренландии дальше не имело смысла, Риттер напоследок решил развернуться в поисковой деятельности, отправив одну группу на юг к острову Элла — она благополучно вернулась 15 мая, так и не получив ценной информации.
Сам Риттер в сопровождении Иенсена вышел 17 апреля в противоположном направлении на упряжке в направлении Мюг-бухты, чтобы в случае дальнейшего благоприятного развития событий попытаться найти подходящее место для будущей зимовки «Заксена». Маршрут был рассчитан на десять дней, снаряжение включало два спальных мешка, примус с запасом керосина и, на всякий случай, палатку. Отношения между участниками маршрута оставались предельно сдержанными, попытки Риттера преодолеть отчужденность пленника успеха не имели. Датчанин лишь выполнял приказы Риттера — не более… Ночевка в очередной хижине проходила своеобразным порядком: после ужина Риттер прятал меховую одежду спутника-пленника, связывая ему на ночь руки. Разумеется, немец практически не выпускал из рук оружия, не допуская пленника к единственной винтовке. Не располагая портативной радиостанцией, Риттер не имел связи с бухтой Ганза. Спустя четверо суток немец понял, что ничего подходящего для зимовки «Заксена» по намеченному маршруту не предвидится, и решил поискать удачи в противоположном направлении, что не входило в первоначальные планы и о чем не могли знать оставшиеся в бухте Ганза.
Вечером 21 апреля они остановились в хижине в бухте Москито, и немец решил по-своему отметить день рождения супруги, которая когда-то делила с ним пять лет жизни на Шпицбергене. Запрятав меховую одежду спутника-пленника под койку и не расставаясь с пистолетом в кобуре на поясе, он принялся за приготовление теста для праздничного пирога, позволив Иенсену отправиться к нартам за очередной порцией муки. Подойдя к нартам, датчанин увидел высовывавшийся из-под брезента приклад винтовки — его дальнейшие действия было нетрудно представить.
Обезоружить немца теперь не представляло трудности, сборы в дальнейший маршрут с наведенным на Риттера оружием также прошли без осложнений. По психологии мирного человека, датчанин решил не убивать обезоруженного врага, предоставив его в хижине собственной участи, с минимум запасов. Счастливый от обретенной свободы, он гнал упряжку на юг почти двое суток, прежде чем его посетила мысль, вполне достойная вояки в чине капрала, каким он числился в списках воинства губернатора Брюна: Риттер не только бывший противник, но еще и ценнейший язык, которого следует доставить по назначению!
Потерявший смысл жизни и службы бывший (теперь именно бывший!) лейтенант кригсмарине, так ни разу и не притронувшийся к пище, был крайне удивлен, услышав за стенами повизгиванье собак. Еще больше он удивился, увидав в дверях своего бывшего пленника, с которым поменялся ролями, и выслушал его приказ: «Собирайтесь, едем в Скоресбисунн. В случае сопротивления — пристрелю!»
Бывшему лейтенанту кригсмарине не оставалось ничего другого, как подчиниться находчивому капралу (не капитулировавшей датской, а действующей гренландской армии). 3 мая они, закончив трехсотмильный маршрут, скупо поведали свою одиссею капитану Паульсену, который нежданно-негаданно обзавелся ценнейшим языком. Уже позже военные корреспонденты многих стран выспрашивали у обоих участников неслыханного маршрута детали событий, не оставлявшие сомнений в его реальности.
Оставшиеся в бухте Ганза немцы долго ждали своего исчезнувшего командира. Однако дождались они другого — 25 мая звено «Либерейторов» под командой полковника Бернта Балчена (он первым долетел с Бердом на Южный полюс в 1929 году) разнесло в пух и прах немецкую зимовку в бухте Ганза. Каким-то образом эта бомбежка обошлась без погибших. Несостоявшиеся жертвы были вывезены гигантской летающей лодкой «Дорньс-26» (командир капитан Блюме) 17 июня 1943 года. Спустя почти месяц в бухту Ганза добрался американский корабль береговой обороны «Норланд», обнаруживший там отставшего от своих медика Сенсе — таков был финал операции «Хольцауге».
«БАССГЕЙГЕР». 1943 — 1944 годы. Больше всех оценило значение провала операции «Хольцауге» командование кригсмарине, попытавшись повторить ее спустя несколько месяцев силами дизельного траулера «Кобург» (капитан Редебрюггер, экипаж 18 человек) и персоналом будущей станции из восьми человек во главе с метеорологом Г. Шатцем. По предшествующему опыту в состав зимовщиков был включен лейтенант X. Захер, отвечающий за оборону будущей станции. «Кобург» оставил Росток на Балтике 14 августа 1943 года и в сопровождении подводной лодки в конце августа достиг почти 77º с.ш. в условиях сложной ледовой обстановки. 6 сентября на западе возникли очертания побережья Гренландии в районе острова Иль-де-Франс Из-за пробоины в корпусе, которую с трудом удалось заделать, часть снаряжения погибла, включая оболочки шаров-зондов. К середине октября судно находилось вблизи Кап Сюсси (о. Шанон?), продолжая дрейф к югу. Тем не менее в середине ноября начались метеонаблюдения, несмотря на тяжелое положение судна и гибель части научного имущества и снаряжения, погибшего на льду во время сильного шторма, сопровождавшегося подвижками. В конце концов наблюдения были перенесены на остров Шанон, где ограниченный персонал первое время жил в тоннелях, выкопанных в снежнике при температуре около — 15°С Утрата имущества частично была компенсирована сбросами с самолетов на парашютах в январе и марте нового 1944 года Со временем была выстроена на берегу деревянная хижина, куда после жестокого урагана с отчетливым феновым эффектом (температура за несколько часов «прыгнула» с — 30 до +8 °С) переселился помимо зимовочной группы и экипаж судна Весной стало ясно, что немцы находятся под постоянным наблюдением противника, стычка с которым привела к гибели военного руководителя Захера, после чего командование принял капитан «Кобурга» Редебюргер. Вскоре были замечены и вражеские самолеты-разведчики. В сложившейся обстановке зимовщики были вывезены в первых числах самолетом Ю-290 в Норвегию, выполнив серию метеонаблюдений с середины сентября 1943 года по июнь 1944 года, хотя программа атмосферного радиозондирования (всего 60 запусков) была выполнена лишь частично.
