На востоке провинции Гуандун работа среди крестьянства велась одновременно с политическим закреплением освобожденных от войск Чэнь Цзюн-мнна районов. Положение было нелегким. Крестьянские союзы были плохо организованы. Дело особенно осложнилось, когда правительственные войска ушли в Гуанчжоу для борьбы против мятежников. Это подбадривало притаившихся сторонников Чэнь Цзюн-мина и наводило генералов Линь Ху и Хун Шао-линя на мысль о реванше.
Среди населения, которое еще недавно с радостью встречало войска Гуанчжоуского правительства, теперь росло недовольство. Из письма В. К. Блюхера от 26 марта 1925 г., адресованного В. А. Степанову, мы узнали, что еще во время Первого Восточного похода Блюхер настойчиво рекомендовал Сюй Чун-чжн немедленно приступить к политическому закреплению районов. Для этого он советовал передавать функции начальников уездов вновь созданным революционным комитетам. Сюй Чун-чжн под разными предлогами уклонялся от проведения выборов в уездные и городские самоуправления и по-прежнему назначал начальников уездов из своего окружения. Предложение создать политотделы и ввести институт военных комиссаров во всех соединениях Гуанчжоуской армии он также отклонил.
На словах же Сюй Чун-чжи заверял руководство Гоминьдана в своей решимости следовать по пути, указанному Сунь Ят-сеном в его знаменитом завещании. Сюй заявлял, что «раскола Гоминьдана без особой нужды допускать не следует».
На первых порах население освобожденных районов нс почувствовало особого отличия новой администрации от старой, существовавшей при Чэнь Цзюн-мине. Как было при побежденных, так и осталось при победителях. Если не считать частей школы Вампу, то не было и особой разницы в поведении ушедших и пришедших солдат. Те выколачивали налоги, и эти едва появились— занялись тем же. Во время боев гуанчжоуцы (опять-таки за исключением курсантов) не оставляли без внимания того, что плохо лежит.
В этих условиях население .примирилось с вечной генеральской «обираловкой». Крестьяне терпеливо вносили налоги в установленный срок, но решительно сопротивлялись, когда генералы требовали деньги раньше срока. А ведь иногда им под угрозой оружия предлагалось заплатить за будущий год или даже за несколько лет вперед. Милитаристы менялись, а установленные по традиции налоги оставались стабильными и увеличить их победителю было трудно. Нелегко было и получить налоги вторично, если за текущий год предшественники уже успели их собрать. Население восставало и шло на частичное удовлетворение таких требований, да и то под большим нажимом.
Предвидя, что им придется оставить насиженное место, генералы клики Чэнь Цзюн-мина приняли все меры, чтобы заблаговременно выколотить из крестьян налоги за 1925 г. Население в свою очередь знало, что они уйдут, и не спешило с уплатой. Не обошлось, конечно, без насилий и кровавых столкновений.
Захватив территорию, генералы Гуанчжоуской армии при молчаливом согласии Сюй Чун-чжи назначили своих начальников уездов и сразу приступили к выжиманию налогов. Они проявляли особую поспешность, так как опасались, что занятые ими районы могут отойти к другим, в частности к генералу Чан Кай-ши. Кроме того, они боялись, что с уходом большей части правительственных войск в Гуанчжоу Лин Ху и Хун Шао-лннь могут перейти в контрнаступление. В штаб все время поступали от крестьян жалобы на вымогательства, а в отдельных случаях и на грабежи. Недовольство населения росло. Масло в огонь добавляли сторонники Чэнь Цзюн-мина, говорившие населению, что прежде оно привыкло к определенному «законному» порядку, а теперь очутилось во власти анархии.
Генерал Сюй Чун-чжи предвидел, что ему придется перебираться в Гуанчжоу, и пока что выжидал. Вместо организации политических мероприятий, которые обеспечили бы ему поддержку населения, он тайно через третьих лиц повел в Шанхае переговоры с разбитыми генералами. Таким способом он наивно надеялся задержать контрнаступление Чэнь Цзюн-мина на весьма ослабленную в военном отношении восточную часть провинции.
В красивом уголке Чаочжоу возвышался над озером дом генерала Хун Шао-линя. Оттуда открывался чудный вид на отдаленные горы. На стенах были развешаны свитки с различными надписями, сделанными генералом — выходцем из провинции Цзянси. Одна была особенно характерна: «На моей старой родине нет такого озера, нет таких гор...» Рассчитывать, что Хун Шао-линя обманут разглагольствования Сюй Чун-чжи и он не постарается при первой к тому возможности восстановить свое положение, было по меньшей мере глупо.
Через голову Сюй Чун-чжи члены правительства из левого крыла Гоминьдана, делегаты Первого провинциального крестьянского съезда и особенно коммунисты «принимали меры по политическому закреплению района.
Из донесений, присланных советником при политическом отделе Восточной группы, стало известно, что в конце мая в десяти уездах — Чаочжоу, Шаньтоу, Чэн-хай, Чаоян, Цзэян, Фунин, Хуэйлай, Тайну, Хаоннн и Фыншунь — в организациях Гоминьдана состояло 4950 человек, в крестьянских союзах — 17 тыс. Кроме этого, в Шаньтоу были организованы союз моряков речного флота (500 человек) и союз парикмахеров (300 человек). Самые многочисленные крестьянские союзы были в уездах Фунин, Хуэйлай, Тайну — по 4 тыс. человек и в уездах Чаочжоу и Шаньтоу — по 2 тыс. человек.
«Вся эта крестьянская масса, — писал советник, — номинально состоит в союзах, но работа среди этих людей не ведется. На все эти районы всего 6 коммунистов и 16 членов союза молодежи. Для данной задачи силы безусловно недостаточны. Необходимо немедленно им помочь, в противном случае проведенная с большим успехом организационная работа не будет политически закреплена».
В уезде Шаньвэй было около 5 тыс. членов крестьянских союзов, существовали также пять рабочих союзов общей численностью 3500 человек. Начальником уезда был коммунист, и отношения между войсками и населением складывались'неплохо.
Особенно хорошо организованные крестьянские союзы действовали в уезде Хайфын, на полпути между Гуанчжоу и Шаньтоу. Ведущую роль здесь играли коммунисты, возглавляемые товарищем Пэн Баем. Условия работы в этом уезде, казалось, были неблагоприятны для коммунистов. Из тысячи членов гомнньдановской организации более 700 придерживались правой ориентации. Несмотря на это, 9 коммунистов и 9 членов союза молодежи сумели сплотить вокруг себя около 300 левых гомнньдановцев.
В Хайфыне был создан и вооружен крестьянский отряд, который имел 150 винтовок и 20 револьверов. Вооруженным крестьянским отрядам было предложено в случае возвращения войск Чэнь Цзюн-мина уйти в горы и начать партизанскую войну. Коммунисты организовали военную школу для подготовки командного состава этих отрядов. Инструкторами школы были 13 курсантов Вампу, в том числе коммунисты. Была создана также вторая школа для подготовки крестьянских агитаторов. Здесь занимались 36 человек, в том числе 6 девушек.
Коммунисты этого уезда в своей политической работе выдвигали три требования:
1) освободить всех членов крестьянских союзов от непосильных налогов;
2) уменьшить арендную плату;
3) предоставить оружие крестьянским отрядам.
«Вся полнота власти здесь принадлежит крестьянам,
руководимым коммунистами, — писал 30 мая из Хай-фына советник политотдела. — Они ведут большую и интересную работу... Правда, чувствуется отсутствие агитаторских сил, но должен отметить, что организация поражает своей сплоченностью и той твердостью, которую она проявила. Организация сильна и здорова».
Я имел возможность во время Первого Восточного похода убедиться лично в правильности этой оценки. При вступлении наших войск в Хайфын 27 февраля 1926 г. нам был устроен горячий прием, повсюду развевались красные флаги и раздавались возгласы «Да здравствует революция!»
Сложнее в то время обстояло дело в уезде Луфын-— будущем втором после Хайфына форпосте партизанской борьбы на юге Китая. Здесь в гоминьдановскую организацию входили 150 человек, из них только трое были коммунистами. Крестьянский союз объединял около 12 тыс. членов.
