12 января приказом министра обороны №003 была назначена комиссия для расследования обстоятельств и причин взрыва Б-37. Официально председателем Государственной комиссии был инженер-адмирал Н.В. Исаченков, но в реальности всем руководил сам Главнокомандующий ВМФ адмирал С.Г. Горшков, которому поручил разобраться со всем происшедшим министр обороны СССР маршал Р.Я. Малиновский. В состав комиссии официально были включены командующий СФ адмирал А.Т. Чабаненко, начальник штаба СФ вице-адмирал А.И. Рассоха и ЧВС СФ контр-адмирал Ф.Я. Сизов, но фактически к работе комиссии, как лица заинтересованные, они не привлекались. Кроме этого, членами комиссии являлись начальники управлений и служб Главного штаба ВМФ контр-адмиралы: В.И. Матвеев, А.И. Ларионов, П.В. Синецкий, А.С. Бабушкин, А.В. Пасхин, Ю.В. Ладинский, В.А. Лизарский и инженер-контр-адмирал В.П. Разумов.
В тот же день Главнокомандующий ВМФ адмирал С.Г. Горшков с членами государственной комиссии вылетел на Северный флот. Прямо с аэродрома Главком направился к месту гибели Б-37, где все лично осмотрел. После этого в штабе эскадры был заслушан командир эскадры контр-адмирал Ямщиков. Настроение у Главкома было отвратительное. Помимо того, что гибель корабля и экипажа — это всегда разборки на самом высшем уровне, Северным флотом командовал его однокашник по училищу адмирал Чабаненко, с которым в последнее время отношения складывались далеко не лучшим образом, хотя раньше адмиралы дружили. Теперь же предстоял неприятный разговор и с Чабаненко, которого ждало строжайшее наказание, а возможно, даже снятие с должности. Еще перед вылетом он приказал Чабаненко его не встречать, а ждать приезда в штабе флота.
Выслушав доклад Ямщикова обо всех обстоятельствах катастрофы, Горшков задал первый вопрос
— При обнаружении первичных признаков пожара на лодке ее командир должен был немедленно объявить аварийную тревогу, но этого сделано не было. Почему?
— На лодке тревога не была объявлена потому, что личный состав 3-го отсека, вероятно, погиб уже при первой вспышке пожара и объявлять тревогу было уже некому. Личный состав, находившийся в других отсеках, не мог разобраться с обстановкой, а личный состав 7-го отсека даже продолжал проворачивание механизмов. Выбежавший из центрального поста на мостик командир отделения рулевых старшина 2-й статьи Параскан доложил, что он, находясь в отсеке, объявления аварийной тревоги не слышал. При первой сильной вспышке пожара могла выйти из строя забортная аппаратура, и тогда прекращалась возможность объявления тревоги по кораблю. Я не могу утверждать, что тревога не была объявлена из-за неподготовленности личного состава к борьбе за живучесть. Командир лодки капитан 2-го ранга Бегеба проявил недисциплинированность, отпустив с лодки командира электромеханической боевой части в период проворачивания механизмов на корабле и отсутствуя сам в это время в центральном посту. Старший помощник капитан-лейтенант Симонян поступил неправильно, убыв из центрального поста для проверки организации проворачивания механизмов в отсеках и оставив в центральном посту помощника командира лодки капитан-лейтенанта Базуткина и командира группы движения инженер-лейтенанта Тагиднего — неопытных и не допущенных к самостоятельному управлению. На других подводных лодках имели место случаи, когда некоторые командиры в нарушение требований корабельного устава во время проворачивания механизмов находились вне подводной лодки.
— Охарактеризуйте техническое состояние лодки и уровень подготовки экипажа! — велел Горшков.
— В целом техническое состояние Б-37 было на должном уровне. На лодке имел место перерасход ходовых часов в прошлом году. Израсходовано 925 ходовых часов при норме в 800. На лодке находились два боевых зарядных отделения торпед, ранее доставленных подводной лодкой с Балтики. Подготовленным был и экипаж. Торпедная боевая часть, а также боевая часть наблюдения и связи были отличными. В прошлом году на лодке было 10 грубых проступков: восемь случаев пьянства и две самовольные отлучки. С августа 1961 года грубых проступков не было. Грубое нарушение инструкций личным составом торпедной боевой части я исключаю.
— Дайте характеристику командиру! — потребовал Главнокомандующий.
— В целом могу охарактеризовать капитана 2-го ранга Бегебу положительно. Как недостаток отмечаю его недостаточную требовательность к личному составу и слабохарактерность.
— Каковы, по вашему мнению, возможные причины взрыва БЗО? — задал очередной вопрос Горшков.
— Самое вероятное — это воспламенение взрывчатого вещества, возможно, взрыв был от внешнего удара в воздушный или керосиновый резервуар или в БЗО, взрыв аккумуляторной батареи считаю маловероятным и совсем уж маловероятным — диверсию.
— Какие меры уже приняты на эскадре для предупреждения подобных происшествий? — хмуро посмотрел Горшков на Ямщикова.
— Проверяются весь торпедный боезапас и гнезда запальных стаканов, на лодках выставлена вахта в первом и седьмом отсеках у торпед и торпедных аппаратов.
Выслушав все объяснения командира эскадры, адмирал Горшков немного помолчал, а потом начал медленно говорить, обдумывая каждую свою фразу:
— Прежде всего установите порядок, при котором личный состав аварийных партий прибывал бы к месту аварии уже с изолирующими противогазами. На эскадре нарушаются нормы расхода ходовых часов без разрешения старших инстанций. Это недопустимо. Наладьте учет. Осмотрите гнезда запальных стаканов всех торпед, запросите с Балтики характеристику доставленных оттуда БЗО. Подготовьте мне доклад обо всех дополнительных мероприятиях, исключавших подобные происшествия. Немедленно отмените директиву о хранении на лодках торпед с давлением воздуха в резервуарах в 200 атмосфер. Впредь недопустима и такая большая смена офицеров, какая была у вас в конце прошлого года на Б-37.
На этом беседа была закончена, и Горшков отбыл в штаб Северного флота. О чем шел разговор между Главнокомандующим ВМФ СССР адмиралом Горшковым и командующим Северным флотом адмиралом Чабаненко, в точности не известно, но можно предположить, что разговор этот был весьма тяжел для командующего Северным флотом.
«Черная кошка» пробежала между бывшими однокашниками, когда Горшков был назначен первым заместителем Главнокомандующего ВМФ СССР. До этого, встречаясь на московских совещаниях, командовавшие флотами адмиралы (Горшков командовал тогда Черноморским флотом) были в самых приятельских отношениях. Когда же Горшков первый раз в новом качестве прибыл с проверкой на Северный флот, встречавший его Чабаненко проявил излишнюю фамильярность. Похлопывая по плечу старого товарища, он приветствовал его словами: «Привет, Серж! С приездом!» В ответ на это Горшков отстранил от себя старого приятеля и неприязненно заметил: «Я для вас, товарищ адмирал, не Серж, а первый заместитель Главнокомандующего!» Что ответил Чабаненко Горшкову, в точности не известно. Бытует легенда, что он в долгу не остался и обматерил зазнавшегося однокашника. Об этом автору в свое время рассказывал сын адмирала Чабаненко.
Как бы то ни было, но на этом дружба двух адмиралов закончилась. Вместо нее началась почти открытая вражда. Отныне командующему Северным флотом приходилось нелегко. Попробуй служить, когда в личных недругах у тебя сам Главком! Разумеется, и Горшков тяготился тем, что Северный флот вот уже на протяжении десяти лет возглавляет именно Чабаненко. Однако при всех личных неприязненных отношениях Чабаненко был опытнейшим подводником и как никто другой подходил для командования Северным флотом в этот период. Именно ему пришлось вводить в состав советского ВМФ первые атомоходы. Однако к 1962 году ситуация изменилась. Атомные лодки стали сходить со стапелей уже серийно, и их научились эксплуатировать. Трагедии же неожиданно для всех начали происходить с дизельными субмаринами. Ровно год назад в море бесследно пропала со всем экипажем ракетная дизельная лодка С-80. Тогда министр обороны маршал Малиновский объявил тогда Чабаненко «неполное служебное соответствие». Наказание предельно жесткое, так как дальше следует только снятие с должности… И вот новая трагедия. Да какая! Прямо у причала среди бела дня гибнет новейшая дизельная подводная лодка, а вторая получает тяжелейшие повреждения. И снова десятки погибших! Судьба Чабаненко была уже предрешена.
О роли Чабаненко в трагедии и С-80, и Б-37 автор много беседовал со старейшими адмиралами и офицерами, помнившими и самого Чабаненко, и те давние трагедии. Мнение ветеранов было единодушно — Чабаненко был опытнейшим подводником и одним из лучших командующих Северным флотом за всю его историю да и к подчиненным относился вполне по-человечески, отличался добродушным характером и чувством юмора. Что касается трагедий, то, по мнению большинства ветеранов, ему просто не повезло. Северный флот в те годы стал первым по мощи в СССР. Он стремительно пополнялся новыми лодками, непрерывно формировались новые соединения, и командующий флотом уже не мог чисто физически всем им уделить такого внимания, как раньше. Система управления и методы командования, во многом все еще оставались старыми. Кроме того, возможно, что к концу своего многолетнего руководства флотом и сам адмирал был уже далеко не столь энергичен, как в начале своего командования. Десять лет командования флотом — срок не малый, и Чабаненко явно на этой хлопотливой должности уже пересидел.
