Он, как всегда, много говорил, но при этом действительно искал выход.
— Думаю, что единственный выход — всеми силами стараться сохранить и по возможности растить русскую «живую силу» до краха нацистов. Только если мы станем фактором силы, мы, вместе с чехами, поляками, югославами, благоразумными немцами и другими народами Европы, можем рассчитывать, что рано или поздно, англосаксы признают нас, — аргументировал Андрей Андреевич.
В январе 1944 г. Штрик-Штрикфельдт изложил генералу Гелену беседу с Власовым и свои мысли о крахе Германии. Он, в частности, предложил отправиться в Португалию, чтобы там установить связь со старым школьным другом, занимавшим до 1929 г. видное положение на британской службе.
— Подобные контакты немцами по разным линиям недавно уже намечены, так что надо подождать результатов, если же будет нужно, я вернусь к вашему предложению, — успокоил капитана генерал.
Весной Гроте свёл Штрик-Штрикфельдта с молодым издателем журнала СС «Чёрный корпус» Гюнтером д'Алькэном. Ему каким-то образом удалось добиться согласия Гиммлера на участие нескольких власовских офицеров в пропагандной операций СС на Восточном фронте с целью привлечения перебежчиков. Штандартенфюрер д'Алькэн руководил пропагандой СС.
Судя по всему, СС меняли свою политическую концепцию. Так наряду с бельгийскими, голландскими и норвежскими частями СС, были созданы эстонские и латышские части. В процессе организации находились галицийские формирования, силой до дивизии. Вопрос стоял и о создании русских частей…
Готовилась акция под названием «Скорпион». СС предоставляли русским только технические возможности. Акция должна была повлиять на изменение курса на всём Восточном фронте.
Но не всё было просто для Власова.
Во-первых, до начала этой акции бесследно исчез Зыков вместе со своим адъютантом Ножиным…
Во-вторых, д'Алькэн сразу же предложил Жиленкову возглавить «движение» вместо Власова. Жиленков отказался, не желая брать на себя непосильную ношу, чем, по сути, спас своего шефа. Его могло ожидать то же самое, что и еврея Зыкова.
Таким образом, несмотря на нежелание СС сотрудничать с Власовым, другого выбора не было.
Оставался Власов. С обнародованием политических целей Русского освободительного движения появилась надежда расшатать мощь Красной Армии. Именно акция «Скорпион» была первым шагом в этом направлении. Тем более что шла речь о судьбе Третьего рейха.
По воспоминаниям Штрик-Штрикфельдта, часть руководящих эсэсовцев начала понимать критическое положение: «Меня бомбардировали телефонными звонками и просьбами об информативных встречах с разных сторон, включая промышленников и министерство Шпеера. Мне говорили: «Это очень важно и спешно. Дело идёт о том, чтобы получить информацию о «Власовском движении» из первых рук. Власову, может быть, удастся помочь. И нам тоже!»
В итоге случилось невероятное.
Власов: «10 июля 1944 г. ко мне приехал представитель отдела пропаганды вооружённых сил Германии на Востоке капитан Гроте, который предложил мне срочно поехать с ним на приём к Гиммлеру, но в связи с покушением на Гитлера, происшедшим в этот день, встреча с Гиммлером была отложена и состоялась лишь 18 сентября 1944 г…….
Сам заговор окончательно убедил Гитлера, что он не может доверять армии. С августа 1944 г. Гиммлер стал одной из самых могущественных фигур рейха. Вследствие неудавшегося покушения на фюрера в июле 1944 г. его назначили командующим группой армий. С этого момента он имел гораздо больше титулов и должностей в рейхе: министр внутренних дел, министр здравоохранения, высший руководитель всех полицейских служб, разведки, гражданских и военных спецслужб.
Как командующий войсками СС, он имел в своём подчинении целую армию, которая в начале 1945 г. имела в своём составе 38 дивизий, 4 бригады, 10 легионов, 10 специальных групп — коммандос штабных сил и 35 отдельных корпусных частей.
Штрик-Штрикфельдт вспоминал:
«Вскоре мы получили более полные сведения о покушении на Гитлера и о смерти графа фон Штауфенберга. Постоянно стали известны имена офицеров, ставших жертвами нацистского режима. Это были имена тех наших друзей, которые с 1942 г. стремились к изменению политики в отношении России и к ведению войны политическими методами. У них, вероятно, были различные конечные цели, и не все из них были готовы безусловно поддерживать план Власова.
Но, несомненно, эта группа делала всё возможное в отношении Русского освободительного движения».
Это личный взгляд Вильфрида Карловича. Однако летом 1944 г. никакого освободительного движения не было и в помине. Был только русский предатель — генерал Власов, его окружение и какие-то отдельные подразделения русских «добровольцев», большей частью находящихся на Западе. Власов находился в плену уже целых два года, и, кроме военной пропаганды, его деятельность ни к чему не сводилась.
Он ел немецкий хлеб, пил немецкую водку и был доволен до тех пор, пока не пришло время задуматься о дальнейшей жизни. Крах Третьего рейха приближался, и надо было что-то предпринимать, чтобы спасти свою шкуру.
Провал заговора немецких офицеров стал в этом плане роковым событием, ведь возможность договорится с западными державами о перемирии и возобновлении войны с новыми союзниками против Советского Союза теперь исключалась.
Продолжение кампании на Востоке в самом ближайшем будущем грозило катастрофой. Спасительной нитью Власова оказалась лишь связь с ведомством Гиммлера. Надо было торопиться.
В связи с отложенной встречей Власова с Гиммлером у начальника Главного управления СС Бергера удалось получить разрешение на поездку на отдых в Баварию, в местечко Рупольдинг, где для него в доме для выздоравливающих тяжелораненых чинов боевых частей СС была забронирована квартира. С ним поехали Фрёлих и Штрик-Штрикфельдт.
Сергей Фрёлих вспоминал: позднее:
«Находясь в командировке при штабе Власова, я развил особую тактику, стараясь, как правило, внешне казаться мало самостоятельным в своих действиях. Такая игра в маскировку мне удавалась особенно хорошо. У моих русских сотрудников я пользовался любовью, так как говорил с ними на их языке.
Я старался каждого из них убедить в том, что являюсь только маленькой шестерёнкой в большом механизме и что все ежедневно возникающие проблемы я предпочитаю направлять куда-то на решение. На самом же деле решения я почти всегда принимал самостоятельно и только в редких случаях передавал их дальше, однако с уже принятым мною решением…»
Могу лишь предположить, что не без участия этого человека Власов выехал в дом отдыха СС, которым заведовала симпатичная госпожа Хейди Биленберг, вдова эсэсовского офицера. Её муж погиб в 1943 г. на Кубани, а его брат являлся приближённым Гиммлера.
Эта дамочка не могла не понравиться Власову, если бы даже была ужасно страшной и грубой…
Вечерами Хейди музицировала в окружении Власова и его «друзей». В новой компании смеялись и шутили, а днём все совершали удивительные прогулки по окрестностям горного курорта.
Немка не говорила по-русски, но это не помешало Власову при помощи ломаного немецкого языка разбить её сердце, проявив недюжинные способности Казановы. Хейди была близко знакома с Гиммлером, и только через её постель можно было быть уверенным в завтрашнем дне.
«Путеводная» нить в приёмную Гиммлера не только согласилась на любовные встречи, но и приняла предложение руки и сердца. Расчёт оправдался 18 сентября 1944 г., когда Власова из Рупольдинга вызывали на приём к самому.
Когда Власов вместе с Штрик-Штрикфельдтом подошли к кабинету Гиммлера, к последнему обратился сопровождающий их генерал СС и сказал:
— Господин капитан! До начала общего совещания рейхсфюрер СС хочет минут десять поговорить с Власовым наедине.
Андрей Андреевич колебался, но недолго. Дверь открылась, и Вильфрид Карлович слегка сдавил его руку и буквально подтолкнул через порог.
Вот что рассказывал об этой встрече сам Власов:
«Вопрос: Где вы встретились с Гиммлером?
Ответ: В Ставке верховного командования вооружённых сил Германии, в лесу, близ города Растенбург (Восточная Пруссия).
Вопрос: Кто присутствовал при вашей встрече с Гиммлером?
Ответ: В поезде вместе со мной для встречи с Гиммлером ехали: Штрикфельдт, представитель СС оберштурмбаннфюрер Крегер и командир полка пропаганды СС полковник Далькен.
В приёмной Гиммлера нас встретил обергруппенфюрер Бергер, который объявил, что Штрикфельдт на приёме присутствовать не будет.
Вопрос: О чём вы разговаривали с Гиммлером?
Ответ: Гиммлер мне заявил, что отдел пропаганды вооружённых сил Германии не смог организовать русских военнопленных для борьбы против большевиков, в связи с чем этой работой он будет руководить лично.
