«Комитет Государственной Безопасности при
Совете Министров СССР Особая папка
Совершенно секретно
24 июня 1967 г. ЦК КПСС
№1579-А
гор. Москва
Комитет госбезопасности направляет копию проекта «открытого письма» Л. ПЕТРОВСКОГО, научного сотрудника Центрального музея В.И. Ленина, адресованного в ЦК КПСС, старым большевикам, деятелям науки и литературы, редакциям газет и журналов, которое готовится им в связи с разбором его антипартийного поведения в КПК при ЦК КПСС.
Фактов распространения «письма» не зафиксировано. Документ получен негласным путем.
Представляется, что при рассмотрении дела ПЕТРОВСКОГО стоило бы решить вопрос и об освобождении его от работы в Музее В.И. Ленина.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ КОМИТЕТА ГОСБЕЗОПАСНОСТИ
АНДРОПОВ» [3].
Письмо датировано 24 июня 1967 г. Это был третий день работы на посту председателя КГБ нового шефа этого ведомства – Ю.В. Андропова и, возможно, его первая докладная в ЦК КПСС. Но удивительно не это. Если внимательно приглядеться, то на фотокопии документа, публикуемого в журнале, можно увидеть резолюцию «Ознакомить» и под ней подпись Брежнева, а затем членов политбюро и секретарей ЦК КПСС – Суслова, Косыгина, Кириленко, Шелепина, Пельше, Мазурова и др. А ведь речь-то шла всего лишь о рядовом сотруднике музея! Вот какое значение придавалось «идеологической диверсии», связанной с книгой Некрича.
Хорошо помню допросы, которые нам учинили в здании КПК при ЦК КПСС на Старой площади. Когда я в первый раз вошел в кабинет, то увидел несколько сдвинутых, покрытых зеленым сукном столов, стоящих буквой «Т». На столах сплошняком лежали зарубежные газеты и журналы. Да так плотно, что и коробок спичек не уместишь, Это были издания, опубликовавшие стенограмму обсуждения книги Некрича: западногерманские «Шпигель» и «Штерн», английская «Тайме», французский «Нувель обсерватор» и многие другие. Были и коммунистические (так называемые ревизионистские) – итальянская «Унита», югославская «Борба», чехословацкие и польские журналы.
Так ускоренным темпом формировалось «Дело Некрича». Изучая ныне материалы этого «дела», я был поражен их объемом. Среди таковых была и справка с выдержками из газет и журналов, поместивших материалы дискуссии по книге, а также собственные комментарии составителей документа.
Повестку разбирательства КПК сформулировал так: «Книга А. Некрича и некоторые вопросы исторической науки». В связи с этим и шел сбор «компромата». Среди такового список «неблагонадежных» 24 историков Института истории АН СССР. И напротив каждого «разъяснения»: Альтман В.А. – несколько раз находился в заключении по политическим мотивам, Волин М.С. – в 1943 г. исключен из партии по политическим мотивам, Гурвич С.Н. – дочь Бухарина, Манфред A.3 – в 1937 г. исключен из партии по политическим мотивам, Черепнин Л.В. – привлекался к судебной ответственности по делу историков во главе с Платоновым, Якир П.И. – привлекался к судебной ответственности по политическим мотивам и т.д. [1, лл. 326-328]. Поощрялось доносительство. Одно из таковых: «…т. Данилов (секретарь парторганизации Института истории. –Л.П.) начал доказывать, что книга Некрича хорошая. В унисон с вышеуказанными ораторами (речь идет о выступлениях историков СИ. Якубовской и С.И. Гимпельсона. –Л.П.) выступили тт. Слезкин и Альперович (член парткома института), т. Смирнов И.С. (не член парткома, но слывет активным борцом с культом Сталина)… Заседание оставило очень тяжелое впечатление и, думаю, не только у меня» [1, лл. 262-266]. Так писал один из приверженцев сталинизма зав. сектором академического института. Свои рекомендации предложил КПК при ЦК КПСС и другой доктор исторических наук: «Книга очень уязвима, ей легко устроить «разнос». При всем этом едва ли есть необходимость подчеркивать все сделанное автором. Нужно указать ему на крайний субъективизм и напомнить, что долг историка иметь в виду разницу между историческим сочинением и прокурорской речью». В заключение автор рекомендаций просит выполнить условие, при котором он согласился бы готовить материал для разгрома книги: скрыть его авторство. «Ибо, – писал он далее, ссылаясь на «личные конфликты» с A.M. Некричем, – его критика будет неправильно понята» [1, л.208].
На подготовку «Дела Некрича» были брошены большие силы – сотрудники Главного политического управления, Министерства иностранных дел, КГБ, центральных архивов, научно-исследовательских учреждений, Комитета по печати… Досконально выяснялись обстоятельства издания книги, характер ее обсуждения, источники появления стенограммы, способы передачи текста за границу и т.п. Итогом этой громадной работы стали две справки: «О книге А. Некрича «1941. 22 июня» и обстоятельствах, связанных с ее обсуждением» и «Справка о фактах непартийного поведения некоторых коммунистов при обсуждении книги A.M. Некрича «1941. 22 июня»».
Так было сфабриковано «Дело A.M. Некрича», состоящее из 7 томов общим объемом более 1660 страниц.
Рукописи не горят
Почти 10 лет Некрича не печатают, идет непрерывная травля. Между тем втайне от властей он начинает работать над новой рукописью, в которой вновь разоблачает сталинизм. Собирать документальные материалы почти невозможно, однако, преодолевая все препоны, Некрич скрупулезно исследует факты и с присущей ему убедительностью раскрывает жуткое преступление сталинизма – депортацию народов.
Из книги «Депортированные народы» (другое название – «Наказанные народы»): «Можем ли мы сегодня ответить на вопрос о механизме принятия решения о судьбе целых народов: каким государственным органом, на основании чьих докладов или докладных, какую роль в принятии решений играли местные власти, военные органы, учреждения государственной безопасности? Думаю, что ответ будет пока самым приближенным. Кто персонально несет ответственность за эти преступления? Лично Сталин, лично Берия, лично Икс, Игрек, Зет?
Заметим в скобках, что нигде механизм принятия решений не окружен столь непроницаемой тайной, как в нашем государстве, и нигде невидимая система круговой поруки, молчаливого взаимопонимания, господства условных символов, формулировок не носит столь изощренного характера. Ненаписанные законы секретной работы, под покровом которых вырабатываются и издаются инструкции и указания, анонимность их авторства для широкой общественности не только надежно прикрывают промахи, ошибки, а, когда необходимо, и преступления, но и служат препятствием для всякого объективного исследования или расследования.
Давно пришло время взглянуть на это несчастливое и позорное наше недавнее прошлое глазами историка. Эта тема не фигурирует, разумеется, ни в одном из планов научно-исследовательских работ Академии наук СССР. Я ее выполняю на свой собственный страх и риск, так как на разработку проблем, связанных с произволом и беззаконием, в нашей стране существует негласный запрет. Естественно, и о депортации народов нет опубликованных работ советских авторов, во всяком случае нет работ обобщающего характера.
Материалов же в архивах достаточно: нескольким десяткам историков, не то что одному, не было бы тесно. Но доступ к этим архивным материалам давно уже строго ограничен. Мне, например, и мечтать не приходится о работе в архивах, где можно собрать данные, позволяющие судить о количестве лиц, сотрудничавших с врагом, об их социальном лице, о причинах, побудивших к измене и сотрудничеству. Полагаю, что имеются и более или менее точные сведения о количестве депортированных в восточные районы страны, в новые места поселения, о тех судебных и внесудебных преследованиях, которые стали сопутствующим явлением переселения» [5].
Есть в его книге «Депортированные народы» главы: «Оккупация Крыма и крымские татары», «Положение на Северном Кавказе и немецкая оккупационная политика», «Что происходило в Калмыцкой АССР», «Спецпоселения», «Возвращение наказанных народов Северного Кавказа и Калмыкии», «Решения, которых нельзя избежать» и приложения – «Обращение крымско-татарского народа в канун 60-летия Октября» и «Смеем ли мы молчать? Заявление в защиту Мустафы Джемилева». В книге автор тонко разбирает причины репрессий. Есть здесь страницы о героизме чеченцев и ингушей, об их подвиге при защите от фашистских полчищ Грозного, об участии в партизанском движении.
Так сражался за правду историк Некрич.
Волчий билет
28 июня 1967 г. под председательством А.Я. Пельше состоялось заседание КПК при ЦК КПСС. Позже, уже будучи в эмиграции, Некрич отразит его в своей книге «Отрешись от страха». Есть в этой книге добрые строки и обо мне.
«Кабинет Пельше, в котором происходило заседание, представлял собою большой светлый зал… Неподалеку от меня занял место Леня Петровский… Сын героя гражданской войны, бывшего руководителя Коммунистического Интернационала молодежи (КИМа) Петра Петровского, погибшего в годы сталинского террора… В течение 27 лет своей жизни ходил он с клеймом сына врага народа… Драматическим было выступление Петровского. Держался он твердо и смело, решительно отклонил обвинение, будто его речь была антисоветской, так же как и приписываемое ему составление «Краткой записи». Относительно моей книги он сказал, что считает ее честной и партийной» [6].
