на стороне русских – они удержались на линии р. Нарев.
Третье Праснышское сражение пресекло развитие северной составляющей «Летних стратегических Канн» противника.
Наступление группировки А. фон Макензена из северо-восточной Галиции также натолкнулось на упорное сопротивление. 22 июня началось русское контрнаступление на люблинском направлении.
Южная «клешня» «Летних стратегических Канн» также была остановлена.
Замысел австро-германцев устроить стратегический «котел» для русских войск в Польше провалился. О. фон Мозер отмечал: «…крупная операция Макензена – Гальвица, рассчитанная на окружение, постепенно превратилась в фронтальное наступление с запада на восток против русских армий, медленно отступавших на линию Ковно – Брест-Литовск – Владимир-Волынский, с одной позиции на другую, и сохранивших сомкнутость фронта» [21].
В ходе летней кампании 1915 г. русские войска перешли к стратегической обороне.
После вывода русских войск из Польши началась борьба за оптимальное начертание фронта, выгодные позиции и плацдармы.
В ходе сентябрьской Луцкой операции войск Юго-Западного фронта потерпела поражение 4-я австрийская армия. Луцкая операция не позволила противнику осуществить маневр флангового охвата отходящей центральной группы русских армий. Противник переходит к обороне.
Несмотря на отдельные успешные и даже наступательные операции русских войск весны – осени 1915 г. на юго-западном направлении (удачные контрнаступления в рамках Горлицкой операции, Прутская, Луцкая операции, наступление на Серете и др.) стратегической инициативой прочно завладели австрийцы и германцы.
Русское командование, сосредоточив главное внимание на польско-карпатском участке фронта, недооценило прибалтийское стратегическое направление. Силы и средства на данном ТВД были представлены в основном разрозненными частями слабого состава.
Риго-Шавельский район, через который был возможен обход Русского фронта с севера, приобретал огромную значимость. Русское Верховное командование могло противопоставить широкомасштабным наступательным замыслам противника в Прибалтике прочную оборону с элементами активности.
Операции в Прибалтике летом – осенью 1915 г. (Митаво-Шавельская, Ковенская, Виленская) в стратегическом плане были безрезультатны для германского командования. Суть боевых действий в Прибалтике опять свелась к фронтальному вытеснению русских войск, врагу не удалось осуществить оперативные охваты и обходы в стиле «Канн».
Операции в Прибалтике способствовали стабилизации Русского фронта, а значит, и тому, что замысел противника на вывод России из войны не удался.
Все операции на Кавказе в 1915 г. проходили под знаком активности со стороны русских, в том числе – с целью удерживать в постоянном напряжении 3-ю турецкую армию, и не только не допускать ее ослабления, но и отвлекать на себя новые силы противника из района проливов Босфор и Дарданеллы.
Кампания 1915 г. на Кавказе была замечательна попыткой турецких войск в очередной раз захватить стратегическую инициативу (Алашкертская операция), взаимодействуя с австро-германскими союзниками. Но русские войска прочно удерживали стратегическую инициативу.
Подводя итог стратегической деятельности русской армии в кампании 1915 г. необходимо отметить следующее.
Год начался с активных наступательных операций русских войск (Ласдененская операция 10-й армии, Вторая Праснышская операция 12-й армии, Карпатская операция Юго-Западного фронта), что уже в значительной мере повлияло на германо-австрийское планирование и баланс сил. Помимо положительных факторов стратегического характера присутствовали и отрицательные, главные среди которых – распыление сил по расходящимся направлениям, людские и материальные потери, затраты, а не накопление столь необходимых ресурсов.
Весенне-летние операции германцев и австрийцев (Горлицкий прорыв, Третье Праснышское сражение, операции в Прибалтике, на Буге и в Галиции) привели к утрате русской армией стратегической инициативы на германо-австрийском фронте. Теперь уже русские войска были вынуждены отбиваться, отвечая на его оперативные решения противника. В период с мая по сентябрь были утрачены важнейшие в стратегическом отношении территории и ресурсы, понесены наиболее тяжелые потери в живой силе и вооружении. Главным в данной ситуации становится вывод войск и эвакуация материальных ценностей из-под ударов противника с наименьшими издержками. Апогеем этой тактики стала грамотная и своевременная эвакуация Польши. Другой главной задачей стала консолидация фронта на новых позициях, борьба за оптимальное начертание линии фронта в расчете на будущие операции.
Исключением являлся Кавказский фронт, стратегическая инициатива на котором удерживалась в течение всей войны, а войска Кавказской армии не только обходились собственными силами, но и выделяли формирования для австро-германского фронта.
Стратегия германо-австрийского командования характеризовалась тремя важнейшими аспектами.
Во-первых, желанием вывести русскую армию из строя, а Россию – из войны. Этому были подчинены все материальные ресурсы противника, и проводилась целая серия активных операций с решительными целями. Во-вторых, для германо-австрийского командования шаблоном для действий на Русском фронте являлась «стратегия котлов». Постоянное желание осуществить большие и малые «Канны» – стратегические операции на окружение – пронизывало почти все их оперативно-стратегическое планирование 1915 г. Пожалуй, только таранный удар А. фон Макензена под Горлице и некоторые операции второстепенного характера осуществлялись не в этом стиле. Обращают на себя внимание «Зимние стратегические Канны» (операции в Восточной Пруссии и Карпатах) против флангов Русского фронта и «Летние стратегические Канны» (на севере – удар армейской группы М.-К.-В. Гальвица и 8-й армии через Неман, на юге – группы А. Макензена из 11-й и Бугской германских и 4-й австро-венгерской армий на Владимир-Волынский) – под основание польского выступа с целью уничтожения находящихся там русских войск.
Зимние «Канны» были сорваны активными действиями русских войск (Вторая Праснышская операция, Карпатская операция), летние – во многом пассивными действиями с элементами активности (Третья Праснышская операция, Томашевское и Красникское сражения). Практически все подобные операции (за исключением гибели 20-го армейского корпуса в Августовских лесах) закончились для противника безрезультатно. Русское командование научилось реагировать на такие действия врага, ожидая от немцев осуществления «Канн». «Котлов» – стратегических окружений – Русский фронт 1915 г. не знал.
В-третьих, на германском Восточном фронте летом – осенью 1915 г. одновременно реализовывались две оперативных схемы – Верховного командования и командования Восточного фронта. Ревность и конкуренция между Э. Фалькенгайном и П. Гинденбургом сказались на глубине проводимых операций, направлениях главного удара, перебросках войск. Особенно это проявилось в период осуществления «Летних стратегических Канн» и Виленской операции.
В итоге Э. Фалькенгайн отмечал: «Уничтожение врага в целом, конечно, достигнуто не было» [22]. Э. Людендорф констатировал: «Летняя кампания против России была закончена. Русские были… фронтально оттеснены… За всю войну…нам ни разу не удалось довести до конца крупный стратегический прорыв» [23].
Стратегическое искусство русской армии в условиях сосредоточения стратегической инициативы в руках противника, обладающего значительным превосходством в силах и средствах, в период летней кампании 1915 г. проявилось в борьбе со стратегическим наступлением австро-германцев, планомерном отходе и борьбе с попытками окружения.
Русскую армию ждала смена Верховного главнокомандующего – им стал Император. С момента появления Николая II в Ставке происходит изменение стратегии русской армии. Наиболее заметным было то, что вместо нанесения ударов в расходящихся направлениях осуществлялась реализация единого стратегического плана. Ставка начала именно управлять действиями фронтов. Координация действий фронтов, сосредоточение максимальных сил на направлении главного удара, энергичное маневрирование – вот суть оперативных указаний нового Верховного Главнокомандующего. Практическое решение задачи осуществлялось Начальником
