Михаил Мягков - Святые заступники Руси. Александр Невский, Дмитрий Донской, Довмонт Псковский, Владимир Серпуховской

Редактор кандидат исторических наук Н. А. Копылов

Редактор-составитель доктор исторических наук М. Ю. Мягков

© ИД «Комсомольская правда», 2014 год.

© ИД «Российское военно-историческое общество», 2014 год.

1221–1263

Александр Невский – весьма разноплановый персонаж русской истории. Это и реальный политик XIII в. – князь Александр Ярославич, представитель владимиро-суздальской ветви Рюриковичей-Мономаховичей, который при жизни не носил прозвание Невского. Это и эпический Александр Невский, который в XIV–XVIII вв. постепенно превращался в символ российской национальной и государственной идентичности. Причем образ последнего, эпического Александра Невского в разные эпохи трактовали по-своему, и даже ХХ столетие сумело внести свой значительный вклад в мифологизацию легендарного двойника князя. (Вспомним прекрасный фильм С. Эйзенштейна «Александр Невский».)

Афиша к фильму С. Эйзенштейна «Александр Невский».

Поэтому, когда речь заходит о князе Александре, очень важно обозначить, о каком Александре пойдет речь. В нашем очерке будем говорить об «изначальном Александре», реальном политике и талантливом полководце XIII в., которому выпала доля жить в сложное и трагическое для русской истории время. Это время определило логику и границы деятельности князя Александра Ярославича.

Князь Новгородский, великий князь Киевский, великий князь Владимирский. Выдающийся русский полководец и государственный деятель.

Его победы в Невской битве и в битве на Чудском озере принесли ему посмертную славу, которая превзошла прижизненную известность князя. Образ святого князя Александра Невского, защитника православной веры, рос от столетия к столетию…

Прежде чем анализировать политику Александра, как, впрочем, и любого из значительных современников этого князя, например, его отца – Ярослава Всеволодовича Переяславль-Залесского, а потом Владимиро-Суздальского, или князя Даниила Романовича Галицкого, надо хотя бы кратко ознакомиться с тем, что собой являл к XIII в. русский мир, а также в каких отношениях со странами Востока и Запада он находился. 1230–1260-е гг. являлись эпохой значительных цивилизационных изменений, изменивших во многом не только русскую, но и всемирную историю.

Первое, что бросается в глаза при взгляде на Русь XII–XIII вв., – это дробность русского мира. В политическом плане он представлял почти полтора десятка независимых государств. В социокультурном плане они были объединены как минимум в четыре альтернативные модели развития:

1. Южнорусскую и близкую к ней западнорусскую (Киевское, Переяславское, Черниговское, Полоцкое, Смоленское и др. княжества);

2. Юго-западную Галицко-Волынскую;

3. Северо-восточную (Владимиро-Суздальское и Рязанское княжества);

4. Северо-западную (Новгородская республика, а с XIV в. и Псковская республика).

И хотя все эти модели выросли из Киевской Руси IX – середины XI вв., к 30-м гг. XIII столетия они далеко отошли как от единого древнерусского корня, так и от социально-политического устройства друг друга. Эти модели представляли различные социокультурные альтернативы и были не столько союзниками друг друга, сколько противниками в борьбе за будущее развитие Руси.

Киевская Русь была важной частью средневековой Европы. В IX – середине XI вв. торговый путь «из варяг в греки», проходивший по русской территории и соединявший через систему рек и волоков Балтийское море с Черным, приобрел международное значение. Старая морская дорога из Западной Европы в Левант (восточное побережье Средиземного моря) оказалась для европейцев закрытой ввиду мусульманской экспансии, и торговые связи между европейскими странами, Византией и развитым Востоком стал обслуживать путь «из варяг в греки». Пространство вдоль этого пути превратилось в оживленный торговый и политико-культурный перекресток. Это благоприятно сказалось на развитии Киевской Руси, открылись большие выгоды как для местного населения, так и для иностранных купцов-гостей.

Среди последних преобладали скандинавы-варяги. Они и открыли некогда путь «из варяг в греки». Однако варяги быстро утратили роль главных торговых посредников между Западной Европой и Византией. Эта роль отошла к великим князьям Киевским, для которых организация торговых экспедиций в Царьград (Константинополь) и защита русских торговых интересов стала одной из важнейших задач государственной политики. Опорой власти в данном вопросе выступило восточнославянское городское население и славяно-варяжская княжеско-дружинная среда. В IX – середине XI вв. продолжали жить вечевые традиции в городской среде. Великие князья постоянно держали совет со старшей и младшей дружиной, а после 988 г. – и с духовенством.

Роль торгового посредника между Западом и Востоком принесла Древней Руси невиданные материальные богатства (стоит вспомнить хотя бы тот факт, что страна, полностью лишенная тогда собственных источников серебра, имела денежную систему, в основе которой лежали не монеты, а гривны – слитки серебра весом от 90 до 200 граммов). Не меньшую роль играли и новшества цивилизационного выбора. После крещения Руси в 988 г. образовалась русская митрополия как часть Византийского патриархата. Восточно-христианское влияние определило дальнейшее развитие духовной культуры страны.

Однако, как заметил историк-евразиец Николай Клепинин, «Быстро воздвигнутое и богато украшенное здание Киевской Руси стояло на слабом фундаменте» (Клепинин Н. Святой и Благоверный великий князь Александр Невский. М., 1994). Как только западноевропейские крестоносцы в конце XI в. завоевали Святую землю, они «открыли» и старый 800-километровый морской путь из Европы на Восток, а путь «из варяг в греки», который был длиннее в 3 раза, стал быстро терять свое международное значение. Этому способствовало и еще одно обстоятельство. С середины XI в. торговые суда на волоке в районе Днепровских порогов беспрерывно атаковали кочевники половцы. В итоге к началу XII в. международная торговля потеряла для Руси свое прежнее значение, а сам путь «из варяг в греки» прекратил быть той геополитической осью, вокруг которой вращалось древнерусское единство. Лишь Новгород унаследовал роль регионального торгового посредника между севером Европы, русскими землями, греками и Востоком.

На рубеже XI и XII вв. Русь испытывала серьезный кризис. Она превращалась из оживленного межцивилизационного перекрестка в восточную окраину европейского мира и северную периферию церковно-культурного византийского пространства. Причем от Ромейской империи Русь с юга была отрезана абсолютно чуждой и враждебной ей кочевой Великой степью. Раскол западной и восточной христианских церквей (схизма 1054 г.) стал серьезной причиной возрастающей от века к веку отчужденности православной Руси от католических стран Западной Европы.

Угасание торгово-городового уклада заставило древнерусскую княжеско-дружинную элиту в конце XI–XII вв. проявить интерес к владению землей. Повсеместно стали возникать княжеские и боярские вотчины (вотчина (аллод) – безусловная частная собственность на землю), доходы с которых стали теперь главным источником благополучия князей и их бояр. В условиях натурального хозяйства, когда все необходимое производилось и потреблялось на месте, для разбросанного по бескрайним просторам Восточно-Европейской равнины населению исчезла необходимость держаться Киева. Местный князь со своей дружиной обеспечивал порядок на местах и внешнюю оборону. После смерти великого киевского князя Мстислава Владимировича Великого (годы правления – 1125–1132) единое древнерусское государство распалось на 12 независимых земель.

Политическая раздробленность на Руси в XII – начале XIII вв., как и феодальная раздробленность на Западе Европы начального периода, была позитивным явлением. Она способствовала социально-экономическому, политическому и культурному развитию (к примеру, если ранее Русь знала 2 центра летописания, то теперь их стало 14!). Начался процесс выравнивания развитых волостей времен Киевской Руси и бывших ее медвежьих углов. Причем некоторые из них, в частности, Владимиро-Суздальская земля и Галиция с Волынью, во многом обошли прежних лидеров.

Половецкие набеги, опустошавшие пограничные с Великой Степью южнорусские территории, направили потоки беженцев из Поднепровья на русский север, северо-восток и юго-запад. Развитые в социально-экономическом плане южнорусские переселенцы несли с собой новые земледельческие технологии (примитивное подсечно-огневое земледелие повсеместно было заменено на перелог и двуполье), в новых городах и селах распространялись развитые ремесла, оживилась местная торговля. При этом русский мир, как и прежде, походил на айсберг, на вершине которого красовались достаточно развитые формы средневекового хозяйства и общественного устройства, а огромную подводную часть продолжал составлять архаический пласт, мало интегрированный в экономические, общественно-политические и культурные достижения своего времени.