Николай Лузан
Иллюзия. Цена — жизнь
Глава первая
От картлийских царей до меньшевистских вождей
08.08.2008 — эти цифры в человеческой памяти останутся не только годом выдающихся по своим масштабам и спортивным достижениям XXIX Олимпийских игр, многим они еще долго будут напоминать о вероломстве и подлости тбилисских правителей. М. Саакашвили и компания, вскормленные могущественными покровителями, попытались осуществить блицкриг — военную операцию «Чистое поле». Замышляя захват Южной Осетии, а затем Абхазии, циничные политиканы самонадеянно полагали, что в громе олимпийских фанфар не будут услышаны залпы орудий и зов о помощи осетинского и абхазского народов.
До открытия Олимпийских игр оставались считанные часы. В ту ночь миллиарды землян, независимо от цвета кожи, расы и языка, легли спать в предвкушении фантастического праздника красоты, силы и радости, что так щедро дарит Его величество спорт. С особой надеждой ждали этого события в затерянной среди суровых гор крохотной Южной Осетии, истерзанной непрерывными провокациями. В полуразрушенном Цхинвале и приграничных с Грузией осетинских селах впервые за последние месяцы уснули в надежде, что в ближайшие недели не придется вздрагивать от разрывов артиллерийских снарядов и искать спасения в подвалах.
Ночная мгла легла на горы. Густая россыпь ярких южных звезд высыпала на чернильном небосклоне. На дне глубоких ущелий клубился туман, за вершины гор косматыми языками зацепились облака. В густом кустарнике, соревнуясь друг с другом, стрекотали цикады. Все дышало миром и покоем. И только очень чуткое ухо могло уловить в обманчивой тишине приглушенный гул моторов и лязг гусениц. Грузинская армия заняла исходные позиции и ждала часа «Ч». А когда он пробил, море огня обрушилось на многострадальный Цхинвал.
То, что на следующий день россияне увидели на экранах своих телевизоров, не поддавалось пониманию. Пекин сиял феерическим шоу и купался в море счастливых улыбок, а крохотный Цхинвал корчился в нечеловеческих муках и умирал под огнем систем залпового огня «Град». Последовавшая после провала агрессии истеричная реакция правящей грузинской верхушки, пытавшейся свалить все с больной головы на здоровую — обвинить руководителей России во всех смертных грехах, вызвала в российском обществе сложные чувства.
У одних огонь этой вероломной войны сжег последние иллюзии относительно того, что многовековая культура, история и общая победа отцов в прошлой Великой Отечественной войне удержат их потомков — вероломных правителей Грузии — от новых безумств. Другие, экзальтированные поклонники песен Грузии печальной и вина «киндзмараули», уже не могли спокойно слышать голос некогда популярного соловья советской эстрады Бубы — В. Кикабидзе и зареклись когда-либо пить напиток вождя. Третьи отказывались верить собственным глазам и продолжали пребывать в плену обаятельных образов, созданных экранными героями в замечательных фильмах «Отец солдата» и «Мимино».
Вместе с тем, если отрешиться от эмоций и посмотреть на историю грузинского государства и стиль поведения его правящей элиты за последние столетия, то вырисовывается совершенно иная и далеко неблагостная для России картина. Старый миф о том, что Грузия на протяжении многих веков стойко стояла на страже российских интересов и была ее оплотом на Кавказе, окажется всего лишь мифом, который искусно формировался грузинской княжеской, а затем партийной знатью и охотно принимался в монархическом Петербурге, а позже в большевистской Москве.
Беспристрастный взгляд на недавние события и «предания старины глубокой» создают впечатление дежавю. Правители Грузии, будь то цари, партийные вожди или нынешние ультрадемократы, во все времена действовали одинаковым образом и демонстрировали одну и ту же модель поведения — искусную мимикрию под верного союзника очередного властителя Кавказа.
Формироваться она начала в конце XVI в., когда в схватке за этот стратегически важный регион сошлись два таких титана, как Персия и Турция. Территория, которая в настоящее время представляется как собственно Грузия, была поделена между ними. Имеретия и Мингрелия отошли к Турции, а Картли и Кахетия — к Персии. Этот раздел, а также потерю свободы и веры многие картвелы (грузины) отказались принять. В 1615 г. 6 тысяч монахов монастыря Давида Гареджи пытались сохранить приверженность христианству, но были жестоко убиты во время праздника Святой Пасхи. Грузинский священник К. Тевдори за пять лет до русского И. Сусанина совершил подобный подвиг. Он не изменил ни вере, ни Отечеству и вывел турецкие войска не к дворцу царя Луарсаба II (1592–1622, царь Картли в 1606–1614), а в труднопроходимые горы и там был зверски замучен.
Но наряду с этими великомучениками существовали и другие грузины — правители Картли, которые где льстивыми речами, а где щедрыми дарами искали покровительства могущественной Персии. Именно тогда и во многом их стараниями была заложена существующая и поныне модель поведения и правления грузинской правящей элиты. В своих отношениях с сильными мира сего она стала исповедовать известный принцип: «Не можешь победить — задуши в объятиях».
С течением времени он принес свои плоды: картлийская знать очень быстро и органично вошла в высшее сословие персидского общества. Большинство из князей были приняты на службу к шаху и получали не только солидное жалованье, но и щедро вознаграждались дарами и землями. В дальнейшем широкое распространение получили смешанные династические браки. В частности, мать основателя Тбилиси Вахтанга Горгасали (ок. 440–502) являлась знатной персиянкой.
Прошли годы, и выходцы из Картли и Кахетии стали не только своими в столице Персии, но и были допущены к решению важнейших государственных вопросов. Об их весе при персидском дворе лишний раз свидетельствует тот факт, что могущественный шах Аббас I (1571–1629, шах Ирана с 1587) хорошо владел грузинским языком. В истории непросто найти другой такой пример, когда властелин говорил бы на языке вассалов.
Еще одним подтверждением особого статуса грузинской знати во властной иерархии Персии может служить то, что проведение военной реформы в армии Аббас I поручил не кому-нибудь, а грузинскому князю Ундиладзе — Алаверди-хану. Другой выходец из Восточной Грузии, герой народного эпоса Великий Моурави — Георгий Саакадзе (около 1580–1629) возглавлял персидское войско во время походов в Индию и Турцию, где одержал ряд блестящих побед. Поразительно, но факт: управление столицей Персии — Исфаханом в течение почти столетия осуществлялось выходцами из грузинских княжеских родов!
Как говорилось в одном известном кинофильме, «Восток — дело тонкое, Петруха».
В этом отношении Персии, вне всякого сомнения, принадлежала пальма первенства. Те интриги, что плелись при шахском дворе, вряд ли уступали интригам и тайнам знаменитого мадридского. Многие выходцы из знатных персидских родов пали их жертвами, но они не были грузинами. Выходцы из Восточной Грузии чувствовали себя в атмосфере изощренных интриг как рыба в мутной воде и проявляли чудеса изворотливости и изобретательности. Царь кахетинский и картлийский Теймураз (1589–1663, царь Кахетии в 1606–1648 и Картли в 1625–1632) со всем блеском продемонстрировал это искусство. Активно участвуя в подковерных играх шахского двора, он трижды терял и трижды возвращал себе трон и при этом каждый раз умудрялся избежать тюрьмы и сумы.
Особое положение грузинской знати при дворе персидского шаха отразилось и на состоянии ее подданных в Картли и Кахетии. По приказу шаха и на средства казны на территории грузинских княжеств содержалось постоянное войско, защищавшее их от набегов горских племен — лезгин и чеченцев. На Картли и Кахетию не распространялась часть податей, взимавшихся с других царств, покоренных Персией.
Так продолжалось до середины XVIII в. К тому времени оба «льва» Малой Азии, Персия и Турция, растеряли былую мощь. После смерти Надир-шаха (1688–1747) Персия распалась на несколько враждующих государств и уже не могла гарантировать грузинской элите сохранение прежнего, особого статуса. И здесь в схватку за обладание Кавказом вмешалась набирающая силу Российская империя. Грозная поступь русской армии звучала все отчетливее. Первой ее уловило чуткое ухо грузинской элиты. И посланцы царя объединенной Картли и Кахетии Ираклия II (царь Картли-Кахетинского царства в 1762–1798) тут же выстроились в очередь к императорскому трону в далекой Северной столице. Они просили о «величайшем покровительстве и защите света христианства от диких и кровожадных варваров». Но в Петербурге не спешили направлять полки в Картли и Кахетию. Российская империя была еще не настолько сильна, чтобы одновременно противостоять Персии с Турцией, и потому посылала собратьям по вере деньги, товары и укрывала беглецов от преследования.
