10 января 1918 года Бюро по организации РККА заслушало доклад Л.М. Кагановича «Об организации агитационно-организационного отдела по созданию Рабоче-крестьянской Красной Армии», одобрило его положения и приняло резолюцию, согласно которой отдел разбивался на два подотдела: организационный и агитационный. Организационный подотдел включал представителей Петросовета, Главного штаба Красной гвардии, Иногороднего отдела ЦИК и Агитаторской коллегии, выделенной Демобилизационным съездом. Подотделу предстояло связаться со всеми советами, штабами Красной гвардии, комитетами войсковых частей, а главное – разослать повсюду организаторов-агитаторов. Агитационный подотдел составлялся из представителей агитколлегий ВЦИК, Петросовета, Петербургских комитетов РСДРП(б) и ПЛСР. В обязанности этого подотдела входило направление и регулирование деятельности всех агитколлегий, представленных в нем, «а также иногородних путем посылки инструкций; организация кратких курсов агитаторов и распределение их по местам; устройство лекций и докладов, написание статей об организации Красной армии и т. д. 13 января 3-е заседание Бюро по организации РККА приняло решение об учреждении «Всероссийской коллегии по созданию РККА». Н.И. Подвойскому предложили «назначить определенных лиц для организации каждого отдела из состава Бюро или по усмотрению» коллегии Наркомвоена[148].
Декретом СНК от 15 января 1918 года Всеросколлегия учреждалась при Наркомвоене в составе двух представителей от Наркомвоена и двух – от Главного штаба Красной гвардии. На коллегию возлагались: координация деятельности местных военных органов; учет «вновь формируемых боевых единиц»; руководство формированием и обучением; обеспечение новой армии вооружением и снабжением; финансовые, санитарные и др. вопросы (разработка новых уставов, инструкций и т. д.). В декрете указывалось, что должны быть «немедленно» сформированы отделы: организационно-агитационный, формирования и обучения, мобилизационный, вооружения, снабжения, транспортный, санитарный, финансовый[149].
По мнению исследователя Всеросколлегии И.М. Волкова, аппарат Всеросколлегии был «в основном» сформирован к концу января[150]. Протоколы общих собраний сотрудников Всеросколлегии и докладная записка в Наркомвоен начальника Службы связи коллегии П.П. Орловского показывают сформированный «в основном» к концу января 1918 года аппарат, что называется, «во всей красе».
По свидетельству Орловского, когда «числа около 18-го» января 1918 года и.д. наркома по военным делам Подвойский и Малиновский пригласили его на работу в Наркомвоен для составления инструкции по организации Всероссийской коллегии, в коллегии работало кроме самих Подвойского и Малиновского еще 6 человек (фактический глава Всеросколлегии – член коллегии Наркомвоена большевик В.А. Трифонов, Верховный главнокомандующий Н.В. Крыленко, зав. агитационно-организационного отдела Всеросколлегии Л.М. Каганович и др.)[151]. Коллегия должна была уже в ходе собственного сформирования отправлять отряды на фронт («Работы горы, работников нет»). Организовывать коллегию стали не по принципу качественно, а быстро. Самому Орловскому Трифонов приказал организовать еще не существующий в природе отдел службы связи[152].
По словам П.П. Орловского, заведующие отделами были кооптированы или просто наняты (!) Всероссийской коллегией; «почти все вопросы» практической деятельности Всеросколлегии решал ее руководитель – Трифонов[153]. А Трифонов, по его собственному признанию, до апреля 1918 года искренне верил в необходимость строить армию только из революционеров – по самобытным методам и способам строительства[154]. Естественно, абсолютное большинство работников аппарата коллегии были членами РСДРП(б), направленными Военной организацией при ПК РСДРП(б), районными комитетами партии большевиков Петрограда и Главным штабом Красной гвардии. Как справедливо заметил И.М. Волков, «Всероссийская коллегия была новым центральным органом военного управления, отражавшим своим составом, своей структурой особенности государства, которое ее создало, характер армии, созданием которой она была призвана руководить», т. е. армии, построенной на принципах добровольчества[155].
Отсутствие профессионалов стало самой серьезной проблемой Всеросколлегии. По свидетельству Орловского, он, набирая своих служащих «почти с улицы», «лихорадочно» заполнял отдел работниками, начинал с ними делать «черную предварительную работу». Еще через некоторое время Орловский «поставил телефоны и выклянчил хламиду автомобилей»[156].
При этом у В.А. Трифонова был своеобразный «рабочий график»: он уезжал из Всеросколлегии в 10 утра, а приезжал обратно к часу ночи»[157]. Это не могло не сказываться на работе коллегии.
Только 21 января декретом СНК были формально назначены члены Всеросколлегии. Ими стали 5 членов коллегии Наркомвоена – Н.В. Крыленко, К.А. Мехоношин, Н.И. Подвойский, В.А. Трифонов и И.И. Юренев[158].
Эвакуация Наркомвоена в Москву, начавшаяся в марте 1918 года, обнажила полное отсутствие какой-либо организации Всеросколлегии. Вероятно, имеет смысл процитировать фрагмент речи Орловского по этому поводу: «Начали договариваться о возможности эвакуации коллегии из Петрограда. – Я сейчас же сделал запрос тов. Трифонову, но ответа никакого. За пару часов я узнал, что у меня весь отдел жил по частным квартирам – пришлось не готовиться к отъезду, а к розыску служащих […] Кое-как собрав часть, я начал перетаскивать коллегию на погрузку. Должен отметить, что, как всегда бывает, люди теряют голову»[159]. А Л.М. Каганович, по едкому замечанию Орловского, почувствовав себя «премьером-эксраспорядителем» и без конца отвлекал его телефонными звонками. После переезда в Москву «началась обычная голомотня, суетня, болтовня […] квартир не было, автомобили на улице не лежали и провалились еще на 8 суток»[160].
Как только служба связи начала обживаться на новом месте, Орловский попытался принимать служащих «на совесть», но в Москве он никого не знал, а потому никакого результата такой «подбор кадров» не дал. В результате начальник отдела решил принимать на службу на основании 2-дневного испытательного срока (определенный положительный эффект от этого был – «многим пришлось отказаться от мест»)[161].
П.П. Орловский сожалел о необходимости вследствие отсутствия нормального руководства единолично решать многие вопросы, выходящие за пределы его компетенции. 27 марта 1918 года, кое-как организовав службу связи, Орловский устроил общее собрание всех своих служащих для переложения части своих обязанностей на выборную организацию отдела (организация была названа инициатором «Коллективом служащих отдела службы связи»). «Коллектив» должен был состоять из 7 человек (по одному делегату от шоферов, телефонистов, канцелярии, самокатчиков, мотоциклистов; кроме того, одного делегата должно было выбрать общее собрание служащих). В ходе предшествующей работы Орловский имел «массу неприятностей», защищая своих работников – на проектируемый орган он хотел переложить хотя бы эту свою функцию, а потому главной задачей нового органа становилась «защита интересов всех служащих и каждого в отдельности»[162]. Предложение Орловского было принято.
Протокол собрания интересен тем, что вскрывает основные материальные проблемы, связанные с организацией аппарата Всероссийской коллегии. Фактически их можно свести к дезорганизованному финансированию (выдачи жалования и подъемных), халатному отношению хозяйственной части к обеспечению сотрудников питанием и жильем в Москве, отсутствию в гостинице «Альпийская роза», где размещалась коллегия, нормального караула («часовые сидят только до 2 часов ночи»), при том что хозяин гостиницы «был подвергнут Красной гвардией аресту за субсидирование отдельных лиц Белой гвардии»[163].
Интересно заявление сотрудника отдела службы связи Чаплинского: он, выполнив приказание Орловского за два дня нанять рабочих и поставить электричество и телефоны в 125 комнатах, столкнулся с невозможностью уплатить новым сотрудникам и подрядчикам за работу. Трифонов, в ответ на обращение Орловского, сослался на экспертизу, которая состоялась, по-видимому, в последних числах марта 1918 года. Сотрудник отдела Зайцев доложил также, что вследствие «бумажной волокиты» отдел до сих пор не получил вывезенные из Петергофа мотоциклы[164].
2 апреля на общем собрании служащих Всеросколлегии произошел крайне неприятный инцидент: фракция большевиков-коммунистов демонстративно покинула общее собрание служащих при штабе Всероссийской коллегии, заявив, что может остаться, только если их предложение определить права и обязанности будет рассмотрено первым. Выступивший от лица фракции начальника учетного отдела Всеросколлегии А.И. Пундани обвинил собрание в нежелании работать 24 часа, считая, что сотрудники Всероссийской коллегии как красноармейцы «должны работать весь день и исполнять обязанности беспрекословно», а не ставить в условиях революции вопроса о 8-часовом рабочем дне»; заявил рядовым служащим коллегии о своем непризнании «ваших собраний и коллектива», на которых «вы должны делать то, что вам говорят избранники коллегии»; и, в заключение, призвал коммунистов идти на общее собрание коммунистов. Сразу на «предложение» А.И. Пундани приняли 7–8 человек, позже к ним присоединились еще 15–20[165].
