Наступила очередь подготовки к дальнему плаванию у берегов Африки для большого противолодочного корабля проекта 57-А «Жгучий», начало которой было намечено на середину мая 1980 года. Компетентные органы и политаппарат перепроверили экипаж на благонадежность. Пришлось перевести на другие корабли около 50-ти процентов матросов и старшин, тех, кому предстояло заканчивать срочную службу в 1980 году. Это были опытные, хорошо подготовленные люди. В то время увольнение в запас проводилось каждые шесть месяцев, а корабль должен идти в море на срок более восьми месяцев. Задерживать моряков на службе больше положенного срока, на который они были призваны, нельзя. Многие из них мечтали сходить на корабле в дальние страны, но не довелось. Подготовительный этап обучения новобранцев, полученных из учебного отряда, всегда отличается высокой напряженностью в работе экипажа. Помимо технического дооборудования корабля, подготовки механизмов и оружия к длительному плаванию в тропиках, экипажу приходилось выполнять в полном объеме текущие задачи, планируемые флотом и свои задачи согласно курса боевой подготовки. Корабль принимал участие в обеспечении ракетных стрельб подводных лодок, противолодочных операциях и мероприятиях боевой подготовки по закрытию и охране полигонов. Было много выходов в море для слежения и вытеснения из наших районов разведывательных судов НАТО.
В апреле, когда корабль был уже подготовлен, поступило новое распоряжение – заменить еще 25 % экипажа молодыми матросами. Предполагалось увеличение сроков плавания.
Командование бригады при рассмотрении кадровых вопросов намечало после похода направить Кибкало на учебу в военно-морскую академию, но назначить вместо него командиром опытного и хорошо подготовленного старшего помощника капитана 3 ранга В. Г. Доброскоченко было нельзя. Он не учился на высших офицерских классах и, кроме того, было нецелесообразно менять старшего помощника перед походом. Несмотря на это, Кибкало настоял на отправке на учебу старшего помощника. Правильность принятого решения подтвердилась временем. В. Г. Доброскоченко после учебы откомандовал противолодочными кораблями, бригадой и оперативной эскадрой. Опытный, трудолюбивый и требовательный адмирал закончил службу в должности Первого Заместителя Командующего Северным флотом и внес свой вклад в укрепление боевой готовности флота и воспитание офицеров.
Чем меньше оставалось времени до начала плавания, тем напряженней становилась обстановка на корабле. На последней неделе стали происходить события, затрудняющие успешное завершение этого сложного этапа. Очевидно, сказывалась усталость экипажа. Времени на отдых не хватало. Полным ходом шла погрузка продовольствия и необходимого имущества. Пришлось заменить весь комплект артиллерийского, ракетного, бомбового и торпедного боезапаса. Офицеры и матросы трудились самоотверженно. Конечно, при такой напряженной работе случались ошибки, но удалось избежать серьезных поломок, гибели и увечий моряков. Все погрузочные работы проводились вручную в ненастную и неустойчивую погоду Северного края.
При погрузке на корабль узлов зенитных автоматов после профилактического ремонта, матросы уронили за борт затвор артиллерийской зенитной установки. Попытки корабельных водолазов найти затвор на 20-метровой глубине в мутной воде успехом не увенчались. Но все обошлось тихо. Командир БЧ-2 капитан-лейтенант В. Н. Глущенко, спасая корабль от серьезных разбирательств и скандала, сумел за сутки раздобыть новый затвор в артиллерийских мастерских. За неделю до выхода выяснилось, что командир корабля не прошел в госпитале стационарного медицинского обследования перед выходом в дальний поход. Ему пришлось отправляться на целые сутки в госпиталь и по ускоренной программе проходить обследование в самое горячее время.
В день выхода командира из госпиталя «Жгучий» стоял у причала торпедной базы, где под руководством начальника штаба эскадры В. Кудрявцева производилась замена торпед.
Подъехав к причалу, он удивился тишине и отсутствию матросов и офицеров на месте погрузки и увидел странно лежащую на бетонном причале боевую кислородную торпеду. Удивление сменилось тревогой. Подбежавший с бледным и испуганным лицом командир БЧ-3 капитан-лейтенант Г. К. Лавров, слегка заикаясь, доложил:
– Товарищ командир, у нас ЧП! При погрузке последней торпеды оборвалось подъемное устройство, и торпеда упала на причал. Но она еще не взорвалась. Что прикажете делать?
– Вижу, что не взорвалась! Торпеду не трогать, ждать специалистов торпедной базы!
Боевая, кислородная, полностью снаряженная торпеда при погрузке на корабль упала на бетонный причал с высоты более 15-ти метров. Как позднее выяснилось, не выдержало и оборвалось устройство подъема торпед, которое перед погрузкой прошло проверку и сертификацию на торпедной базе. Это событие могло стать роковым для корабля, а, может быть, и для города Североморска. Еще свежа в памяти была трагедия, произошедшая в г. Полярном, когда во время погрузки на подводную лодку матросы уронили кислородную торпеду, и она взорвалась. Погибло много людей. Затонули от полученных повреждений у причала две подводные лодки. Были разрушены береговые здания и постройки города.
Обсудив ситуацию с командиром торпедной, базы они решили заменить упавшую торпеду без всяких комиссий и разбирательств, понимая, что кораблю через сутки надо выйти на боевую службу. Если начать расследование этого опасного происшествия, то будет потеряно несколько суток драгоценного времени, выход корабля в море будет сорван, и в любом случае оба получат по взысканию.
Через полтора часа корабль отошел от причала и направился в полигон, чтобы пройти девиацию компасов. Времени на погрузку многочисленного имущества на корабль было мало и оставалась последняя ночь перед выходом в море. После возвращения с девиации на причале корабль ожидала вереница грузовых машин с различными грузами, которые тыл не успел вовремя загрузить на корабль. Загнанные нарастающей лавиной предпоходовых мероприятий и измученные бессонницей, корабельные офицеры и мичмана делали все, чтобы полностью и качественно подготовить корабль к выходу. Последнюю неделю работы шли круглосуточно, без перерывов.
Утром, в день выхода, на корабль прибыли походный штаб и группа усиления врачей. Привезли на автобусе и погрузили на
борт специалистов в гражданской одежде, для работы в африканских странах. Выход был назначен на 15.00, но поток грузов, принимаемых на борт по двум сходням, не прекращался. На вечернем докладе все командиры боевых частей и помощник по снабжению капитан-летенант Анатолий Сазонов доложили, что имущество, необходимое для похода, получено, за исключением некоторых мелочей, которые довезут утром. Как оказалось, эти мелочи полным ходом грузили на корабль всю ночь, и с утра в день выхода.
Кибкало запросил разрешение у командира бригады капитана 1 ранга А. И. Фролова в 12.00 отойти от причала и встать на рейде, чтобы пересчитать весь личный состав и раскрепить на корабле грузы и имущество. Другого способа остановить процесс бесконечной загрузки корабля и движения экипажа по причалу не было. Перед отходом прибыл представитель оперативного управления штаба флота и, вручив командиру конверт с заданием на поход, многозначительно объявил новую идею штабных «мыслителей», как надо вводить в заблуждение разведку НАТО. Командиру было предписано выключить все радиопередающие устройства и радиолокационные станции при выходе из базы, оставив только приемники на прослушивание, для получения информации. В таком «слепом и немом» режиме полного радиомолчания корабль должен был следовать из Кольского залива точно на север до кромки арктических льдов и только там повернуть на Запад. Включать передатчики и радиолокационные станции разрешалось только после первого облета корабля самолетами разведывательной авиации стран НАТО. Эта инициатива штаба флота кроме проблем и дополнительных трудностей ничего не предвещала. Всем было известно, что над Мурманском постоянно висели разведывательное спутники, аппаратура которых могла различать предметы размером до пяти сантиметров, и командир не понимал, зачем нужно было утраивать эту ненужную игру.
Наконец, с корабля сошли все проверяющие, представители тыловых служб и штабов, провожающие и помогающие. В последнюю минуту, когда уже были отданы кормовые швартовы и поднята сходня, на причал влетела машина от начальника тыла флота, на которой привезли 200 литровую бочку хорошего питьевого спирта. Груз очень нужный и деликатный. Приостановив отход от причала, приняли на борт сверкающую на солнце бочку с «международным валютным эквивалентом», и вышли на рейд. Злополучная бочка была нестандартных размеров и не влезала ни в один люк. Чтобы избежать посягательства на ее содержимое, командир приказал запихнуть эту «красавицу» в помещение секретной канцелярии, которая располагалась рядом.
