Доложили по радио в Советское посольство об успешном окончании разминирования и отправили телеграмму в Главный Штаб ВМФ. Военный атташе ГДР находился рядом с капитаном Мартином на берегу и наблюдал нашу работу. Советский посол при этом не присутствовал. Капитан немецкого судна был счастлив, что все завершилось благополучно, и подарил Кибкало командирский набор прокладочных навигационных инструментов и фарфоровый немецкий сапог, из которого они выпили по глотку шнапса. Эту дорогую реликвию он хранит до сих пор.
Ответ от специалистов по разминированию из Главного Штаба ВМФ пришел только через три дня и всех обескуражил. Им рекомендовали: «К магнитным минам не прикасайтесь. Поставьте транспорт в док и вырежьте часть борта вместе с миной. После этого осторожно транспортируйте ее в безопасное место для подрыва». Далее шли подробные инструкции на многих листах по мерам безопасности. Советский военный атташе записал фамилии и необходимые данные участников разминирования для награждения и уехал в посольство строчить отчет о проделанной работе. У всех чиновников «свалилась гора с плеч». Осталось неизвестным, были ли награждены участники и старший водолаз В. П. Осадчий за эту рискованную операцию, но Кибкало, как обычно, награда не нашла. Транспорт «Arendsee» отбуксировали в порт и поставили в док для ремонта.
Скоро интерес к этим событиям угас, и нигде ни строчки или упоминания. Впервые об этих событиях написал в 2005 году писатель, воин-интернационалист Сергей Коломнин в книге «Коммандос – Русский спецназ в Африке». В нашей стране в прессе об участии советских военнослужащих в ангольских боевых действиях умалчивалось, и только через двадцать три года 30 сентября 2007 года канал «Звезда» российского телевидения пригласил Кибкало выступить в студии с рассказом о нигде не упоминавшемся участии советских воинов в ангольской войне. Ведущий программы задал ему вопросы:
– «Ради чего и зачем вы сами пошли на такой смертельный риск? Зачем это нужно было делать именно Вам?
– Обидно ли Вам за то, что Ваш подвиг остался не отмеченным Вашим командованием?»
А. А. Кибкало без пафоса и очень сдержанно ответил:
«В то время, когда происходили эти события, ни я, ни мои помощники о риске, самосохранении, ни тем более о героизме не думали. В той обстановке я осознавал полную ответственность за корабли с экипажами, которые нам доверило наше государство. Думал только о том, как лучше, без потерь ликвидировать угрозу взрыва. Скажу честно, после возвращения домой было обидно и казалось несправедливо, что за нашу работу нам даже грамоты не дали. Командование нигде об этом эпизоде даже не упомянуло. Флотская служба на командных должностях полна противоречий. Бывали случаи, когда в один и тот же день офицер получал награду и два серьезных взыскания одновременно. Это флотская специфика, но со временем плохое и обиды забываются. Эпизод разминирования часто всплывает в моей памяти, даже снится иногда по ночам. Такое забыть трудно. Особенно осмотр мины под водой. Встреча лицом к лицу с молчаливой смертельной опасностью. Всегда при этом ночью во сне зловещий холод пронизывает тело. Иногда просыпаюсь в холодном поту от внутреннего напряжения. Тогда, в Луанде, мне было тридцать девять лет. Я был зрелым самостоятельным военным моряком с хорошим опытом плавания и командования кораблем. Умел принимать решения и считал правильным брать на себя ответственность за выполняемые действия. У меня, как и у моих учителей и многих военных моряков, было развито понятие о Чести, Достоинстве и Совести. Можно было направить на разминирование подчиненных офицеров и мичманов. Если бы они ошиблись и погибли, я не смог бы дальше спокойно жить с этим грузом на своей совести. Не смог бы смотреть в глаза их женам и детям. Не смог бы смотреть в глаза своим сослуживцам, зная и понимая, что мог сам выполнить эту опасную работу. Предположим, я мог поехать искать наших дипломатов. Согласовывать с ними действия и получать разрешения. В это время мог взорваться транспорт и корабли бригады. Погибли бы наши моряки и жители Луанды. Погибли бы советские и ангольские люди. Я остался бы в живых. Честь советского военного моряка была бы поругана. Я бы обесчестил себя и детей. Обесчестил бы звание русского морского офицера, флот и страну. Всегда мои размышления заканчивались одним выводом. Мы сделали все правильно и своевременно. Тогда, в 1984 году, времени на подобные размышления не было. Необходимо было не допустить взрыва любой ценой. Мы это сделали. Наша совесть чиста. Мы не допустили трагедии и гибели людей. Слава Богу, предотвратили ее.
Глава 11
Командирские судьбы
На флоте всегда случаются чрезвычайные происшествия, даже трагедии с утратой человеческих жизней, столкновения кораблей и навигационные аварии, пожары и затопления. Далее начинается процесс расследования, выяснения обстоятельств случившегося, определение степени вины участников и последующее наказание. На флоте в первую очередь за все и вся отвечает командир корабля и, в ряде случаев, он попадает под карающий меч правосудия, иногда становясь заложником трагических обстоятельств. Командиры кораблей всегда являлись заложниками как политики, проводимой властями в обществе и внутриполитической обстановки в стране, так и сложившейся системы руководства и правосудия в Вооруженных Силах и Военно-морском флоте. Давайте рассмотрим несколько происшествий на эскадре и попробуем их проанализировать.
1. ЧП на БПК «Адмирал Нахимов»
1 декабря 1972 года на БПК «Адмирал Нахимов» произошло чрезвычайное происшествие. На боевой службе во время стоянки на якоре вблизи внешней границы территориальных вод с Ливией в заливе Эс-Салум двое матросов БЧ-5, спустившись с кормы, убежали с корабля. Для разбора происшествия на корабль прибыл командир
Средиземноморской эскадры и в результате корабль был отстранен от боевой службы, ему запретили заходы в иностранные порты. По прибытии в Североморск с корабля был снят вымпел, назначен оргпериод и последовали оргвыводы. Со своих должностей были сняты командир корабля капитан 2 ранга В. К. Чиров, заместитель командира, командир БЧ-5 капитан 2 ранга А. Н. Горовцев, командир дивизиона БЧ-5, заместитель командира БЧ-5 и офицер особого отдела. В. К. Чиров был назначен с понижением на должность старшего помощника командира крейсера «Мурманск». Какова вина упомянутых должностных лиц в данном происшествии? Все они виноваты косвенно только в том, что в их подчинении находились эти матросы. В чем же вина командира БПК «Адмирал Нахимов» в данном случае? Здравый смысл говорит о том, что вина лежит только на сбежавших с корабля.
На взгляд автора, в этом случае кроме двоих сбежавших, судьба которых осталась неизвестной, виновата государственная система, создавшая «железный занавес» и лишившая граждан страны подлинных гражданских свобод и права выбора места проживания. Но произошел побег, и для защиты «интересов государственной машины» в действие вступает неписаный закон, согласно которому при любом происшествии начальник должен быть примерно наказан, независимо от степени его вины, а должностной уровень наказуемого должен соответствовать значимости и серьезности происшествия. Только в этом случае это считается «принятием мер» к недопущению таких происшествий в будущем. И, в данном случае, приняли меры к командиру, сняв его с должности. По этим кривым правилам играли все, начиная от Министра обороны и Главкома ВМФ. Цепочка ответственности за происшествие начиналась с командира и редко затрагивала более высокий уровень власти.
2. Столкновение БПК «Адмирал Нахимов»
14 февраля 1986 года БПК «Адмирал Нахимов», следуя в составе отряда боевых кораблей в полигоне боевой подготовки, столкнулся с АПЛ К-255 пр.671 РТМ, шедшей под перископом и выполнявшей роль мишени в обеспечении ракетных стрельб комплексом УРПК «Метель». Корабль получил пробоину в районе первого водоотлива и носовых гидроакустических постов ниже ватерлинии. Гидроакустические посты и первый погреб с бомбами РГБ залило водой и мазутом. Из-за полученных повреждений корабль был аварийно поставлен в док. После этого происшествия был снят с должности командир корабля капитан 2 ранга В. Т. Безуглый. Есть ли вина командира в этом случае? Да, безусловно есть, поскольку это навигационная авария произошла из-за неправильных и ошибочных действий командира. Но такие случаи на эскадре были редкостью.
3. Под жерновами обстоятельств
Осенью 1986 года после окончания школы мичманов на эскадру для прохождения службы прибыл ее выпускник мичман Э. Бирченко по специалности минер-торпедист. В выпускной характеристике мичмана было записано, что он недостоин быть мичманом. Решение о распределении этого мичмана в БЧ-3 на один из кораблей 170 бригады должен был принять флагманский минер капитан 3 ранга Я. В. Хохлов. Кадровик бригады мичман В. Ф. Коваленко посоветовал ему не брать этого мичмана на службу. Естественно, это привлекло пристальное внимание командования бригады. В то время мичмана заключали контракты напрямую с командирами частей и, поэтому, когда комбриг Г. П. Ясницкий на совещании с командирами кораблей сообщил им, что прислали мичмана, которого брать категорически не рекомендуется, командир БПК «Адмирал Макаров» капитан 2 ранга В. Г. Правиленко воскликнул: «Как? Этого Бирченко все-таки выпустили мичманом? Да я же ему по результатам стажировки записал, что он не может быть не только мичманом, но вообще военнослужащим». В общем, все командиры кораблей бригады уверили Хохлова, что такой «специалист» им не нужен. Однако эскадра не пожелала конфликта с Управлением кадров флота и направила этого мичмана служить на БПК «Адмирал Юмашев», стоявший в то время на ремонте в Росте на заводе СРЗ-35. Во время этих событий командир БПК «Адмирал Юмашев» капитан 2 ранга С. И. Цюра был на выходе в море на другом корабле вторым командиром и не знал этой ситуации. Кадровики эскадры подсунули мичмана на «Юмашев», дождавшись, пока штаб с комбригом Г. П. Ясницким уйдет на БС, а вторая половина штаба во главе с НШ В. Г. Доброскоченко выйдет на несколько дней на боевую подготовку в море. Таким образом, мичман Бирченко благополучно заключил контракт и был принят в экипаж корабля. Когда перед майскими 1987 г. праздниками Хохлов в составе штаба бригады прибыл на «Юмашев» для проверки готовности корабля, оказалось, что мичман Бирченко за 5 месяцев службы имел 8 неснятых взысканий, от командира БЧ-3 до командира бригады. Поскольку флагманский минер бригады не являлся строевым начальником для Бирченко, он проверил его заведование и пригласил мичмана на разговор. В процессе разговора Хохлов предупредил Бирченко, что если тот не изменит отношения к службе, то будет переведен с 9 на 6 разряд, а потом может быть уволен со службы по дискредитации. Командир БЧ-3 С. Г. Лукьянов был предупрежден, чтобы обо всех отклонениях по службе со стороны Бирченко должен поступать немедленный доклад. В то время служба в штабе бригады была весьма напряженной, и Хохлов не имел возможности посетить корабль в Росте, чтобы удостовериться в качестве службы нерадивого подчиненного. 14 мая, прибыв на службу, Хохлов узнает от дежурного по бригаде, что на БПК «Адмирал Юмашев» случилось ЧП. Произошло убийство, в котором замешан Бирченко, а на борту корабля уже работают все управления флота, военная прокуратура, следователи и ожидается приезд Командующего флотом.
