2 431 из них не было доведено до суда — в большинстве случаев из-за истечения сроков давности. В 1998 г. на стадии расследования находилось еще 130 уголовных дел по подозрению в шпионаже в пользу МГБ ГДР.
Но контрразведке ФРГ было гораздо труднее выявлять агентуру Разведуправления Министерства национальной обороны ГДР. Поскольку последний министр обороны ГДР Райнер Эп-пельман, в прошлом священник и известный диссидент, приказал уничтожить несколько тонн секретных документов.
В течение трех лет, начиная с 3 октября 1990 г., в ФРГ производились многочисленные аресты чиновников разного ранга: «Масштабы инфильтрации (агентов разведслужбы ГДР — О.Х.), — подчеркивал Джон Келер, — превзошли все самые худшие ожидания. Стало ясно, что этой язвой поражено все правительство, как и все политические партии, промышленность, банки, церковь и СМИ. Щупальца «Штази» проникли даже в БНД, БФФ (контрразведка — Федеральное ведомство по охране конституции), МАД (военная разведка)».
Одному из агентов «Штази», проработавшему на МГБ ГДР 17 лет, было даже поручено готовить ежедневную разведывательную сводку для канцлера Коля. Стоит ли говорить, насколько этот факт парализовывал деятельность не только БНД, но и всей системы спецслужб НАТО?
По современным оценкам, в целом на разведку ГДР работало более 20 тысяч западных немцев, которые никогда не попадали в поле зрения контрразведки, что свидетельствует как о высочайшем профессионализме сотрудников МГБ ГДР, так и о том, что его «разведчики мира» внесли значительный вклад в развитие процесса укрепления стабильности в Европе.
Помимо указанного факта наличия массовой агентурной сети МГБ ГДР в важнейших секторах западно-германского государства, что объективно свидетельствует о низкой эффективности деятельности его контрразведки, еще одним провалом БФФ явился арест в 1989 г. Клауса Курона (псевдоним «Штерн»), начальника 4 отдела этого ведомства, курировавшего работу с двойниками — агентами МГБ ГДР, решившими по тем или иным причинам работать на западные спецслужбы. 7 февраля 1992 г. он был приговорен к 12 годам заключения. Объявляя приговор, судья заявил, что из-за Курона деятельность контрразведки ФРГ была почти полностью парализована.
Джон Келер писал, что во все 11 земельных управления БФФ были инфильтрированы агенты МГБ ГДР.
Еще одним опасным «кротом» в ФРГ оказался полковник Иоахим Краузе, занимавший пост начальника штаба МАД, и 18 лет сотрудничавший со «Штази». В силу своего служебного положения, Краузе передавал МГБ ГДР информацию о сотрудничестве МАД с резидентурой ЦРУ в ФРГ.
В 1988 г. Краузе скончался от рака. Его похороны посетили многие высокопоставленные сотрудники различных западно-германских спецслужб, а также глава боннской резидентуры ЦРУ.
Обнаружение позднее факта работы Краузе на «Штази» вызвало, по словам Келера, шок в администрации канцлера, министерствах обороны и внутренних дел, генеральной прокуратуре.
Еще одним ценным «разведчиком мира» в БНД являлась доктор политических наук Габриэла Гаст, сотрудничавшая со «Штази» с 1973 г. Именно она готовила разведсводки для канцлера Коля.
Учитывая бескорыстный — исходя из идеологических соображений, — характер ее работы на ГДР, в декабре 1991 г. Гаст была приговорена к 6 годам и 9 месяцам тюремного заключения.
С 1972 г. с Главным управлением «А» МГБ сотрудничал Альфред Шпулер, пришедший к выводу, что интенсивная ремилитаризация Западной Германии угрожает миру. За свой бескорыстный и опасный труд он был награжден правительством ГДР медалью «За заслуги перед отечеством» второй и первой степени. Так же как и Гаст, он был выдан одним из перебежчиков из «Штази» (Г. Бушем), искавшим прибежища на Западе, в октябре 1989 г.
Можно легко себе представить шок боннского руководства, когда оно узнало, что 24 года на МГБ ГДР работал А. Даме, директор Федеральной пограничной службы ФРГ.
С 1963 года, как стало известно из ряда судебных процессов середины 90-х годов в ФРГ, ряд агентов МГБ был внедрен в штаб-квартиру НАТО, что делало ее деятельность «прозрачной» для разведок ГДР и СССР.
Как отмечал на суде по делу одного из этих «разведчиков мира» генеральный прокурор ФРГ, благодаря деятельности агентов «Штази» в НАТО, командование Варшавского договора «имело своевременную и надежную информацию о планах этой организации, что давало возможность правильно оценивать военный потенциал его членов и воспользоваться этой оценкой в кризисных ситуациях».
Наиболее выдающимся разведчиком «Штази» в структурах НАТО считается «Топаз» — Райнер Рупп, отобранный для работы в штаб-квартире НАТО из более чем 70 соискателей этой вакансии. На Западе его называют «супершпионом Варшавского договора». И хотя сотручничавший со «Штази» с 1968 г. Рупп только через девять лет стал сотрудником штаб-квартиры НАТО, информация об этой организации поступала от него и ранее.
Высокий пост позволил «Топазу» постоянно обновлять главный оперативный документ НАТО — «Обзор армий и системы обороны Организации Варшавского договора», на основании которого велось военное планирование в НАТО, а тем самым знать как ошибки в информационном обеспечении военного командования западного альянса, так и обеспечивать его стратегическое дезинформирование.
В 1990 г. Рупп понял, что находится в поле зрения контрразведки ФРГ, но не покинул свою семью. Не смотря на то, что об утечке информации из штаб-квартиры НАТО свидетельствовал перебежчик из «Штази» Г.Буш, БФФ потребовались годы, чтобы арестовать «Топаза» в июле 1993 г. Райнер Рупп отбыл в заключении 7 из 12 лет, к которым его приговорил суд, и в настоящее время выступает в печати как известный экономист и аналитик.
Следователь, занимавшийся расследованием деятельности Руппа заявил, что его работа на «Штази» «могла обернуться для НАТО проигрышем в войне».
Частично расшифрованные архивы «Штази» позволили выглядевшей далеко не лучшим образом в этой истории контрразведке ФРГ «отыграться» на политиках. Так, например, она заявила, что в течение 14 лет на ГДР работал депутат бундестага Вильям Борм, правда, умерший в 1987 г., и являвшийся одним из крупнейших «агентов влияния» ГДР на политическом уровне.
Как подчеркивали уже упоминавшиеся нами Н.Полмер и Т.Аллен, «если оценивать противостояние разведок ФРГ и ГДР в годы «холодной войны», придется признать, что последняя вышла победительницей»[3].
После прихода к власти в Бонне правительства ХДП/ХДС в середине 70-х годов, разведывательная деятельность БНД против ГДР значительно активизировалась; органы МГБ ежегодно арестовывали более десятка агентов иностранных спецслужб.
Ограничившись приведенными примерами, расскажем о заключительных страницах истории «Штази», и попытаемся дать ему ретроспективную оценку.
Можно считать, что история «Штази» официально закончилась 31 мая 1990 г., когда действовавшим за рубежом агентам был передан сигнал прекращения разведывательной деятельности. 25 мая аналогичную команду своим агентам передала и военная разведка Национальной народной армии ГДР.
Для сравнения отметим, что согласно официально объявленным данным, на территории ГДР на 1 августа того же 1990 года действовали 250 агентов ЦРУ и РУМО США и 4 тысячи агентов БНД.
Разумеется, неудачи и провалы были и у МГБ ГДР, также как неизбежны они и у любой другой спецслужбы мира. Западно-германские и американские разведки также активно пытались склонять к предательству и шпионажу граждан ГДР на протяжении всех 50 лет ее существования. И порой им это удавалось.
Так, в 1962 г. был арестован начальник отдела Центрального управления статистики при Совете министров ГДР, более 10 лет сотрудничавший с западно-германской разведкой.
В 1984 г. был разоблачен и арестован за шпионаж В. Райф, статс-секретарь министерства иностранных дел ГДР.
В 80-е годы контрразведка ГДР ежегодно арестовывала от 30 до 50 агентов иностранных разведок, и только в 1985–1989 гг. были выявлены 11 из них.
В то же время, как отмечал доктор исторических наук И.Н. Кузьмин, одно время возглавлявший аналитический отдел Представительства КГБ в ГДР, в самой республике роль МГБ была несколько гипертрофирована, что проявлялось в тотальном контроле за течением социальных процессов, подчас доходившем до параноидального «поиска ведьм», якобы виновных в неудачах, и преследовании за критику имевшихся недостатков, что только множило число «диссидентов» и противников социалистического строя.
Ряд сотрудников МГБ в 1989–1990 годы перебежал на Запад. Но подавляющее большинство их коллег продемонстрировали высокое чувство долга и профессиональной этики, отказываясь назвать следователям прокуратуры ФРГ имена лиц, сотрудничавших с разведслужбой ГДР.
В этой связи нельзя не коснуться еще одного факта, напрямую связанного с историей восточногерманской спецслужбы.
