Но это теперь казалось не столь важным. Нарастали куда более значительные события. В сентябре Коминтерн дал команду на начало революции в Болгарии. Но шансы здесь уже были упущены. Правые, пришедшие к власти в Софии, были куда более серьезными противниками, чем правительство Стамболийского. Они успели сорганизоваться, подготовиться. И вспыхнувшее восстание разгромили без особого труда. Полным ходом продолжалась раскачка в Польше. 12 октября мощный взрыв разнес склады боеприпасов и военного имущества в Варшавской цитадели. Он был такой силы, что роту солдат, стоявших на плацу за полкилометра от крепости, подняло в воздух и выбросило в Вислу. Пострадали сотни людей. Осуществил операцию Казимир Баранский, числившийся вторым секретарем полпредства в Варшаве. Вскоре польские власти его вычислили, но он обладал дипломатической неприкосновенностью и был лишь объявлен персоной нон грата [12]. Другим предводителям террористов, Багинскому и Вечоркевичу, так легко отделаться не удалось. После ареста их договорились обменять на польских граждан, содержавшихся в советских тюрьмах. Но конвоиры, возмущенные тем, что убийцы мирного населения уйдут безнаказанными, прикончили их по дороге к границе.
Однако по мере приближения назначенной даты революции усиливалась и общая неразбериха. Возникали все более крупные накладки. Хотя подготовка восстания считалась строжайшей тайной, при таком размахе секреты просачивались наружу. Германское правительство обеспокоилось, узнав о переговорах Коппа с поляками, направило запросы в Москву. Посол в России Брокдорф-Ранцау требовал от Чичерина немедленно убрать из Германии Радека, угрожая разрывом дипломатических отношений. Встревожились и державы Антанты. Англия начала дипломатические демарши против СССР. Французская контрразведка принялась оказывать помощь Берлину, снабжая его информацией из своих источников. Приводились в готовность французские войска у немецких границ.
Еще одна накладка вышла с самой компартией Германии. Там шли распри между так называемой «группой Брандлера» — она представляла официальное руководство, и группой «Маслова — Рут Фишер», державшейся особняком от Коминтерна. В преддверии решающих событий конфликт требовалось срочно преодолеть. Лидерам второй группировки угрожали, что Уншлихт их ликвидирует, предлагали взять отступного и уехать за границу. Они оказались «идейными», не соглашались. Но попутно выяснилось, что вообще руководство германской компартии на роль «боевого штаба» не годится, уровень ее практической работы оставляет желать много лучшего. Было признано, что «компартия не подготовлена к быстрым и решительным действиям» [7]. И из ЦК компартии Германии штаб революции переместился в советское полпредство — на аппарат дипломатов легли теперь и закупка оружия, и его транспортировка, и оргработа.
Однако произошел вдруг прокол и с финансами. Изрядная часть огромных сумм, которые поступали на нужды революции, испарилась в результате безудержной германской инфляции… Впрочем, на самом-то деле ситуация обстояла гораздо проще. Эмиссар Коминтерна Рейх проворовался, только и всего. Свалил все на инфляцию: дескать, не все удается обратить в твердую валюту, нет возможностей. И греб в свой карман, переводя на тайные счета.
Усугубляли путаницу директивы и инструкции из Москвы, от разных организаций, из разных инстанций, противоречивые, а то и взаимоисключающие. Начались инспирированные Коминтерном волнения в Литве и Эстонии, но поддержки не получили и были подавлены властями. А в начале ноября произошло мощное восстание в Кракове, вылившееся в баррикадные бои. Мятежники разбили уланский полк, разоружили краковский гарнизон. В советское полпредство в Варшаве полетели приказы Троцкого и Уншлихта немедленно взять руководство восстанием на себя, создавать отряды красной гвардии и начинать польскую революцию. Но в эти же самые дни, 5–8 ноября 1923 г., польская компартия устроила забастовку железнодорожников! И эмиссары из Варшавы не могли попасть в Краков. Прибыли туда уже слишком поздно, депутаты Сейма успели уговорить восставших разоружиться.
А когда этими событиями бурлила Польша, когда в Германии отряды боевиков заряжали винтовки и револьверы, в Кремле собралось Политбюро. Обсудило картину разнобоя и неразберихи. И констатировало, что «революционная волна» спадает, подготовку закончить не успели. Что англичане и французы явно намереваются вмешаться. А значит, шансов на успех нет. Троцкий бесился, рвал и метал. Доказывал, что надо отдать приказ на восстание, и все само пойдет как надо. Но Сталин, Зиновьев, Каменев выступили против. Лев Давидович набросился на них, упрекал, что они затянули подготовку, а в последний момент просто струсили. Ему в ответ выставили обвинение, что он «переоценил» революционную ситуацию в Германии. И большинством голосов Политбюро постановило отложить восстание до лучших времен [7].
Решение принималось в последний момент, при общей путанице даже команда «отбоя» прошла неорганизованно. В некоторых местах ее не получили и восстания все же начались. Баррикадные бои шли в Гамбурге, «советские правительства» образовались в Саксонии и Тюрингии. В Лейпциге возникла даже ЧК во главе с Крыловым. А в Мюнхене поднял «пивной путч» Гитлер. Совпадение по времени (9 ноября) было, конечно, не случайным. Ведь и Радек упоминал об опоре не только на коммунистов, но и на «националистов». Так что первое открытое выступление будущего фюрера произошло по сути в союзе с Троцким. Но мятежи в Германии не стали всеобщими, вспыхнули отдельными очагами, и части рейхсвера под командованием фон Секта и Меркера сумели быстро подавить их.
Что же случилось? Почему столь масштабная и дорогая кампания завершилась жалким «фальстартом»? Но сперва коснемся еще одной загадки. Троцкий всегда горячо отстаивал свою идею «перманентной революции», которая, загоревшись в одной стране, должна, подобно пожару, перекидываться в другие. Утверждал, как и Ленин, что в одном государстве социализм долго просуществовать не сможет, империалистическое окружение рано или поздно его раздавит. Но в предшествующих попытках экспорта революции действовал вяло и двойственно. По сути лишь отрабатывая заказ своих покровителей из «мировой закулисы».
А вот в 1923 г. Троцкий и впрямь ухватывается за подготовку общеевропейского взрыва, проявляет колоссальную энергию и заинтересованность, даже требует, чтобы для руководства революцией в Германию направили его самого. Почему? Ответ напрашивается. Потому что с политической арены сошел Ленин. Троцкий теперь действовал в своих личных интересах, без конкурентов. Вопрос о власти при этом решился бы просто «попутно», автоматически, Сталин в ту пору для деятельности на международной арене явно не годился. Но, используя ресурсы России, получив неограниченную власть, Троцкий и в европейской революции мог действовать на себя, а не на хозяев! Лавры «нового Бонапарта», президента «Соединенных Штатов Европы» выглядели реальными!
Такой поворот не устраивал не только Сталина и его сторонников. Другим советским лидерам он тоже не мог понравиться. Не могла им понравиться и перспектива «бросить на карту все» в европейской войне. Стоило ли ради амбиций Троцкого рисковать собственным высоким положением, обретенной властью и благами?… Но мало того, в данном случае инициатива Троцкого шла вразрез и с планами «мировой закулисы»! Революции в Германии и Австро-Венгрии требовались ей в 1918 г. А в 1923 г. воротилам мирового бизнеса это было совершенно не нужно. Например, Барух, Кун, Лоеб, Мортимер Шифф, Отто Кан, Пол Варбург в данное время деятельно занялись «возрождением европейской экономики». И кризис в Германии они тоже использовали. Но не для революций, а для внедрения американского капитала. Принялись оказывать немцам «помощь» по «плану Дауэса», а их партнерами стали германские Варбурги. И тут вдруг на богатое и выгодное поле деятельности, которое они готовятся «осваивать», намеревается ворваться Троцкий с бандами головорезов, чтобы превратить это поле в хаос и властвовать самому! Льва Давидовича занесло. Он вышел из-под контроля и попытался перейти дорожку своим могущественным покровителям. А у них были и другие эмиссары в Советской России. И планы Троцкого неожиданно для него самого забуксовали. Посыпались, как карточный домик…
В Коминтерне всю вину за провал операции свалили на «группу Брандлера», объявили ее «правой» и исключили из компартии Германии. И решено было делать отныне ставку на «группу Маслова — Рут Фишер» (которая впоследствии стала ядром троцкистской компартии Германии). Руководитель берлинской резидентуры Яков Самуилович Рейх, сумевший в рекордные сроки «испарить» в неизвестных направлениях колоссальные суммы, был отозван в Москву. По его делу началось расследование. Но за него горячо вступились Зиновьев, Радек, Крупская. И Рейх не только не понес уголовного наказания, но выкрутился даже без партийных взысканий. После чего под первым же благовидным предлогом выехал за границу и сбежал в США, где зажил очень богатым человеком [7].
