Тогда, в 18 веке, все случилось точно так же. Царь Петр I на угрозы англичан не отреагировал, видимо, окончательно осознав, что это за «союзники», и русские суда принялись высаживать десанты на шведскую территорию, захватывать торговые корабли, которые везли товары в Швецию. Не то чтобы молодой русский флот был сильнее английского. Нет. Но Балтика — море своеобразное, там много заливов и шхер — небольших архипелагов из скалистых островков с узкими и мелководными проливами. И дело в том, что русские плавали по шхерам на гребных судах. Англичане на фрегатах туда пройти не могли. Русские в очередной раз в истории обратили свою слабость в силу. По шхерам гребной русский флот мог спокойно пройти от Кронштадта до Стокгольма, и только в четырех пунктах английские парусные корабли могли перехватить русские суда. Но не перехватили. И в июле 1719 года русский флот под командованием адмирала Апраксина высадил несколько десантов на шведскую территорию.
Русские войска атаковали окрестности Стокгольма, уничтожили город Норрчепинг и несколько чугунолитейных заводов в его окрестностях. Вдоль северного берега Швеции шел другой отряд генерал-майора Ласси. Он высаживал десанты в прибрежных городах, тоже уничтожая литейные заводы. 29 августа 1719 года Англия и Швеция подписали предварительный мирный договор. По одному из пунктов договора англичане обязались предоставить помощь в борьбе с Россией. И Лондон даже без договора не собирался сидеть и ждать, пока русские победят шведов. В Польше и Пруссии британские дипломаты вели активные переговоры, пытаясь спровоцировать новую войну против России. Однако они закончились провалом — все уже начали понимать, что победить Россию не получится, и даже безболезненно поучаствовать в войне с ней тоже будет невозможно.
А русский флот в очередной раз устроил рейд по шведскому побережью, и 27 июля 1720 года, когда шведы вышли в море, чтобы разгромить русскую эскадру, в сражении при Гренгаме русские вновь доказали противникам, что смекалка, отвага и ловкость важнее технологий. И то, что часто воспринимается как русская слабость, на самом деле легко превращается в силу. Шведский отряд вышел в море под прикрытием английского отряда. У шведов было подавляющее превосходство в вооружении. Только на одном линейном корабле было 52 пушки, столько же, сколько у русских всего, на 61 скампавее. Скампавея — это парусно-гребное судно, в длину 30 метров, в ширину 5, осадка около метра. На борт скампавея могла принимать до 150 солдат. Так вот когда шведский отряд — один линкор и четыре фрегата — атаковал русских, те сделали вид, что отступают, заманили корабли противника в узкий пролив, где шведы не смогли маневрировать, а при попытке развернуться все четыре фрегата сели на мель. В ходе четырехчасового боя фрегаты были взяты на абордаж. 43 русские скампавеи были так сильно повреждены, что их решили не восстанавливать, а сжечь прямо на месте боя. Но потеря была невелика — русским ведь достались четыре фрегата, на которых в совокупности было установлено 104 орудия. Вся эта баталия разворачивалась на глазах англичан и произвела на них серьезное впечатление. Гребной флот оказался грозным противником, а главное — мощные британские суда были против него беспомощны, во всяком случае, на Балтике.
Гребная галера скампавея
Надавить на Петра экономически Лондон не мог, потому что зависел от поставок русских товаров — леса, смолы и пеньки. И не ввязываясь в войну на суше, ослабить Россию Англия не могла никак. Поскольку воевать не хотелось, англичане ушли с Балтики и вмешиваться в ход Северной войны перестали. Этот раунд остался за Россией. 30 августа 1721 года был подписан Ништадтский мирный договор, русские закрепились на Балтике, страна, которая еще чуть больше ста лет назад была на грани полного распада и едва не стала колонией Англии, показала Европе, что теперь без учета ее мнения никакие европейские дела решаться не будут.
И весь 18 век в Лондоне с ужасом и тревогой наблюдали за усилением Русского государства. За тем, как Российская империя вмешивается то в одну, то в другую войну на континенте, за тем, как правительства государств, из тех, что еще вчера смеялись над «русскими варварами», теперь просят русских о союзе, поддержке, защите. За тем, как русские начинают чувствовать свою подлинную силу и верить в себя. Например, в 1733 году, после смерти Августа II разгорелась политическая борьба за польский престол между Саксонией, Пруссией и Россией и Францией. Все пытались поставить своего кандидата, мнение поляков уже мало кого интересовало. Императрица Анна Иоанновна отправила в Польшу экспедиционный корпус фельдмаршала Бурхарда Кристофа Миниха, чтобы тот поставил на престол прорусского кандидата саксонского курфюрста Августа. Французский король отправил отряд военных и десантных кораблей с экспедиционным корпусом в порт Данциг, чтобы силой посадить на престол Станислава Лещинского. Рассказывают, что русский командующий, узнав о высадке французов, сказал своим подчиненным со злой иронией: «Благодарю Бога. Россия нуждается в руках для извлечения руд». В итоге все вышло так, как хотели русские, французы ушли несолоно хлебавши, а 25 декабря 1734 года в Кракове состоялась коронация Августа III.
Практически тут же Людовик XV объявил войну австрийскому императору Карлу VI. Францию поддержали Испания и Сардинское королевство. Французы двинулись в Германию, заняли Лотарингию, овладели Келем и Филипсбургом.
Вена попросила Петербург о помощи, и в июле 1735 года двенадцатитысячная русская армия появилась на Рейне, практически в центре Европы. И даже разгром французов Лондон не обрадовал, потому что Россия становилась слишком важным игроком.
Уже при императрице Елизавете Петровне англичане попытались изменить расстановку сил на южных рубежах Российской империи. Они предложили персам построить на Каспийском море военный флот, персидский шах Надир с радостью согласился получить корабли «европейского маниру». Англичане — история сохранила имя одного из них, некий Элтон — построили персам два судна, что крайне возмутило императрицу Елизавету Петровну. Как писал историк Сергей Соловьев, 24 апреля 1746 года «при докладе об иностранных делах она рассуждала, что английские купцы действуют в Персии так, что для России могут быть от этого дурные следствия, что они там уже построили два корабля и еще строить хотят, а для России было бы очень вредно, если бы у персиян заведен был флот. Англичанам позволено торговать с Персиею через Россию; но от этой торговли велика прибыль только англичанам, а здешней империи, особенно купцам и фабрикантам, помешательство и убытки происходят; очень жаль, что такое позволение дано, и всеми мерами надобно эту английскую торговлю прекратить. Канцлер [А. П. Бестужев] отвечал, что такие известия и в коллегии Иностранных дел получены, что один военный корабль в Персии построен, а другой заложен и что в этом один из англичан, недобрый человек, именем Элтон, упражняется, а беглые из России разбойники помогают; от коллегии Английскому двору сделаны представления, чтоб этот Элтон вызван был из Персии, и объявлено, что если он вызван не будет, то и торговля англичан с Персией вся пресечена будет. От английской компании к этому Элтону писано, чтоб выехал из Персии, за что обещана ему погодная пенсия по смерть до 2000 рублей; но он, несмотря на то, оттуда не едет, а иначе поступить с ним Английскому двору нельзя, ибо известно, что английский народ вольный»[22].
Вообще со времен царя Алексея Михайловича негласно считалось, что, кроме русских, никто своего флота на Каспии иметь не может. Точнее сказать, Россия просто не допускала подобного. Туркменские пираты, которые занимались грабежом и работорговлей, нападая на русских и персидских моряков, флотом считаться, конечно, не могут. Торговые корабли, правда неплохо вооруженные, были на Каспии у англичан, и в качестве наказания Елизавета Петровна распорядилась задержать английские суда в Астрахани, и им предложили отныне возить свои товары в Персию на русских кораблях. Императрица тогда высказалась вполне определенно: «…так как эта коммерция для здешней империи не только не полезна, но и опасна быть видится, то о поправлении этого дела надобно прилагать старания, а лучше эту коммерцию отклонить и вовсе прекратить».
В августе 1746 года на Каспии появился первый персидский военный корабль. В Петербурге стали разрабатывать план ответных действий, тем более что заговорщиками был убит Надир-шах. И тайный совет решил «воспользоваться смутою в Персии и смертью шаха для искоренения корабельного строения, заведенного Элтоном: для этого предписать находящемуся в Гиляни резидентом Черкасову подкупить из бунтовщиков или других персиян, чтоб сожгли все корабли, построенные или еще строящиеся, сжечь также заведенное там адмиралтейство, анбары, парусные и прочие фабрики и инструменты, что можно будет, то бы все сожгли, а иное разорили б до основания, к чему хотя несколько их разных людей уговорить, чтоб они это сожжение как можно скорее сделали, и за то им хотя бы и знатную сумму из казенных денег выдать. Равномерно и о том стараться, чтоб заводчика этого корабельного строения Элтона оттуда достать, или уговорить, или тайно схватить, или у персиян за деньги выпросить и немедленно в Астрахань отослать».
