Выполняя это ответственное боевое задание, каждый разведчик вел борьбу на оккупированной территории более трех с половиной месяцев. Партизаны Тахтамукайского района осуществляли боевые операции не только в нашем районе, но и в Северском, Горяче — Ключевском. В свою очередь партизаны — подпольщики города Краснодара проводили свою деятельность в хуторах Яблоновский (ныне поселок), Энем (ныне поселок), по дороге Краснодар — Афипский.
Группа партизан из отряда «Овод» Северского района в ночь с 24 на 25 сентября 1942 года проникла в аул Афипсип, сожгла фураж, предназначенный для конницы и около семи тысяч пудов семян подсолнечника, подготовленного для вывоза в Германию. Возвращаясь на базу, партизаны встретили штабной автобус, обстреляли его и пустили под откос вместе с убитыми гитлеровцами.
Листовки, запечатанные в поллитровых бутылках, брошенные партизанами отряда «Овод» Северского района в реку Убин, которая впадает в реку Афипс, попадали в аулы Афипсип и Повобжегокай, расположенные на берегу Афипса. Подпольщики при удобном случае вылавливали их и использовали в работе среди населения. Местные жители тоже вылавливали эти бутылки, прочитав их содержимое, становились в курсе происходящих событий в стране, на фронте рассказывали о них родным и близким.
Многие подпольщики были оставлены для работы в тылу фашистских оккупантов. Они проводили работу среди населения. Разъясняли людям как вести себя в условиях оккупационного режима, о том, что нужно сплоченно проводить саботаж, никакой поддержки «незваным гостям», вре — ДиГь им кто чем Может, не давать им отправлять продукты питания и животных на фронт и в Германию. Всем жителям района предлагали скрывать юношей и девушек у своих родственников, в других аулах, не давать фашистам вывозить их в свою страну и в страны союзников. На след некоторых подпольщиков фашистам удавалось выйти. Им удалось арестовать Хасана Берзегова — бывшего заведующего Райфо, Ивана Колесника — работника милиции, Мурата Мезужока — работника милиции и др. Они мужественно держались на допросах, несмотря на зверские пытки и издевательства. Были стойкими патриотами. К ним в гестапо поздно вечером тайно приходили жители аула, чтобы через знакомых полицаев передать принесенные продукты. Вот что рассказывал Мос Миш, житель аула Тахтамукай: «Мне передали, что в камере заключенных содержится Хасан Берзегов, который до войны приходил к нам домой. Очень обаятельный, справедливый человек. Безгранично любил свою страну, свой народ. Решил проведать его. Дома приготовили кукурузную кашу. Переложили ее в эмалированное ведро, налили туда молока, смешали. Взял для передачи и резаный табак. Это было то самое лучшее, что можно было сделать в условиях оккупации. Взял ведро и понес в место содержания заключенных. Там дежурил один работник жандармерии, которого я стал умолять, чтобы он передал ведро с кашей Хасану Берзегову. Дежурный грубо сказал, что твой Берзегов — партизан и ему ни в коем случае нельзя ничего передавать. В ответ я ему сказал, что Берзегов не только мой, а он — наш. Дежурный прогнал меня… Через два часа я опять пошел туда с ведром и с табаком. Дежурил уже другой. Когда я его попросил, то было видно, что он трусит, но сказал, что он посадит меня в камеру и будет держать там, пока не освободится ведро… Он завел меня в камеру. Было темно. Я поздоровался, поставил ведро перед заключенными. Они по очереди мешали кашу с молоком, поднимали ведро и пили прямо из него. Беседовали со мной. Я старался успокаивать их… А они не пали духом, держались стойко, не было у них ни капельки трусости. Хасан Берзегов сказал: «Таких как он — миллионы. Фашисты не смогут всех перестрелять. И на нашей улице будет праздник… Оккупантов ждет смерть!» Через несколько дней Хасана Берзегова, Ивана Колесникова, Мурата Мезужока рас стреляли Они перезахоронены после освобождения района в братской могиле аула Тахтамукай.
Большую активность в борьбе против фашистов проявили братья Байзет и Хамзет Беджаше, Г у чип с Чухо. Они были школьниками, жили в ауле Шенджий. В первые же дни оккупации района гитлеровскими войсками братья решили везде и всюду вредить немцам. В лесу, в районе Шенджия они втроем в двух местах перерезали телефонный кабель. В это время по телефону разговаривал командующий войсками фашистской Германии с командирами своих вооруженных сил в районе Горячего Ключа. Срочно прибыли вооруженные фашисты в двух машинах с собаками в район происшествия. Юных патриотов поймали, избили, потом привязали к машине теми большими кусками, вырезанными из телефонного кабеля, и привезли в сельское правление. Их намеревались публично расстрелять. Во дворе сельского правления оказалось много людей. Среди них были и местные жители, и особенно много фашистов. Увидев большое скопление фашистов, пролетевшие низко самолеты стали кружить над аулом. Из всех видов оружия вражеские самолеты и офицеры открыли огонь по самолетам. Тогда самолеты опустились еще ниже и стали бросать бомбы, гранаты и открыли ответный огонь. Погибло немало оккупантов, а часть разбежались и попрятались. В этой суматохе и неразберихе, как рассказывали очевидцы из аула Шенджий, местные жители увели и спрятали мальчиков. Юные патриоты не только не прекратили борьбу, а наоборот, усилили ее. Они часто стали ходить по дорогам Шенджий — Тахтамукай — Энем — Новобжегокай и Шенджий — Тахтамукай — Яблоновский— «Новая Адыгея». Они рассказывали людям, что фронт от нашего района находится менее, чем 40 км. Советские войска остановили фашистскую армию недалеко, за станицей Смоленской Северского района. Они сами были в станице Смоленской, узнали об этом от местных жителей и убедились воочию. Патриоты убеждали людей в том, что Красная Армия громит гитлеровских захватчиков, недалеко то время, когда она освободит и наш район, весь Северный Кавказ.
Молодые борцы продолжали наносить вред захватчикам. Однажды они увидели табун фашистских лошадей, которые паслись около аула. Они отогнали лошадей в другое место и хозяевам долго пришлось их искать. В конце сентября
1942 года они подожгли подводу, груженную соломой, свер ху которой был пьяный фашист. Позже, в декабре 1942 года немцы на подводах застряли в прязи (по самую ступицу колес) недалеко от речки Бзиюк. Оккупанты отпрягли лошадей, сели на них и ускакали, оставив подводы с автоматами, пулеметами, одеялами и другими упакованными вещами. Байзет и Хамзет Беджаше, Гучипс Чухо взяли замки с пулеметов, магазинные коробки с автоматов, кипы связанных одеял и других вещей и отнесли все в речку Бзиюк, бросив в воду (52). Байзет и Хамзет Беджаше, Гучипс Чухо были не одни в районе, таких патриотов было много.
60–летний Тамух Хатит из аула Натухай пришел в Новобжегокай, рассказал всем пригнанным на работу в колхозный двор о том, что наши войска героически сражаются с фашистами, ведут сейчас упорные бои за освобождение станиц Калужской и Новодмитриевской. «Скоро они освободят все аулы, в том числе и ваш. Не работайте на проклятых захватчиков, расходитесь по домам», — призывал Тамух Хатит. Он был арестован, его обвинили в партизанщине, пригнали в станицу Афипскую (ныне поселок), где находилась комендатура. Расположена она была в частном доме. Хатита привели к старшему из фашистов и доложили, что поймали партизана. Старший приказал вывести его во двор и расстрелять сейчас же. Его повели на расстрел. Русская женщина, в доме которой располагалась комендатура, заметила, что Тамуха ведут на расстрел, вышла во двор, стала перед ним и начала плакать и причитать. Она говорила, что Тамух — муж ее сестры, что у них много детей, что он не партизан и стала просить, чтобы его отпустили… Палачи не расстреляли его, по и не отпустили, а угнали в Германию. Так он остался жив. Но его продали в рабство. Тамуха освободила от рабства Советская Армия и он вернулся домой. Потом он рассказывал, какие неимоверные трудности перенес и какую чашу горя испил за время нахождения в Германии. Женщина, которая ему спасла жизнь, и Тамух Хатит пород нились — стали братом и сестрой. Они посещали друг друга пока были живы.
Нафисет Хатит из аула Тахтамукай проводила подпольную работу в аулах области, переходила из одного населенного пункта в другой, распространяла листовки, рассказывала о положении на советско — германском фронте, призывала всех жителей Адыгеи к тому, чтобы фашисты почувствовали, что они чужеземцы, что нет им места в Адыгее. Она шла туда, где собирались люди. Чувствуя, что она справедлива и выполняет благородное дело, — это придавало ей больше смелости. Но в ауле Джамбечи Красногвардейского района ее схватили гитлеровцы. Нафисет отвезли в Усть — Лабинскую тюрьму. Над ней издевались, ее пытали, избивали до полусмерти и затем казнили (53).
Деятельность партизан и подпольщиков заставляла немецкое командование держать значительное количество своих войск в аулах, хуторах, поселках района, что облегчало положение наших солдат и офицеров на передовой линии обороны. Она заставляла войска противника быть в постоянном страхе и тревоге. Борьба партизан и подпольщиков сплачивала трудящихся района, направляла их на правильный путь в условиях оккупации, помогала им верно ориентироваться в сложившейся обстановке. Она помогала трудящимся понять истинное лицо, цели захватчиков. Люди с презрением и ненавистью относились к поработителям. В местах, где собирались люди, выкрикивали на адыгейском языке: «Смерть немецким оккупантам!». Когда немецкие офицеры спрашивали, что это за призыв, им отвечали, что это приветствие присутствующим.
