Вице-адмирал Михаил Коронатович Бахирев был моряк до мозга костей. Всю свою службу он провел в беспрерывных плаваниях; для него море и флот были все; все его интересы сосредоточились только на них. Но он был не только моряк: был и военачальник «Божией Милостью», что блестяще доказал еще в японскую войну, командуя миноносцем «Смелый», который под его командованием проявлял всегда чудеса храбрости и отваги.
Великая война застала М.К. Бахирева в должности командира крейсера «Рюрик». Блестящие военные дарования быстро выдвинули его в начальники бригады крейсеров, потом – бригады дредноутов и, наконец начальники Минной обороны.
Кто не знал у нас на флоте Михаила Коронатовича, кто его не любил и не относился к нему с глубочайшим уважением! Всегда ровный, спокойный, выдержанный, в минуты опасности никогда не теряющийся и безупречно храбрый, исключительно храбрый. При этом необходимо отметить, что он при такой своей храбрости, прежде чем послать в опасность свои корабли, долго взвешивал и обдумывал, как бы подвергнуть их меньшему риску, и потом все время болел душой, пока они не вернутся обратно.
На вид суровый, молчаливый, но совершенно далекий от какого-либо самомнения, он в кругу офицерской семьи был всегда просто всеми любимый, почитаемый и обаятельный соплаватель. Ему не надо было делать начальнического вида; его и так уважали, и никому даже на ум не пришло бы принять по отношению к нему фамильярный тон.
Адмирал не любил «слов»; он признавал только дело. Катастрофа февральского переворота на него подействовала удручающим образом. Он хотел от всего сразу же совершенно отстраниться, но тяжелое положение, в которое попала Россия после революции, заставило его, верного сына своей Родины, еще остаться на некоторое время, пока не кончится война. Он привел к достойному финалу русский Балтийский флот, доблестно выведя его навстречу сильнейшему врагу, во время боя в Моонзунде.
Потом же, когда война закончилась, он не счел возможным больше оставаться на службе, вышел в отставку и, несмотря на весь риск в то время работы на возрождение прежней Великой России, в особенности в положении столь выдающегося адмирала, как всегда презирая опасность, взял на себя главное руководство подготовлявшимся восстанием на флоте. После неудачи он пал от руки правителей-зверей.
Политики адмирал терпеть не мог и презирал партийных говорунов, губивших страну. Он просто и честно любил Россию, любил всей силой своей самобытной, гордой души, мучился и страдал за нее. Вся красота души М.К. Бахирева сказалась в его словах во время допроса: «Никакой партии я не сочувствую, но люблю Россию», и в ответе на смертный приговор: «Ну что же, над телом вы вольны, но духа моего вы не убьете».
Он был героем и умер, как умирают герои. Его имя никогда не изгладится из истории Русского флота, которому он отдал всю свою душу и жизнь. Это имя – синоним Чести, Веры и Верности, и мы, офицеры Российского императорского флота, всегда будем гордиться нашим незабвенным героем-адмиралом.
В сентябре в заливе с каждым днем становилось все тревожнее и тревожнее. В Ирбенском проливе неприятельские тральщики начали вести упорное траление. По ночам были видны огни и не только в проливе, но и на W от маяка Церель. Это доказывало, что работа ведется не только днем, но и ночью. Очевидно, неприятель, имея сведения о существовании нашей 12-дюймовой батареи, боялся ее обстрела, а потому подготовлял безопасный район для своих кораблей, чтобы ее первым делом уничтожить.
13 сентября погиб, подорвавшись на мине, эскадренный миноносец «Охотник», находившийся в дозоре на Ирбенской позиции. Как только раздался взрыв, команда стремглав бросилась спасаться: разобрала койки, спасательные пояса и стала спускать шлюпки. Вскоре все они были переполнены матросами, из которых никто и не подумал предложить офицерам место. Они же, считая для себя недопустимым просить об этом, остались на миноносце, молча наблюдая за уходившими шлюпками. Миноносец погружался, и скоро вода подступила к палубе, на которой стояли офицеры… С «Охотником» погибли – его командир старший лейтенант В.А. Фок, лейтенант В.К. Панферов и еще два офицера.
Все это время наши летчики беспрестанно доносили о каких-то пароходах в устьях Гросс– и Клейн-Ирбен, а также и о большом количестве мелких тральщиков, систематически работающих вдоль берега.
Неприятельские аэропланы тоже начали проявлять очень живую деятельность, производя непрерывные разведки не только в Ирбенском проливе, но долетая и до Куйваста. Их полеты не ограничивались лишь одной разведкой, и несколько раз они сбрасывали бомбы на нашу 12-дюймовую батарею. Один из таких ночных налетов был для неприятеля очень удачен: бомба попала в погреб для снарядов, который загорелся и почти моментально взлетел на воздух. Не говоря уже об огромной материальной потере для нас, этот взрыв стоил жизни 40 человекам, в том числе доблестным офицерам – капитану 2-го ранга К.В. Ломану и лейтенанту Д.М. Тимофееву.
Таким образом, час от часу положение становилось все более угрожающим. Было ясно, что в ближайшем будущем можно ожидать решительных действий со стороны неприятеля. При нашем внутреннем брожении это создавало особенно нервное и тяжелое настроение.
29 сентября пришло известие, что неприятель под прикрытием морских сил, в состав которых входят и дредноуты, высаживает десант в бухте Таггалахт.
В силу такого известия, все силы Рижского залива получили приказание быть в получасовой готовности.
Опасаясь прорыва неприятеля на Кассарский плес, адмирал Бахирев послал для охраны Соэло-Зунда миноносцы «Генерал Кондратенко» и «Пограничник». Однако было уже поздно: через два часа «Кондратенко» донес, что на плес прорвался неприятельский миноносец, с которым завязался бой. На поддержку была выслана канонерская лодка «Грозящий». Кроме того, было решено при первой же возможности заградить Соэло-Зунд, для чего предназначить плоскодонный заградитель «Припять».
В течение всего дня продолжали поступать сведения об удачной высадке неприятельского десанта. Наши батареи, расположенные в этом районе, оказали противнику очень слабое сопротивление и скоро были сбиты его огнем. Только батарея Сэрро оказала более действенное сопротивление, и ей даже удалось потопить неприятельский миноносец[21].
Почти одновременно другой миноносец подошел к нашей воздушной станции в Паппенгольме и обстрелял ее. Нашим летчикам ничего не оставалось, как перелететь с Эзеля.
Около 4 часов дня «Кондратенко» донес, что на Кассарский плес прорвалось еще несколько миноносцев. Адмирал немедленно выслал на помощь «Изяслава», «Грома», «Забияку», «Самсона» и «Новика», который был свободен, так как начальник дивизии находился в Рогокюле.
Когда отряд подошел к Кассарскому плесу, он увидел, что в NO-й части плеса, курсом SO, идут наши миноносцы, имея головным «Десну» под флагом адмирала Старка, который на ней пришел из Рогокюля, затем – «Кондратенко» и «Пограничник». Сзади была видна сильно отставшая канонерская лодка «Грозящий».
В направлении на SW от наших сил, приблизительно тем же курсом, шли неприятельские миноносцы. В наступавшей темноте было очень трудно определить их количество и тип. Казалось, что они были сравнительно старой постройки.
С темнотой бой прекратился и, оставив два миноносца в дозоре, с остальными начальник дивизии вернулся в Куйваст.
На следующее утро, 30 сентября, с рассветом, на Кассарский плес для разведки вышли: «Новик» (флаг начальника дивизии), «Гром», «Изяслав», «Константин», «Победитель» и «Забияка». Обойдя весь плес, отряд не обнаружил неприятеля, только на горизонте были видны какие-то уродливые силуэты пароходов. Расстояние до них было 60–65 кабельтовых. «Новику» и «Грому» было приказано по ним открыть огонь. По-видимому, снаряды сразу же стали ложиться удачно, так как пароходы, сильно задымив, начали уходить. В это время к ним на помощь из-за мыса вышел крейсер типа «Грауденц» и открыл по «Новику» сильный огонь. «Новику», совсем близко подошедшему на этом курсе к острову Даго, пришлось круто повернуть на Ost и уходить. Неприятельские снаряды ложились очень хорошо: после третьего залпа он начал крыть «Новика» и накрывал все время, пока тот не вышел из пределов огня. Трудно объяснить, почему в него не попало ни одного снаряда, так как, уходя, он даже не вилял, а все время шел прямым курсом, причем снаряды ложились у самого борта.
За «Новиком», в строе фронта, отошли и все остальные миноносцы, став на якорь в некотором расстоянии от пролива.
Во время этих боев молодой командир «Новика» капитан 2-го ранга А.К. Пилкин вел себя так, что его предшественник, М.А. Беренс, мог быть вполне спокоен за боевую честь любимого корабля. Своей выдержкой и присутствием духа А.К. Пилкин невольно подчинял себе весь миноносец. Легко ориентируясь в обстановке, он как бы ловил маневры противника и противопоставлял им должные меры. Его советы сильно помогали адмиралу в руководстве боями.
