Но эта проблема не нуждается в рассмотрении способом, предложенным доктором Серватиусом. Ответ на все эти вопросы довольно прост. Антисемитизм — продукт самых грубых человеческих страстей: жажды власти, мании величия, основанной на ложной теории расового превосходства, и алчности. Судебные процессы в Нюрнберге и Иерусалиме ясно продемонстрировали, что гибель еврея обогащала его гонителей, поправляла материальное положение тех, кто его угнетал, и наполняла карманы его палачей. Нацистские руководители и их последователи не выносили евреев, они питали к ним ненависть и отвращение, но это не мешало им носить их часы, писать их ручкой и украшать себя ювелирными изделиями, изготовленными из золотых зубов тех, кого они преследовали и уничтожали.
Оказалось, что иногда организовывались специальные рейды в еврейские поселения с целью получения добычи. Один из обвиняемых майор Вальдемар Клингельхофер рассказывал, как он путешествовал «из Смоленска в Татарск и Мстиславль для того, чтобы добыть меховые изделия для немецких войск и ликвидировать часть евреев, проживавших в тех местах». Когда его спросили, раздевали ли людей, захваченных и казненных во время этой поездки, он ответил: «Нет, одежду не забирали. Поездка была организована с целью конфискации меховых изделий».
В документе, подготовленном штабом эйнзатцгруппы D в феврале 1942 г., упоминается о «конфискации» часов во время казней. Часть серебряных и золотых часов была отправлена в Берлин, часть часов была передана командованию вермахта (для рядового состава). Оставшиеся часы «за символическую цену» были проданы членам эйнзатцгрупп или даже переданы безвозмездно (все зависело от обстоятельств). В рапорте также упоминается, что часть захваченных денег была потрачена на «повседневные нужды» (например, выплату зарплаты и т. д.). Итак, палачи оплачивали свои услуги из денег, взятых у ограбленных и убитых жертв. Помимо прочего, эйнзатцгруппы продемонстрировали патриотизм и трогательную заботу о семьях проживавших на юге России этнических немцев, предоставив в их распоряжение дома, мебель, детские кроватки и другое имущество, отобранное у евреев.
По-видимому не желая отставать от коллег из эйнзатцгруппы D, 7 октября 1941 г. эйнзатцгруппа С отрапортовала, что проблему чрезмерной скученности в жилых домах в Киеве удалось частично преодолеть после того, как «после казни приблизительно 35 тысяч евреев освободились соответствующие жилые площади». (Имеется в виду Бабий Яр, где немцы организовали расстрелы (в основном руками украинских полицаев) свыше 100 тысяч человек, из них 35 тысяч евреев. — Ред.)
После того как в городе был назначен совет старейшин, он получил указание составить подробный список всего имущества евреев, наверное, для того, чтобы грабители не теряли времени на расспросы при «сборе урожая», прежде чем отправиться на новую «жатву». Имея на руках такие списки, офицеры эйнзатцгрупп могли, как граблями, собрать все еврейское имущество. Теперь им не нужно было специально его искать.
Нацистские вожди хорошо знали Эйхмана не только как мастера эффективных массовых убийств, но и как специалиста по работе такими «граблями». Когда непосредственный начальник писал представление на присвоение Эйхману звания оберштурмбаннфюрера (подполковника) СС, он писал о нем так: «Я предлагаю повысить этого офицера в звании, поскольку хорошо осведомлен об исключительных служебных успехах Эйхмана в освобождении от евреев территории Австрии в период его деятельности на посту центрального управления по эмиграции евреев. Благодаря работе Эйхмана в германский рейх поступило огромное количество имущества».
Иногда Эйхман пользовался собственностью евреев в личных интересах.
В Австрии он подарил одной из своих возлюбленных ферму, которую отнял у еврейских владельцев.
Свидетельские показания открывали широкий кровавый след бесконечных казней. Почти всегда палачи пытались отвозить свои жертвы в безлюдную лесистую местность, где только деревья и неразумные звери могли быть свидетелями того, что происходило.
Иногда только горные вершины передавали эхо винтовочных выстрелов, которые обрывали жизнь людей. Бывали случаи, когда казни осуществлялись на берегу реки, озера или морского залива, воды которых окрашивались кровью жертв. Часто подмостками кровавой драмы, которую мог поставить лишь продюсер с воспаленным мозгом, служили целые селения, от которых потом оставались лишь пылающие факелы пожаров.
То, что не по силам было придумать никакому драматургу, планировали и исполняли командиры эйнзатцгрупп, а потом увековечивали свои произведения в документах, «способных бросить вызов времени». Поэтому теперь никому не приходится раздумывать о том, как был убит 1 миллион человек. (Одновременно с зондеркомандами действовали карательные части, мстившие за действия партизан. Только в Белоруссии было истреблено до 3 миллионов человек — каждый третий белорус — в основном за поддержку партизан. Всего же на временно оккупированных территориях СССР было преднамеренно истреблено свыше 7 миллионов человек. Еще несколько миллионов преждевременно умерли — от недоедания, болезней. — Ред.) Способы убийств стали широко известны. Как и все «подвиги» нацистского режима, и эти зловещие свершения подробно задокументированы. Дела нацистов были темными, но те, кто шел по их следам, никогда не испытывали недостатка в источниках света в виде документов, устных заявлений и откровенных признаний, что освещали все надписи в написанной нацистами книге злодейств.
Одной из тем, которая хорошо освещалась в рапортах эйнзатцгрупп, была трогательная забота их командования о расстрельных командах. В некоторых документах описывается, как командиры позволяли делать перерывы в стрельбе через каждые несколько минут, чтобы утомившиеся исполнители могли выкурить по сигарете и, когда уляжется пороховой дым, спокойно вдыхать аромат табака, смешанный со свежей кровью.
В других отчетах говорится о том, как некоторые солдаты не любили очищать землю, если тела убитых не падали прямо в предназначенную для них яму.
Поэтому был изобретен способ избавить их от дополнительного труда. Узников подводили к могиле еще живыми. Один из очевидцев из числа эсэсовцев пояснял: «Казнь осуществлялась выстрелом в шею. Тела хоронили в больших противотанковых рвах. Приговоренные к смерти уже стояли над ямой на коленях. Едва успевали расстрелять одну группу, как подходила следующая, которую сбрасывали прямо на тела только что убитых».
Насколько совершенно была отработана процедура казни, можно увидеть из рапорта № 24 от 16 июля 1941 г., в котором лаконично указывается: «Арестованные евреи без дополнительных церемоний расстреливаются и закапываются в заранее подготовленных могилах».
Однако некоторые из командиров команд, которых, по-видимому, больше волновало понятие о вечном порядке вещей, все-таки чувствовали необходимость соблюдения некоторых церемоний. Поэтому они называли имена приговоренных, прежде чем погрузить их на грузовики. Это и был весь суд, одновременно и обвинение, и приведение доказательств, и приговор, всегда один — смертная казнь.
Иногда общее правило не приводить приговор в исполнение на людях не соблюдалось. В одном из докладов приводится факт, как казнь осуществлялась возле находившихся поблизости домов, жители которых стали свидетелями ужасной сцены: «По главной улице следовала большая войсковая колонна и колонна эвакуированных гражданских лиц. Все события можно было наблюдать из окна здания штаба батальона. Кроме того, были хорошо слышны крики людей, обреченных на смерть. На следующее утро на том месте лежали груды одежды, рядом с которыми собрались любопытные гражданские лица и солдаты».
Командир одной из команд был настолько горд своими достижениями, что снял на кинокамеру как минимум одну процедуру казни. Этот фильм был показан во время суда над Эйхманом. Там были сцены, как евреев подгоняют бегом к братским могилам, другие эпизоды, как охваченные страхом евреи спрыгивают с грузовиков, а затем — выстрелы, выстрелы, выстрелы. И тела, падающие в ров. На упавших сбрасывали слой земли, а затем там же расстреливали других, которые падали сверху на тела тех, кто был застрелен перед ними.
Репортер газеты «Нью-Йорк геральд трибюн» Роберт Берд так описывал редкцию судей трибунала на эти кадры: «Когда снова включили свет, судья Ицхак Равех сидел, прижав руки к глазам и пытаясь остановить слезы.
Он встал и поспешил в свой кабинет. Председательствующий судья Моше Ландау выглядел подавленным и потрясенным, а судья Бенджамин Халеви устремил свой взгляд куда-то вдаль. Они поднялись и молча покинули помещение».
Однако Эйхман, эта глыба льда или мраморная плита, как его описал Дин Грубер, застыл, как гранитное изваяние, когда он смотрел фильм о казни. Он ни разу не отвел глаз от экрана и ни разу не выразил ни малейших эмоций. Он не увидел в той картине ничего для себя нового. Возможно, те кадры напомнили ему, как однажды он сказал своему заместителю Дитеру Вислицени, что, когда придет время, он прыгнет в свою могилу смеясь, потому что в его сознании будет мысль о том, что благодаря ему было уничтожено 5 миллионов евреев. И это, как он сказал, послужит ему «источником необычайного удовлетворения».
