…Чем дальше я углубляюсь в изучение истории Второй мировой войны, тем больше меня преследует чувство, что о событиях, происходивших всего шестьдесят – семьдесят лет назад, при наличии массы фото, кино и бумажной документации, а также даже еще живых свидетелей, мы знаем в действительности гораздо меньше, чем о Средневековье, Древнем Риме или вообще даже начале человеческой цивилизации. В общих чертах вроде все ясно – вот хорошие, а вот плохие; это трус и предатель, а вот это герой; началось здесь и такого-то числа, закончилось там-то, тогда и во столько… Но как только захочется каких-либо объяснений или подробностей, до этого красивая и кристально чистая картинка начинает как-то неожиданно расплываться, границы и контуры размазываются, изначально яркие цвета как-то быстро меркнут, пропадают или вообще меняются… При поисках различных ответов натыкаюсь на еще больше вопросов. Видимо, эти информации из прошлого могут еще настолько серьезным способом повлиять на нашу жизнь в настоящем, что кому-то все еще имеет смысл держать их в секрете…
* * *
Четвертого мая 1945 года – Первая дивизия РОА, после несколько затянувшейся стоянки в Козоедах, снова продолжает свое перемещение в направлении на юго-восток, в этот раз в населенный пункт Сухомасты, что в принципе отвечает как маршруту в сторону Брно, предварительно оговоренному с фельдмаршалом Шернерем, так и приводит дивизию ближе к Праге.
Тем временем ситуация Германии на всех фронтах ухудшилась настолько, что уже никто в Первой дивизии, включая находившихся при штабе части немецких связных, во главе с Гельмутом Швеннингером, не верил в реальность и смысл участия дивизии в боях на передовой. Повсеместно в Протекторате Богемия и Моравия начинались беспорядки, часто переходящие уже в открытые столкновения германских военных и порядковых формирований с восставшим чешским населением. Но, как признается в своем дневнике сам Швеннингер, мысль об активном участии власовской дивизии в чешском восстании ему в то время еще даже не приходила в голову. Тем не менее у генерала Буняченко уже тогда были совершенно другие планы, а переговоры с чехами, начатые в Козоедах, продолжались и после прибытия в Сухомасты. К вечеру четвертого мая 1945 года в Праге уже начинались массовые беспорядки, и в дивизии РОА об этом знали. Также было известно, что Красная Армия находится еще достаточно далеко от города, и немцы на востоке еще активно и сильно сопротивляются, зато американские передовые части, напротив, всего в менее чем ста километрах, сопротивление на пути – нулевое, а для хорошо моторизованных частей армии США преодоление подобного расстояния означало максимум полтора-два часа передвижения. Общая ситуация в Центральной Европе на тот конкретный момент и глазами всех находившихся на немецкой стороне, включая, естественно, РОА и тех чехов, которые не имели прямой связи через линию фронта, выглядела примерно следующим образом:
1. Германская пропаганда уже длительное время обрабатывала свое население и войска различными рассуждениями о том, что изначально антагонистический союз между восточными и западными участниками антигитлеровской коалиции находится на грани развала, и открытый конфликт должен неминуемо начаться со дня на день. Причем западные союзники в данном случае наверняка прибегнут к помощи всех возможных противокоммунистических сил, то есть, видимо, и все еще достаточно внушительных остатков вооруженных сил Третьего рейха. На этом основании также возможно заключение сепаратного мира с Западом или односторонняя капитуляция Германии на Западном фронте, при продолжении совместных боевых действий на Востоке против Советского Союза в качестве уже общего противника. Данная пропаганда явно имела определенный успех, так как ожесточенные бои на Востоке действительно продолжались, в то время как с Запада немецкие войска практически уже не оказывали никакого сопротивления продвижению англо-американских сил.
2. Среди немцев благодаря просачивающейся извне информации к концу войны было достаточно расширено убеждение в том, что на конференциях в Тегеране и Ялте было решено после поражения Третьего рейха разделить Европу на зоны влияния между Востоком и Западом, причем сама Германия должна была быть разделена, Австрия вошла бы в «Западную зону», а Чехословакия в «Восточную»[45]. Тем не менее ситуация этих государств в первые дни мая 1945 года была совсем иной – в то время, как Красная Армия, взяв штурмом австрийскую столицу Вену, продвинулась в западном направлении уже более чем на половину территории альпийского государства, американские войска вошли с западной стороны на бывшую территорию Чехословакии, в чешской части, и находились менее чем в ста километрах от Праги. Причем большая часть чешской территории в этот момент находилась под контролем все еще сильной и по всем показателям боеспособной германской группы армий «Центр», которая на Востоке и на Севере успешно сдерживала советские войска, в то же время не оказывая сопротивления армии США, продвигающейся с Запада и с Юга.
3. Таким образом, у людей, не имеющих доступа к коммуникации между союзниками по антигитлеровской коалиции в режиме реального времени, складывалось стойкое впечатление того, что чешские земли, судя по всему, будут заняты, по крайней мере изначально на определенное время, армией Соединенных Штатов. То есть в свете всех происходящих событий, а также надежд на неминуемый и скорый советско-западный конфликт, чешская территория казалась в то время достаточно надежным убежищем для тех, кто хотел дождаться окончания боевых действий и не попасть при этом в руки Красной Армии и советских властей.
Данные мысли явно возымели свое конкретное действие как на власти в Протекторате Богемия и Моравия и некоммунистическую часть чешского сопротивления, так и на командование Русской Освободительной армии и генерала Буняченко. Те неизвестные чехи, с которыми с тридцатого апреля по четвертое мая 1945 года общался Буняченко, судя по всему, являлись представителями так называемого «военного» крыла сопротивления. И то, что они предложили власовцам за поддержку восстания, было нечто типа политического убежища в Чехии в случае успешного развития событий в Праге. И чехи, не находившиеся в контакте с коммунистическим подпольем, и командование Первой дивизии РОА имели в принципе одинаковые источники информации и одинаковые доступные факты для проведения анализа сложившейся вокруг них ситуации, поэтому и те и другие в то время реально верили в возможность именно такого развития событий. К тому же эти чешские военные представители, видимо, были действительно убеждены в том, что они являются единственной силой, способной подготовить и провести вооруженное восстание и захват власти в столице Протектората. Поэтому договор между чешскими офицерами и генералом Буняченко был подписан. Поэтому Первая дивизия РОА, в надежде на собственное спасение, двинулась на помощь уже разгорающемуся пражскому восстанию.
Наверное, «официальным» днем начала Пражского восстания можно считать четвертое мая 1945 года. Хотя еще третьего числа, за день до этого, чешская столица, можно сказать, еще жила футболом, а воевать на улицах и строить баррикады в действительности вообще мало кто собирался. Много раз до этого как сам президент Эдвард Бенеш, так и чехословацкое правительство, находящееся теперь уже временно в городе Кошице, на территории уже очищенной от немецких войск Словакии, выдавало несколько так называемых «призывов к началу восстания в Протекторате». Последний такой «призыв», по до сих пор необъяснимой причине, даже устанавливал точную дату начала восстания на 24 апреля 1945 года, но никаких явных откликов у подавляющего большинства чешского и нечешского населения страны данные пламенные вдохновения из-за границы и из-за линии фронта как-то не находили…
Третьего мая сорок пятого года жителей столицы Протектората Богемия и Моравия главным образом интересовал результат встречи любимых местными фанатами пражских команд «Прага-Либень» и «Виктория-Жижков». На матче, закончившемся где-то после семи вечера, присутствовало более двух тысяч зрителей, перед которыми жижковская «Виктория», играя «в гостях», наголову разгромила домашнюю команду со счетом 7:1. Параллельно проходившие в Праге футбольные матчи, а их было четыре или пять, посетило приблизительно похожее число зрителей, а те из болельщиков, кто не смог попасть на стадионы, слушали радиотрансляции дома или, по чешскому обычаю, в любимой пивной…
…А в это же время примерно в трехстах километрах на юго-восток от чешской столицы, на полях сражений от Моравской Остравы до Опавы лежат более двадцати пяти тысяч погибших солдат Красной Армии и в их числе около тысячи воинов Чешской Освободительной армии в СССР генерала Людвика Свободы, по всей линии фронта стоят сотни подбитых танков и бронемашин. Примерно на таком же расстоянии от города с востока и с севера немецкие части группы армий «Центр», сражаясь за каждый метр земли и за каждый дом в каждой деревне и каждом хуторе, всеми силами пытаются сдерживать продвижение советских войск, а на юго-западе, в районе погорья Шумава, в 150 километрах от Праги, на территорию бывшей Чехословакии уже вошли первые американские части, и генерал Паттон настойчиво просит у командования армии США разрешения немедленно продвигаться вперед, к столице Чехии, для чего у него имелись все возможности. А всего в тридцати километрах от пражских окраин, в старинном замке у деревни Сухомасты, проходят заключительные переговоры о походе Первой дивизии Русской Освободительной армии на Прагу и вооруженной помощи возможному чешскому восстанию, которое, заметим, еще никто тогда даже и не начал.
