Через несколько минут после этого в дверь к голландцу постучали. Явился швейцар. Он в свою очередь принес извинения. На крыше оторвался кусок жести, нужно было его прибить, однако рабочий оказался очень неумелым.
Голландец что‑то проворчал и снова улегся в постель.
Утром после завтрака он уселся в приемной читать газету. К нему подошел мальчик–бой: вызывали по телефону.
Не успел он выйти в коридор, как к нему подошли двое мужчин и быстро надели наручники, а один из них сорвал с его головы парик.
Это был капитан Трэнч.
— Знаете, для чего понадобилось разбитое стекло? Я хотел увидеть подлинный цвет ваших волос, — сказал он.
Голландца ждала телефонная трубка. К ней подошел Трэнч.
— Алло!
— Это вы, Гравес?
— Да, это я.
— Это я, Мэри. Когда вы ко мне придете?
— Сию же минуту, — ответил Трэич, — скажите только, где мы можем встретиться?
—Что это значит? — последовал недоуменный вопрос. — Ведь вы сами назначили мне место.
— Это правда, — ответил Трэнч, — но к моему стыду я должен сознаться, что совершенно забыл, где именно.
Мэри Мак–Канн назвала кафе, и Трэнч заявил, что придет сейчас же.
Обыск в номере Гравеса продолжался несколько часов. Долго не могли найти никаких улик. И только когда вспороли кожаную обшивку чемодана, обнаружили под ней маленькую записную книжку. В нее было вложено несколько листов мелко исписанной бумаги с указаниями деталей и размеров новых орудий.
Здесь же был секретный телеграфный код. Тот же код нашли и у Мэри Мак–Канн. Трэнч немедленно разослал своих агентов во все телеграфные конторы Глазго. Чиновники в этих конторах вспоминали даму, отправлявшую депеши, которые состояли из ряда цифр, соединенных коммерческим текстом. Телеграммы отправлялись в адрес вполне солидной голландской фирмы Берроу–Белькем и Ко.
И все же доказать, что именно Гравес приходил ночью на фабрику Бердмор и Ко. фотографировать планы, капитану Трэнчу так и не удалось. Никаких следов от этих операций в вещах Гравеса не оказалось. Однако и найденных улик было достаточно. На процессе в Эдинбурге Гравес обвинялся в том, что передавал германскому правительству сведения о вооружении английского флота с помощью секретного кода. Британскому адмиралу Стрешен Адеру удалось расшифровать этот код. Все данные обозначались определенными цифрами, но прежде чем можно было прочесть написанное, следовало вычесть из общей суммы число 271. Это был очень остроумный и тонко задуманный код.
Гравес вел себя на суде истинным джентльменом. Председатель суда лорд Кларк Макдональд определенно симпатизировал обвиняемому. Приговор был очень мягок. Гравеса приговорили к полутора годам тюрьмы.
Конечно же, сумей капитан Трэнч доказать, что Гравес фотографировал планы, — дело кончилось бы иначе.
Через несколько дней после водворения в тюрьму Гравес написал Трэнчу письмо с просьбой навестить его.
Когда Трэнч пришел, Гравес объявил, что он восхищен работой английской агентуры и хочет по отбытии наказания перейти к ней на службу. Кроме всего прочего, это желание объяснялось предположением, что по возвращении домой его выбросят как скомпрометировавшего себя агента.
Трэнч не спешил с ответом. Безусловно, Гравес — ловкий и умный разведчик. Но именно это и заставляло сомневаться в его искренности.
Гравес продолжал настаивать на своем. При следующем визите Трэнча он намекнул, что у него имеются сведения о тайном совещании между Японией и Германией, которое должно состояться в Нью–Йорке. Он знал об этом еще до своего ареста, назвал несколько лиц и даже указал, на каком пароходе в Нью–Йорк прибудет немецкий дипломат.
Трэнч телеграфировал в Нью–Йорк и Берлин своим агентам и получил подтверждение сообщенных Гравесом сведений. Действительно, в Америку уже прибыли два японских дипломата, а на пароходе была заказана каюта для германского представителя.
Теперь уже Трэнч не мог не поверить Гравесу. Он потребовал его досрочного освобождения, объясняя это высшими государственными интересами.
Гравес обязался немедленно отправиться в Америку и добыть сведения о переговорах.
Капитан Трэнч сам проводил его в порт и посадил на пароход.
Увидев с палубы появившийся вдали американский берег, Армгард Карл Гравес подпрыгнул от счастья: он был свободен.
Потом он бросился в каюту и начал сочинять копию несуществующего германо–японского тайного договора.
Через день из Нью–Йорка он отправил ее Трэнчу вместе с приветом и благодарностью за гостеприимство.
Это был, по его мнению, блестящий реванш.
Судьба этой самой ловкой шпионки Германии необычайна и так же, как ее имя, — известна немногим.
Только после войны полковник Николаи упоминает о ней вскользь в своей книге «Тайные силы».
Жизнь ее настолько же фантастична, насколько ужасен конец.
«Мадемуазель доктор» — кличка, данная ей французской разведкой. На самом же деле ее звали Аннемари Лессер. Она родилась в Берлине, на Тиргартенштрассе.
Пятнадцати лет от роду она познакомилась с гвардейским гусаром Карлом фон Винанки, и они полюбили друг друга. Когда после этой связи у нее родился мертвый ребенок, отец выгнал ее из дома,
Вскоре капитан Винанки перевелся из гвардии в железнодорожный батальон. Будучи человеком честолюбивым, он стал готовиться к службе в генеральном штабе.
Аннемари в это время жила в Берлине. Единственным ее средством к существованию были деньги, присылаемые Карлом.
Но наступил момент, когда материальное положение Винанки резко ухудшилось. Отцовское имение, которым управляли его братья, было заложено и перезаложено, присылка денег оттуда прекратилась.
Винанки оказался весь в долгах, кредиторы не давали ему покоя.
Обо всем этом стало известно командованию. Капитану был предложен выбор: либо оплатить долги, либо подать в отставку.
Винанки был в отчаянии. Он приехал в Берлин и обратился за помощью к своему другу, служившему в генеральном штабе.
Тот познакомил его с офицером, занимавшим очень высокий пост и звавшимся «его превосходительство». Фамилия этого таинственного лица была известна только в очень высоких сферах.
Сочувственно выслушав капитана, «его превосходительство» в свою очередь направил Винанки к некоему Маттезиусу, имевшему бюро на Бюловштрассе.
Контора Маттезиуса официально занималась торговлей автомобильными частями и принадлежностями. На самом деле это был один из крупных шпионских центров. Маттезиус возглавлял его.
Капитана принял маленький худой человечек с небольшими бачками на выступающих скулах. У него был острый, пронизывающий взгляд, заставивший капитана сжаться.
После короткой предварительной беседы Винанки согласился на службу у Маттезиуса.
Тот сразу же перешел к делу.
— Вот вам первое задание. Сегодня среда. Вечером вы едете в Париж, в фирму Менье и Ко., здесь записан ее адрес, — Маттезиус протянул капитану маленький лист бумаги. — Адрес этот выучите наизусть, записку уничтожьте. Фирма небольшая, стеснена в расходах и не имеет служащих. Торгует автопринадлежностями и имеет со мной деловые отношения. Владельца фирмы зовут Писсар, это человек опытный, и он поможет вам. В фирму явится человек, предлагающий чертежи автоматического полевого оружия, по системе барабанного револьвера. Вы — офицер и сможете понять, что это за штука. Чертежи стоят пять тысяч марок. Эту сумму вы возьмете с собой, и если чертежи окажутся пригодными, вы их купите. Но это еще не все. Вы должны выяснить, взяты ли эти чертежи в дело французами. Будут они ими пользоваться или не будут, вы поняли меня? Это для нас очень важно. Вы не должны ни писать, ни телеграфировать. Когда выполните поручение, немедленно возвращайтесь в Берлин. Ни пуха, ни пера, капитан, — я последний раз называю вас по чину. Вот вам чек на расходы, и до свидания!..
Когда в Париже Винанки явился в фирму Менье, его тотчас же познакомили с неряшливым господином, который заявил ему, что он слишком долго вел переговоры с фирмой относительно продажи чертежей и не желает больше ждать ни минуты. Если в течение двадцати четырех часов ему не будет дан ответ — он продаст эти чертежи кому‑нибудь другому.
Винанки взялся за дело. Он решил начать переговоры сам, без помощи Писсара — владельца фирмы, и привел неопрятного господина к себе в отель.
В течение двух часов он рассматривал чертежи.
Француз терпеливо присутствовал при этом, выкуривая папиросу за папиросой, и согласился, наконец, прийти на следующий день вечером.
В ту же ночь Винанки поднял Писсара с постели и потребовал немедленно оформить на него швейцарский паспорт.
