Поскрипывая новыми сапогами, Виктор и Николай едва поспевали за Гальфе и терялись в догадках о том, что их ждало в кабинете Зигеля. Там, к своему удивлению, они встретили Курмиса. В глаза бросилось новенькое серебряное шитье на его погонах. Звание штурмбанфюрера сделало его будто выше ростом. Сухарь Курмис на этот раз повел себя простецки, крепко пожал им руки и, осмотрев их в новой форме, остался доволен. Зигель не проронил ни слова. Он свое дело сделал, дальнейшая судьба подопечных теперь зависела от воли берлинского начальства. Курмис тоже не был склонен к разговору — время поджимало — и вместе с Виктором и Николаем поспешил к машине.
По дороге в Берлин он сообщил о предстоящей беседе с самим руководителем «Цеппелина» — оберштурмбанфюрером Грефе и затем перешел к инструктажу. Виктору Курмис рекомендовал при докладе основное внимание сосредоточить на личности Лещенко, его сильных и слабых сторонах, характере отношений с Кагановичем и другими большевистскими вождями. Последние детали доклада Грефе были обговорены, когда впереди возникла мрачная громада Главного управления имперской безопасности. Машина скользнула под полосатый шлагбаум и остановилась на служебной стоянке.
Они сошли на тротуар, Курмис еще раз пробежался по ним придирчивым взглядом, ничего не сказал и, махнув рукой, направился к третьему подъезду. Виктор и Николай присоединились к нему. На входе дорогу им преградил часовой.
Его каменная физиономия треснула, когда перед ним появились двое в форме советских офицеров. С особым усердием он взялся за проверку документов. Она затягивалась. На часах было 10:20. До встречи с Грефе оставалось десять минут. Курмис поторапливал часового, а тот продолжал ворошить списки лиц на пропуск. Виктору надоело смотреть на эту возню. Он отвел взгляд в сторону, в глаза бросилось объявление: «21 июня состоится матчевая встреча по футболу между сотрудниками 1-го и 3-го отделов». Кивнув на него Николаю, с улыбкой заметил:
— Почти как у нас!
— Это где же? — уточнил тот.
— В НКВД, — хмыкнул Виктор.
Они рассмеялись. Курмис поморщился, но промолчал. А каменная физиономия часового окончательно рассыпалась на куски. Он озадаченно смотрел на двух сумасшедших русских, позволявших себе смеяться там, где берлинцы теряли дар речи. Проверка на том закончилась, они зашли в здание и двинулись по длинному безликому коридору. Курмис, еще не успев освоиться на новом месте, постоянно вертел головой по сторонам, наконец остановился перед обитой черной кожей дверью и, помедлив, распахнул ее. За ней оказалась просторная приемная. Их встретил туго затянутый в ремни адъютант и, сверившись со списком лиц, записанных на прием, пропустил к Грефе.
Пройдя через узкий темный тамбур, Виктор с Николаем оказались в большом квадратном кабинете. Центральное место в нем занимал парадный, во весь рост, портрет Гитлера. Под ним восседал в кресле хозяин — руководитель «Цеппелина» оберштурмбанфюрер Грефе. Он напоминал усталого кота, его движения были по-кошачьему мягкими и пластичным. На невзрачном, землистого цвета лице выделялись глаза — холодные и неподвижные. К удивлению Виктора, Грефе заговорил на сносном русском языке и был немногословен. Короткими вопросами он проверил готовность группы «Иосиф» к выполнению задания и в заключение огорошил заявлением о встрече с всесильным шефом Службы имперской безопасности Германии обергруппенфюрером Кальтенбруннером.
Оставшееся до приема время Виктор, Николай и Курмис провели в приемной Грефе. В 10:45 он появился на пороге кабинета, придирчивым взглядом оглядел их, еще раз напомнил о том, что, прежде чем ответить на вопрос обергруппенфюрера, необходимо внимательно его выслушать, и вышел в коридор. Вслед за Грефе они поднялись на этаж особого сектора Главного управления имперской безопасности. Здесь все, начиная с исполинского часового и заканчивая мрачными серыми стенами коридора, было пропитано духом аскетизма и суровой неподкупности. В приемной Кальтенбруннера, прежде чем войти к нему в кабинет, Грефе суетливо поправил сбившуюся нарукавную повязку и пригладил рукой растрепавшуюся прядь волос.
Имя несгибаемого, беспощадного Эрнста нагоняло страх не только на врагов рейха, но и на соратников по партии. Редкая улыбка на его иссушенном, как кора дуба, лице, испещренном шрамами от ударов шпаги, напоминавшими о временах бурной студенческой молодости, только непосвященных могла ввести в заблуждение. После убийства в 1942-м в Праге английскими агентами группенфюрера СС Гейдриха он жестоко отомстил за смерть своего предшественника. В первый же день после назначения, по его приказу тысячи чехов были арестованы и расстреляны. Потом он железной рукой навел порядок в собственном хозяйстве. Десятки проштрафившихся офицеров отправились на фронт искупать кровью допущенные в работе промахи.
Разоблачение «Красной капеллы» — сети советских агентов, сумевших пробраться в святая святых — Главный штаб авиации и таскавших секреты из-под носа Геринга, показало, что новый глава ведомства настоящий профессионал. В последующем захват большевистской резидентуры и ее руководителя в Бельгии, а еще больше личная преданность, подняли Кальтенбруннера в глазах Гитлера. Фюрер без тени сомнения доверял ему расправы не только над внутренними врагами рейха, но и все чаще полагался больше на его разведывательные доклады, чем на начавшего терять нюх абвер. Агенты Главного управления имперской безопасности активно действовали в Швейцарии, США, Британии и регулярно добывали ценную информацию о планах западных союзников СССР. Но судьба войны решалась не в пустынях Африки, а на Восточном фронте, на бескрайних русских просторах.
До начала операции «Цитадель», которая должна была сломать хребет упрямому «русскому медведю», оставалось меньше месяца. Совещания у фюрера заканчивались одним и тем же: он требовал от разведки одного — проникнуть под завесу тайны и разгадать замыслы коварного Сталина.
Несмотря на массовую засылку агентуры в тыл Красной армии — только весной абвер и «Цеппелин» забросили свыше 240 разведывательно-диверсионных групп, результаты их работы оказались плачевны. Большинство агентов были ликвидированы Смершем в первые же дни высадки. Те же, кому повезло и кто сумел закрепиться, не могли похвастаться результатами. Информация, поступающая от них, носила тактический характер. Поэтому Кальтенбруннер воспринял агента Попова с его родственником — ответственным работником НКПС как дар божий. Вербовка Лещенко открывала прямой доступ к стратегическим секретам Сталина. Эти оперативные возможности Попова и Лещенко оценил сам рейхсфюрер Гиммлер и взял на личный контроль подготовку группы «Иосиф» к операции. Все это выводило работу с ней на такой уровень, что Кальтенбруннер посчитал необходимым своими глазами посмотреть на перспективных агентов.
Они нервно переминались в приемной. Первым в кабинет вызвали Николая. На непослушных ногах он прошел к столу, не помнил, как сел на стул. Ровный тон и деловитость Кальтенбруннера вернули ему уверенность в себе. Разговор вызвал живой интерес у шефа германской спецслужбы. Его занимала не только предстоящая операция, но и более широкий круг вопросов. Кальтенбруннер будто забыл про Грефе и теперь обращался только к Николаю. Он пытался разобраться: почему такой большой отсев среди кандидатов в агенты из русского контингента? в связи с чем происходят их частые провалы? почему невысок уровень добываемой ими разведывательной информации? что надо сделать, чтобы изменить положение к лучшему?
И таких «почему?» и «что надо делать?» Николаю, видимо, пришлось бы услышать еще немало, если бы не телефонный звонок. Кальтенбруннера срочно вызывали в ставку Гитлера. На этом прием закончился. Беседа заняла всего восемь минут. Грефе с Николаем вышли в приемную, и на их лицах Виктор прочел ответ. Так спустя год операция, задуманная советскими контрразведчиками, получила свое развитие.
Из докладной бывшего кадрового сотрудника «Цеппелина» Дуайта-Юрьева (Волкова):
«…В начале доклада Кальтенбруннер интересовался у меня тем, что за человек Попов, как давно я его знаю, как он относится к немецкой разведке? Почему он перешел на сторону Германии? Потом стал расспрашивать про родственника Попова — Лещенко. В каких отношениях Попов находится с ним.
Дальше разговор зашел о работе против большевиков. Кальтенбруннера интересовали причины большого количества провалов немецкой агентуры и низкое качество ее информации. Он спрашивал, что надо сделать, чтобы она лучше работала…»
Схема дислокации разведоргана «Цеппелин»
Глава первая
Легализация прошла успешно
