Из разговора Н.В. Крыленко с В.И. Лениным следовало, что Ленин намечал создание двух высших военных коллегиальных органов. Над коллегией Наркомвоена председатель СНК планировал поставить два совета: первый – совет из пяти лиц, который предполагалось выделить «из состава Чрезвычайного штаба при Петроградском совете»; второй – Высший военный совет. Обоим органам В.И. Ленин хотел придать статус чрезвычайных, что в условиях революции давало им большие полномочия. «Указанные два учреждения, по выражению тов. Ленина, должны приказывать, все же остальные учреждения и работники военного ведомства исполнять» (докладывал Н.В. Крыленко Совнаркому)[279].
Напомним, что ЧШ ПгВО 22 февраля стал составной частью Комитета революционной обороны. Формулировка Крыленко (или Ленина?) «из состава Чрезвычайного штаба при Петроградском совете» крайне неопределенна. Мы склонны считать, что В.И. Ленин планировал выделить ЧШ ПгВО из Комитета революционной обороны. Последнее подтверждается более точными сведениями о «совете пяти», полученными членами коллегии Наркомвоена 3 марта (об этом сообщил все тот же Крыленко)[280].
В этом случае, казалось бы, «совет пяти» должен был стать наиболее преданным Ленину контрольным органом: все его члены были большевиками, и притом (в большинстве своем) большевиками-«ленинцами»[281]. Ленин взял на вооружение идею Свердлова о коллегиальном контролирующем органе, но хотел придать ей несколько иное содержание, включив в «совет» таких проверенных большевиков, как М. Лашевич, К. Еремеев, В. Бонч-Бруевич.
О втором органе – Высшем военном совете – у нас больше информации, так как он, в отличие от первого органа, был создан 3 марта и его деятельность изучалась исследователями. Высший военный совет был авторитетным с точки зрения военного опыта и знаний органом. Основу его составили офицеры Ставки Верховного главнокомандующего, прибывшие, как известно, из Могилева и работавшие еще с 23 февраля под «неослабным» контролем В.И. Ленина[282]. Для создания полноценного контрольного центра недоставало одного: включить в состав Высшего военного совета партийных работников – военных комиссаров, которые могли бы контролировать военных специалистов.
Первоначально В.И. Ленин в качестве таковых работников предполагал поставить левого эсера П.П. Прошьяна и «левого коммуниста» М.С. Урицкого[283]. Тем самым, Ленин планировал привлечь к делу обороны страны силы двух политических группировок (ПЛСР и «левых коммунистов»), выступавших против подписания мира с Германией.[284] Однако 3 марта был подписан мирный договор с Германией и вторым комиссаром Высшего военного совета стал большевик К.И. Шутко[285].
Из передаваемых Н.В. Крыленко в черновиках докладной записки замыслов В.И. Ленина можно выдвинуть предположение, что председатель СНК предполагал «распределить» контроль над военными специалистами (именно профессионалам В.И. Ленин желает поручить отныне дело воссоздания вооруженных сил) между комиссарами двух правящих партий, с одной стороны, и компактным (всего из пяти членов) партийным органом из преданных людей – с другой.
Интересный нюанс находим в итоговом варианте докладной записки – «по плану» Временного ИК СНК – уточнил Н.В. Крыленко, – проектировалось создание «пятерки из членов Чрезвычайного штаба, в лице Еремеева, Лашевича и других» «при Верховной тройке» (т. е. при Высшем военном совете)[286]. Таким образом, выходит, что В.И. Ленин планировал создание следующей системы высших органов военного руководства: Высший военный совет – состоящий при нем большевистский контрольный орган – коллегия Наркомвоена как непосредственный орган руководства наркоматом.
В планах В.И. Ленина, как видим, не было отведено достойного места коллегии Наркомвоена – последней была отведена почетная третья ступень в иерархии органов высшего военного руководства.
Н.В. Крыленко принял разговор с В.И. Лениным к сведению и буквально на следующий день (3 марта) поднял на заседании комитета «вопрос о реформе [комитета] и выделении из себя (т. е. из комитета. – С.В.) оперативной части во всероссийском масштабе с отделением от себя всех остальных функций». Собравшиеся разделили мнение Главковерха и поручили Крыленко поднять этот вопрос в СНК. Крыленко, выполнив поручение комитета, узнал в СНК, что Временный ИК Совнаркома создал новый высший военный коллегиальный орган – с реформой комитета Главковерх опоздал[287].
К тому же 3 марта был подписан мир с Германией, уничтоживший «чрезвычайную» основу Комитета революционной обороны. С заключением Брестского мира и переездом СНК, а следом и госаппарата в Москву деятельность комитета потеряла свою актуальность и 12 марта датируется последнее его постановление[288].
Ленинский план организации обороны начал претворяться в жизнь немедленно: 3 марта для организации обороны государства и руководства созданием постоянной армии постановлением Временного ИК СНК был образован Высший военный совет. Постановление было оглашено в этот же день на вечернем очередном заседании бюро Комитета революционной обороны Петрограда[289]. Первоначально в состав Высшего военного совета вошли: военный руководитель М.Д. Бонч-Бруевич, политические комиссары П.П. Прошьян (левый эсер) и К.И. Шутко (большевик).
Совнарком указал Высшему военному совету на «необходимость формирования новой армии на началах такой технической подготовки, которая соответствовала бы технической подготовке армий наших вероятных противников»[290].
Какова же была реакция Главковерха на создание Высшего военного совета? Осуществление замыслов В.И. Ленина в полном объеме означало бы, что коллегию Наркомвоена будут контролировать три органа: Высший военный совет, «совет пяти» и Комитет революционной обороны! Особенно возмутил Крыленко «совет пяти»: Главковерх отказывался понимать, как входивший в состав Наркомвоена К.С. Еремеев сможет контролировать его работу, и сомнение в том, что «надзирательский труд» М.М. Лашевича и других будет «производительным»[291]. Единственным основанием постановки над Н.В. Крыленко К.С. Еремеева и М.М. Лашевича был партийный стаж двух последних (Еремеев вступил в партию на 8 лет раньше Крыленко, Лашевич – на 3). Образовательный уровень К.С. Еремеева и М.М. Лашевича был несравним с Н.В. Крыленко – Еремеев получил только начальное образование, Лашевич – незаконченное среднее, в то время как Крыленко – два высших (юридическое и историческое). Ну а формально – как военные «специалисты» – Еремеев, Лашевич и Крыленко друг от друга почти не отличались.
Впрочем, причин для особого негодования у Н.В. Крыленко, в конечном итоге, не оказалось – на создании Высшего военного совета реорганизация высшего военного управления закончилась. Из двух запланированных Лениным органов был организован только один. В.И. Ленин ограничился созданием Высшего военного совета, вероятно, осознав, что одновременное создание двух контрольных инстанций приведет к ненужному параллелизму их функций и только усугубит путаницу в жизненно важном деле военного строительства. К тому же Высший военный совет действовал весьма успешно и надобность в дальнейшем реформировании высшего военного управления отпала. Высший военный совет, благодаря профессионализму аппарата М.Д. Бонч-Бруевича и отчасти связям генерала, был способен эффективно руководить военным строительством. Было и второе немаловажное обстоятельство: один из двух политических комиссаров (К.И. Шутко) не был на деле партийным лидером, а следовательно, не мог вывести военное ведомство из-под контроля В.И. Ленина (о Прошьяне речь пойдет ниже).
С первых же дней своего существования Высший военный совет сосредоточился на решении практических вопросов[292] – запрашивал точные сведения о средствах, находящихся в распоряжении военного ведомства[293]; информировал военное руководство, а также центральные и фронтовые органы о своем образовании и ставил их под свой контроль[294]). Кроме того, Высший военный совет сразу же расформировал все, кроме коллегии Наркомвоена, органы, способные внести дезорганизацию в военное управление и помешать тем самым строительству Красной Армии[295].
С созданием Высшего военного совета в новые условия была поставлена коллегия Наркомвоена, которой предстояло налаживать взаимоотношения с новым органом высшего военного руководства.
4 марта не на шутку обиженный Главковерх Н.В. Крыленко составил упомянутый нами текст докладной записки в СНК, представляющий собой жалобу Ленину на проводимую им же – Лениным – политику. В этом документе Крыленко напомнил Ленину о представленных в СНК и лично Ленину докладных записках и негодовал по поводу постановки над коллегией Наркомвоена Высшего военного совета.
Постановка на должность члена Высшего военного совета генерала («старожила Ставки») М.Д. Бонч-Бруевича, даже подконтрольного двум «необстрелянным» комиссарам, по заявлению Крыленко, должна была вызвать недоверие к Наркомвоену масс и повсеместные назначения военруком Высшего военного совета «своих знакомых генералов начальниками»[296]. Особое раздражение Крыленко вызвал четко отстаиваемый М.Д. Бонч-Бруевичем принцип организации Красной Армии на основе «кадровых рот и кадровых батальонов регулярной армии, развертываемых в период мобилизации»[297]. В заключение своей записки Крыленко потребовал своей отставки с поста Главковерха и члена коллегии Наркомвоена[298].
