Так или иначе, «верный курс» не был найден ни А.В. Колчаком, ни А.И. Деникиным, ни Е.К. Миллером, ни другими «вождями». Белые правительства не только не смогли удовлетворить насущные проблемы населения, но и защитить его от произвола, грабежей и бесчинств, инфляции и массовой спекуляции, что вызвало, мягко говоря, негативную реакцию жителей.
Ощущение безысходности, бесперспективности бытия явилось причиной бунтов против властей, которые жестоко подавлялись силами армии и правоохранительных органов. Единственным методом разрешения возникших социальных противоречий являлся массовый террор, энергично проводившийся против всех не согласных с действиями белых режимов в самых разных формах: арестах, безрассудных расстрелах, в т.ч. заложников, рейдах карательных отрядов и погромах. Любому не согласному с политикой властей навешивался ярлык «большевика», которого можно застрелить на месте.
Согласно «Положению о полевом управлении войск в военное время», командующий армией обладал большой властью над населением в прифронтовой полосе. Он имел право выселять нежелательных лиц, проводить трудовые мобилизации, запрещать въезд и выезд лиц в другой регион, назначать общие и частичные реквизиции, «подвергать имущество жителей секвестру»{191}. Но в жизни этим дело не ограничивалось. Нередко командиры войсковых частей и карательных отрядов, мягко выражаясь, превышали свои полномочия. «Деникинские “добровольцы”, ворвавшись в деревню, принимались за экзекуцию оставшихся в ней крестьян, не делая никакой разницы между мужчинами и женщинами, между взрослыми и детьми, — пишет в своей монографии историк В.В. Галин. — Экзекуция состояла в порке шомполами, после чего карательный отряд удалялся из деревни, реквизировав скот, запасы хлеба и фуража»{192}. Таких примеров, сохранившихся в воспоминаниях участников Гражданской войны, множество, они стали одной из причин враждебного отношения населения к белым властям.
Проявление белыми властями жестокости и насилия считается одной из причин поражения антибольшевистских сил. Но к массовому террору прибегали и красные, но сумели победить противника. Почему? Исследователь Гражданской войны профессор А.Л. Литвин считает, что «…дело в целях и последовательности проводимой политики, а не в методах ее осуществления, которые часто выглядели идентичными»{193}. С ученым, на наш взгляд, следует согласиться. В отличие от белых большевики видели перед собой ясные цели (построение государства нового типа, экспорт революции на весь мир), поэтому для победы над многочисленными противниками они создали мощный административно-управленческий аппарат, который смог мобилизовать людские и материальные ресурсы, подавить сопротивление противников и недовольство населения{194}.
Уместным будет сказать, что о причинах недовольства населения политикой властей спецслужбы неоднократно докладывали белогвардейскому командованию, более того — предлагали меры по снятию социальной напряженности в тылу{195}. Но рекомендации контрразведки оказались невостребованными.
Таким образом, не разрешенные белыми вождями политические и социально-экономические противоречия, выразившиеся в поддержке политики большевиков основной массой населения страны, лишили белые армии людских ресурсов, тем самым составив наибольшую угрозу безопасности белогвардейским государственным образованиям. Провозглашенные лозунги расходились с жизненными реалиями, которые сопровождались реставрацией прежних порядков, обнищанием основной массы населения, террором, распродажей иностранцам природных и материальных ресурсов.
Белогвардейские режимы на Юге и в Сибири столкнулись с сепаратизмом, исходившим от казачества.
Правительства казачьих государственных образований Дона и особенно Кубани, добивавшихся автономии и федеративного устройства будущей России, вступали в переговоры с интервентами и просили от них политической, финансовой и вооруженной поддержки. Как «самостоятельная держава» Всевеликое войско Донское (ВВД) в лице своего атамана П.Н. Краснова обратилась за «помощью» к немцам, а после ухода кайзеровских войск верхушка донского казачества сменила свою «внешнеполитическую» ориентацию с германской на англо-французскую. Лишь под давлением союзников она была вынуждена объединиться с Добровольческой армией. Однако главнокомандующему ВСЮР Донская армия подчинялась только в оперативном отношении, «…на ее организацию, службу, быт не распространялось мое влияние, — вспоминал А.И. Деникин. — Я не ведал также назначением лиц старшего командного состава, которое находилось всецело в руках донской власти… и никогда не мог быть уверенным, что предельное напряжение сил, средств и внимания обращено в том именно направлении, которое предуказано общей директивой; переброска донских частей в мой резерв и на другие фронты встречала большие затруднения; ослушания частных начальников, как, например, генерала Мамонтова, повлекшее чрезвычайно серьезные последствия, оставалось безнаказанным»{196}. Данное обстоятельство привело к децентрализации спецслужб, создавало параллелизм и конкуренцию в работе органов безопасности различной ведомственной подчиненности, чем активно пользовались большевики и другие противники Белого движения.
Имевшие место разногласия между командованием ВСЮР и казачьими атаманами объясняются различиями политических и военных целей. Если лидеры Белого движения боролись за «единую и неделимую» Россию, то казачество — за автономию. Если белые стремились разгромить большевиков по всей стране, то казаки заботились лишь об охране своего края. Например, после освобождения своей территории от красных войск казачьи части отказались идти на Москву.
Самостоятельность верхов кубанского казачества сыграла роковую роль для белогвардейских армий зимой 1920 года. В решающий момент развернувшихся боевых действий за обладание Северным Кавказом кубанские войска, поддавшись на провокацию эсеров о возможном соглашении с большевиками, неожиданно оголили фронт и тем самым помогли Красной армии разгромить ВСЮР к весне 1920 года.
Подобной политики придерживалось казачество восточных регионов России. Адмиралу А.В. Колчаку так не удалось подчинить своей власти атаманов. По этому поводу он писал А.И. Деникину: «Поддержанные японцами так называемые атаманы Семенов, Калмыков, Гамов со своими бандами образуют враждебную мне группу, и до сих пор вопросы с ними не улажены, так как японцы открыто вмешались и воспрепятствовали мне вооруженной силой привести в повиновение Семенова. Последний является просто-напросто агентом японской политики, и деятельность его граничит с предательством»{197}.
Пользуясь слабостью омской власти и поддержкой японцев, М. Семенов вынашивал идею создания сепаратного панбуддистского государства — «Великой Монголии», которая бы включала Бурятию, Внешнюю и Внутреннюю Монголию и Дальний Восток. В случае своего образования оно отрезало бы Россию от Тихого океана и тем самым создало благоприятные условия для Японии в Азии.
По признанию дипломата русского посольства в Токио Д.И. Абрикосова, одной из ключевых причин военного поражения А.В. Колчака являлся открытый конфликт с атаманом Г.М. Семеновым, который фактически отрезал армию от Дальнего Востока и блокировал поставки вооружения, провианта и амуниции{198}.
В то же время следует отметить, что сибирское казачество было самой надежной социальной опорой власти на протяжении всей Гражданской войны. И только после падения Омска в ноябре 1919 года казаки отступавшей на восток колчаковской армии покидали фронт, объявляли о своем «нейтралитете», а во время боев за Иркутск в декабре 1919 года выразили намерение выйти из Гражданской войны{199}.
Итак, нежелание белых пойти навстречу казачеству и признать его права на автономию привело к их взаимному разладу, что в конечном итоге значительно ослабило антибольшевистский фронт.
Вражда помешала объединению белогвардейцев с «третьей силой» в Гражданской войне—партией социалистов-революционеров (ПСР). Общеизвестно, что многие участники Белого движения главную ответственность за развал государства в 1917 году возлагали на эсеров и представителей других социалистических течений. Генерал от инфантерии М.В. Алексеев как-то писал руководителю британской дипломатической миссии в Москве Р. Локкарту, что он «скорее будет сотрудничать с Лениным и Троцким, чем с Савинковым и Керенским»{200}. У адмирала А.В. Колчака социалистические партии также вызывали отрицательные эмоции. Он даже большевикам поставил в заслугу разгон Учредительного собрания{201}.
Эсеры отвечали белогвардейцам тем же. Южное бюро ЦК ПСР, созданное в Одессе в начале 1919 года, в своих инструкциях предписывало вести решительную борьбу с А.И. Деникиным всеми средствами, включая террор. Аналогичные задачи ставились в 1920 году партийным организациям, оказавшимся на территориях, занятых польскими и врангелевскими войсками{202}. Однако каких-либо активных действий, создававших серьезную угрозу безопасности белогвардейским режимам на Юге России, эсеры не предпринимали.
